У режиссёра Малого театра С.А. Черневского долгое время хранилась записка малограмотной актрисы Лукьяновой, в которой та сообщала, что не сможет явиться на вечерний спектакль. Текст записки был следующий: «Всю ночь не спала отъ плеча. Лежу в постелѣ готовая к услугамъ вашимъ Лукьянова».

И вот проходит век с той поры, когда Лукьянова сочинила своё великолепное извинение, и я бреду в офтальмологическую клинику с убеждением, что три недели назад превратилась в Сватью Бабу Бабариху. Что, посетив не тот ресторан, посидев не под той искусственной пальмой, была укушена в глаз каким-то мстительным комариком. Никто из окружающих за моим глазом ничего подозрительного не замечает. О нём знаю только я одна и мучаюсь. И вот доктор выносит свой вердикт: «У Вас стопроцентное зрение, идеальное глазное дно, может быть разве что немного сухость глаза, но вообще-то и этим можно пренебречь!» А потом, отшатнувшись от своего наблюдательного за чужим оком аппарата, застенчиво улыбнулся и сказал: «Знаете, я тоже хочу быть счастливым…»

В начале XX века дамские журналы давали советы молодой женщине о том, как быть счастливой в России. Надо заметить, что проблемы с глазом  у меня начались после беспрерывного написания текста диссертации, которому всё нет и нет конца. И вот открываю журнал «Дамский мир» за 1915 год и читаю: «В жизни тесно переплетается проза с поэзией… Поэтому как бы умна и образована ни была женщина, она не должна пренебрегать своими скромными, прозаическими обязанностями». Судорожно перелистываю страницу в поисках рецепта. Но меня ожидает целый список несчастных известных женщин России. «Вспомним Софию Ковалевскую, – призывает журнал. – Как учёная она достигла всего…, но она не была удовлетворена этим успехом, он не дал ей счастья, и она тосковала о том, что у нея нет семьи». Но и семья на страницах журнала не исчерпывает концепции женского счастья. «Мало счастливцев, вступающих в брак для сплошных радостей, беспечного веселья и удовольствий… Большинство молодых супружеств ожидает скромная трудовая жизнь, в которых больше сереньких будней, чем ярких праздников…».  Я – 24 года замужем, и глаз нестерпимо чешется. Листаю дальше. А дальше на несколько страниц идут правила на тему: как нравиться своему мужу. «Разумная жена остерегается приветствовать усталого, голодного и, быть может расстроенного деловыми неприятностями мужа – жалобами на детей, на прислугу и своими собственными огорчениями. …Для этого она выберет более подходящее время, когда муж ея отдохнёт… Самая форма их должна быть мягкой и спокойной, ибо слёзы, крики и т.п. не только не способны вызвать сочувствия, а лишь оттолкнуть самого снисходительного и благодушно настроенного человека». По логике «Дамского мира», русская женщина должна быть, как француженка. И, Боже упаси, если кто-то подумал о легкомысленности! Настоящая француженка «чутьём понимает, что привязывает и удерживает мужчину ни редкий ум, ни красота, ни сильная страсть, а… (У меня даже перестал чесаться глаз от любопытства, и я им усиленно бегу по строчкам в поисках того, чем настоящая француженка удерживает мужчин) …а привычка, к хорошему же человек легко привыкает».

Вот так! Поэтому-то у нас у всех что-то происходит: у одних чешется глаз, у других – не хватает дыхания, у третьих – пропадает голос, а четвёртым начинает казаться, что дёргается щека. Привычка! Всё равно к чему, к хорошему, к плохому, рутина и повседневность вызывают грусть и нервные тики. Но только не в случае с дореволюционным «Дамским миром»! Не успела я пропитаться рубриками о «домашних укрепляющих средствах для раненых» и «отечественных курортах на смену чужеземным» (потому что шла Первая мировая война), как оказываюсь вновь перед секретом женского счастья. Рецепт которого – в непредсказуемости. Оказывается, чтобы быть счастливой, нужно всего-то на всего, организовать пансион для обезьян. Как сделала это «некая француженка, г-жа Амлин». Госпожа Амлин – жена крупного торговца дикими животными (я прочитала наоборот, в сторону, по-видимому, своих мечтаний: «дикого торговца крупными животными»). Так вот, госпожа Амлин основала пансион для обезьян, в котором обезьян приучали носить костюмы и жить «по-человечески». К 1915 году уже 17 шимпанзе окончили курс наук и получили соответствующие дипломы. Один из выпускников, шимпанзе Петер с успехом выступал на подмостках парижского кафе-шантана Фоли-Бержер и зарабатывал 5-6 тысяч франков в неделю. Обезьяна, стоившая до поступления в пансион госпожи Амлин сравнительно недорого, по окончанию курса начинала цениться до 3500 франков.

И вот, умудрённая ещё одним примером из историй про женское счастье, я перелистываю 261 страницу и на 262 сразу же обнаруживаю совет «Когда лучше выходить замуж»: «В январе – рано овдовеет; в феврале – будет жить согласно с мужем…» С замиранием пробегаю глазами месяцы, в поисках нужного мне октября: «В октябре – трудна и тяжела будет жизнь той, которая выходит замуж в этом месяце»…

Нет, я не могу себе позволить такой концовки, ныряю в заключительную рубрику «Мысли великих людей». И, то ли уже вечер, то ли я устала, но предпоследнюю великую мысль понимаю по-своему, по-женски: «Украшение на груди очень часто зависит от гибкости спины!» Поморгала своим стопроцентным зрением, пока не разобралась, о чём здесь в действительности шла речь и расхохоталась. И, закрывая «Дамский мир» 1915 года, прочла последнее изречение великих: «Та женщина ещё молода, которая в день своего рождения настроена весело». Да и всегда, пожалуй. Вот всё. Нужно бы поставить точку. Но неожиданно переставший чесаться глаз увидел-таки ещё одну мысль: «Притворное участие и фальшивые камни чаще всего узнаются по их чрезвычайным размерам». Ну надо же, а я так люблю фальшивые чрезвычайные камни!

PS. Календарь «Дамскiй мiръ на 1915 годъ», Петроград, Невский, 88.

Зоя Кобозева