В то время как Путин и Трамп обсуждают иллюзорное «разделение мира», а россияне согласно опросам внезапно оттаяли к Америке, стоит задуматься – не является ли наша коллективная ностальгия по «великому прошлому» ещё одним опасным миражом?

Ностальгия по прошлому одолела жителей России, и они даже вознамерились встать с колен и вернуть СССР. О своем великом прошлом затосковали американцы и под предводительством Трампа решили его себе вернуть – введением торговых пошлин, обещаниями возрождения величия. Ностальгия не обошла стороной европейцев, китайцев и японцев – их страны тоже были некогда великими империями.

И вот уже в мае 2025-го мы наблюдаем, как два престарелых лидера, Путин и Трамп, ведут телефонные переговоры о «немедленном начале переговоров о прекращении огня», словно герои пьесы абсурда, где речь идет о переговорах по поводу переговоров. В России тем временем растут ожидания мира и – удивительное дело! – согласно опросам доля россиян, положительно относящихся к США, почти удвоилась за несколько месяцев. Как быстро меняются мнения, когда дует ветер из Кремля.

Прошлое у всех видится великим и привлекательным, но очень разным по историческому периоду. Одни вслух говорят о возвращении в период брежневского застоя, другие взывают к возврату сталинских «порядков и репрессий» и ставят ему пластмассовые памятники под землей. Кто-то заглядывает в прошлое глубже и грезит о царской России с общинами и «традиционными ценностями», не вдаваясь в их перечень. О республике и федерализации пока говорить некому.

У ностальгии много причин, но работать с ними – дело трудное и затратное. Жизнь, как известно, проживается сегодня и сейчас. Тосковать о прошлом легче и приятнее, чем представить будущее таким, каким оно еще не было. Да и прошлое в одно и то же время одним бывает хорошим, другим не очень, третьим – тяжелым и тоскливым.

В своих воспоминаниях каждый из нас обращается к тому периоду жизни, где нам было либо очень хорошо, либо очень плохо – так работает наша память. Помню, как в годы, которые сегодня называют «лихими», в нашей общественной приемной одна женщина доказывала, почему в СССР жить было лучше: – Квартиры давали... Я почти каждый год куда-нибудь ездила по путевке!

Такого рая с «раздаваемыми квартирами и ежегодным отдыхом по путевкам» я для себя припомнить не могла и спросила, где она работала. – В профкоме завода, – ответила она с гордостью.

На примере Шурочки, профсоюзной активистки, «числившейся в бухгалтерии» из фильма «Служебный роман», мы сошлись на том, что не все «числились в профкоме» и квартиры не всем раздавались – были многолетние ожидания в очереди. Выяснилось, что женщина и в профкоме-то работала всего три года, и муж, начальник большого цеха, скоро внезапно умер, но этот короткий период украсил ей весь семидесятилетний период СССР.

Когда вижу несменяемого директора «ЗАО партия КПРФ», товарища Зюганова, то не нахожу периода, когда бы ему могло быть плохо. Он не покорял вершин науки и искусства, как Курчатов, Сахаров или Ростропович. Он не создавал выдающихся коммерческих компаний – одним словом, не Илон Маск и не Тиньков! С дипломом учителя он им никогда не работал – всегда при партийной должности и всегда щедро оплачивается из бюджета, что в СССР, что в Российской Федерации.

И тут важно напомнить, что и в СССР, и в сегодняшней России распределение общественных благ, ведущих к качественно лучшей жизни, больше зависит от близости и верности властному лицу, нежели от талантов и усилий во благо всего общества. «Ничего не меняется под луной», как сказал поэт, только вспоминается почему-то выборочно.

Ностальгия по прошлому особенно сильна в периоды нестабильности и перемен, которые наступают в жизни человечества с завидным постоянством – история полна примеров. Римская империя оглядывалась на прежнюю республиканскую славу, идеализировала добродетели предков и критиковала современное «развращение нравов». После падения Римской империи Европа болела ностальгией по утраченному единству и порядку. Эпохе Возрождения мы обязаны ностальгией по идеалам античности.

Романтизм начала 19 века – это реакция на индустриализацию и рационализм эпохи Просвещения, когда люди затосковали по «простой жизни» на лоне природы, идеализировали фольклор и прошлое. Все это напоминает наш нынешний поиск «традиционных ценностей», не так ли?

Сегодня в США бытует ностальгия по 1950-м годам как времени экономической стабильности и традиционных семейных ценностей. Есть там и другая, столь же сильная ностальгия по периоду политической самодостаточности Южных штатов – как не помечтать о возврате утраченного? После распада СССР многие в бывших советских республиках испытывали ностальгию по стабильности, равенству и чувству общности, которые, как им казалось, существовали в советское время.

Ностальгия – сложное и противоречивое явление. Она может быть связана как с реальными улучшениями в жизни отдельных групп людей, так и с идеализированием прошлого, где отброшено все негативное и преувеличено позитивное. Зацикленность на возвращении «золотого века» мешает людям видеть реальность и новые возможности будущего.

Рядом с ностальгией всегда ходит то, что называют ресентиментом: разделение людей на враждебные группы, поиск виноватых, что приводит к конфликтам и непониманию рядом живущих. Ностальгия широко используется политиками – тому пример долгое существование КПРФ в России без внятной идеологии, без реальной повестки для граждан, без предложения будущего. Как теперь и с надеждами на «историческую сделку» Путина с Трампом, которая якобы вернет нам какую-то утраченную стабильность и величие.

Прошлое никогда не вернуть. Его стоит пристально изучать, а не идеализировать, извлекая коллективные и индивидуальные уроки для построения лучшего будущего. Важно помнить, что каждое поколение создает свое «золотое время», и оно может быть не хуже, а даже лучше предыдущего. Но для этого придется менять себя.

У моего любимого писателя из волны эмиграции после 1917 года, Гайто Газданова, в «Призраке Александра Вольфа» есть воспоминание главного героя о напутственной речи учителя греческой словесности, обращенной к ним, пятнадцатилетним выпускникам гимназии. Среди прочих наставлений он пожелал им главной способности – способности меняться вместе с жизнью!

Вот эту способность меняться вместе с жизнью в периоды перемен и нестабильности, может быть, только и следует в себе растить. Да еще читать хорошие книги, чтобы, когда слушаешь политика, говорящего о «великом прошлом», было что сказать в ответ. Особенно когда он звонит через океан другому политику, чтобы договориться о переговорах по поводу переговоров.