Хорен Григорьян

Скрепное насилие

Два года назад всех потрясла история Риты Грачёвой, которой ревнивый муж отрубил кисти рук. Изверг вывез её в лес и покалечил из ревности. Подонка посадили. Девушка живёт с протезом одной руки и как-то восстановленной левой — правда, явно с нарушением функций.

Недавно Рита выпустила книгу о домашнем насилии, которому подвергалась в том браке. И вышла замуж. Оба этих факта говорят о том, что она как-то смогла пережить весь этот ужас. Вопрос о глубине травмы остаётся открытым.

Пару месяцев назад российский Твиттер взорвали публикации бывших сотрудниц самиздата «Батенька, да вы трансформер!», в которых девушки обвиняли Егора Мостовщикова в сексуальном насилии над ними. Кампания была столь мощной, что даже сам Мостовщиков-младший на неё отреагировал — в духе спора, конечно, но с такими аргументами, что верить ему захотели немногие.

Потом за ситуацию извинился Григорий Туманов (бывший со-издатель), который, по признанию самих жертв, ничего не знал и виновен ни в чём быть не может. Его извинения сути не поменяли, но хотя бы показали: в «Батеньке» есть и нормальные мужчины.

В январе «Медуза» публиковала данные социологических исследований по теме домашнего насилия в России. Цифры ужасают: «35% опрошенных женщин хотя бы раз в жизни сталкивались с физическим насилием (со стороны партнера) или сексуальным насилием, 38% убийств женщин совершают их партнеры-мужчины, 75% пострадавших от домашнего насилия в России — женщины; 79% российских женщин, осужденных за убийство, убили тех, кто применял к ним домашнее насилие». Дальше читайте там, пусть волосы встанут дыбом. Если, конечно, человечность ещё в чести.

История «батеньки» ужасна. Я бы виновников наказал очень жёстко. Потому что из-за таких, как они, плохо относятся ко всем мужчинам.

И это тоже ужасно: в разборках по этому насилию затравили всех, у кого на лице может расти борода. Слово «мужчина» стало равносильным слову «насильник». Что неправильно и даже преступно. К счастью, сами девушки (по крайней мере, те, кого я успел прочитать) избежали всеобщего клеймения мужчин и обвинений всех в совершённых горсткой подонков преступлениях. Любой нормальный человек понимает, что такие ситуации, которые были в «батеньке», недопустимы. Без вариантов. И всё же многие возмущались тем, что это перешло в публичную плоскость, а не в полицейскую, например. Но это легко объяснить и понять: пока в нашем обществе будет нормальным сказать вслед прошедшей женщине «вау, какая тёлка!», плохое будет случаться. И здесь важно, что чем больше людей об этом расскажут — тем ближе день, когда большинство посчитает это плохим. 

Во всех ситуациях, когда конкретные факты насилия становились известны обществу, порицанию подвергались… жертвы. Вечно «сама виновата», «тут не всё однозначно», «… не захочет — … не вскочит» и подобные оценки, преимущественно от мужчин получили и публикации о Рите, и твиты изнасилованных журналисток «Батеньки». 

Кого-то это удивляет, меня — нет. Россия — страна скрепного насилия. Здесь считается нормальным наказывать детей ремнём, давать им подзатыльники, показывая, что правда — за сильным, и право сильного безгранично. Нормально здесь и бить толпой одного — потому что толпа сильнее, а правда — у сильного, и право сильного безгранично. А уж хорошенько наподдать «узкоглазому» или «черно...му» — это для россиянина, как говорится, сам бог велел! И надо ли вспоминать верховенство насилия в армии и тюрьме?..

Поэтому и полиция никак не реагирует на многочисленные обращения избиваемых каждый день женщин, обещая только: «приедем, опишем труп». Поэтому и чиновники ничего не делают: для них это и есть норма. И поэтому закон о профилактике домашнего насилия, разработанный Оксаной Пушкиной, Алёной Поповой, Мари Давтян и Алексеем Паршиным и способный действительно (при его соблюдении) изменить ситуацию, до сих пор не принят Госдумой.

И не будет принят в таком виде никогда. Потому что нельзя же отнять у себя право сильного — решать, кому и как жить, куда ходить, что надевать, что говорить и думать, какой длины держать волосы, какого цвета они имеют право быть… Так недолго и до цвета кожи добраться, ей-богу!

А если вспомнить, как трепетно о скрепах говорят президент и даже патриарх (вот уж кого должна больше волновать жизнь человеческая и душа человека, а не что-то иное!), то надежда на то, что общество в России станет цивилизованным, умирает в сильных конвульсиях. Ведь невозможно в одночасье изменить мировоззрение: если мы всецело за скрепы, позволяющие бить и насиловать женщин, калечить детей и убивать слабых, то вытравить этот яд из сознания каждого можно будет только за десятилетия воспитания нового поколения. А воспитывать его некому: у всех — скрепы…

Вот и получается, что самая сильная из этих скреп — насилие. И именно его россияне транслируют как внутри страны, так и вовне, разжигая войны против своих жён и ближайших соседей. А иногда и чужих.

Хорен Григорьян, специально для ИА «Засекин»

Ксения Штефан

Подите в суд

Знаете, что меня, как журналиста, больше всего поразило на выходе из самоизоляции? Это дикая избирательность самарских судов.

Да, большинство сотрудников средств массовой информации осведомлены, что закрытыми являются процессы, касающиеся гостайн, несовершеннолетних и преступлений против половой неприкосновенности. На остальные — приходите, пожалуйста, наблюдайте за правосудием. Это в теории. Но на практике все выходит немного иначе.

Пока мы все находились в самоизоляции, в суды не пускали ни СМИ, ни слушателей, к коим относятся близкие обвиняемых, гражданские активисты, да и просто любопытствующие. Тогда это выглядело достаточно логично: не работал ряд организаций, людей просили поменьше бывать в общественных местах и даже госструктуры хотя бы частично перешли «на удаленку». В этот период суды рассматривали только очень неотложные вопросы — например, о продлении арестов. 

А дальше «самоизоляционный» режим понемногу ослабляли, маховик Фемиды снова начал раскручиваться, и вот тут мы столкнулись с невероятным законодательным казусом. Некоторые суды, например, Октябрьского района Самары, возобновили работу с рядом ограничительных мер: посетителей, включая журналистов, пускали в масках и перчатках. Но пускали! Другие же вершители судеб человеческих рассудили по-своему и просто не стали возобновлять открытые судебные процессы. К последним, в частности, относятся суды Промышленного, Железнодорожного района и даже, в некоторых случаях, суд областной. На мои вопросы о том, почему меня как представителя СМИ не пустят в судебное заседание, мне отвечают: «На основании распоряжения председателя суда». С одной стороны, казалось бы, что такое распоряжение председателя суда? Это указание, которое распространяется на сотрудников суда, коим я не являюсь. С другой стороны, на входе в здание стоят судебные приставы и они преграждают мне дорогу. А также родным и близким подсудимых, независимым наблюдателям. Но об этом чуть ниже.

Не нравится распоряжение председателя суда — можете обжаловать. Как куда? В суд. Ха-ха. Чуть отступая от темы скажу, что когда подсудимые заявляют отвод судьи (это значит, что обвиняемый считает, что решающий его судьбу человек пристрастен, поэтому хочет его заменить другим), этот вопрос рассматривает сам «отводимый» судья. На моей памяти ни один судья еще ни разу не удовлетворил просьбу о замене себя другим.

На незаконное, на ваш взгляд, решение о недопуске в судебный процесс можно также пожаловаться председателю областного суда или в квалификационную коллегию судей (ККС). И вот тут у меня для вас еще один сюрприз! Однажды я жаловалась председателю облсуда и в ККС на недопуск в процесс — с предсказуемым, разумеется, результатом. История была следующая. В одном из районных судов Самары рассматривали дело в отношении прокурорского работника о получении взятки (не буду отвлекаться на мысли о том, что и сотрудников «системы» гипотетически могут подставить — это целая тема для отдельной статьи; в то же время общественность вправе знать, не оправдают ли коррупционера, против которого есть неопровержимые улики). Это происходило еще задолго до того, как все мы услышали о существовании COVID-19 и прекрасного термина «самоизоляция». Казалось бы, как я могу не пройти «фейс-контроль»? А очень просто. Судья (условно назовем ее «Базева»), услышав, что я журналист и хочу присутствовать на заседании, парировала без изысков: «А мы вас не хотим». А потом, демонстративно развернувшись к адвокатам, спросила их: «Вы ведь против»? И снова мне: «Вот видите, и адвокаты против». Какой закон мог бы подтвердить легитимность этого аргумента, осталось для меня неясным. Конечно, я написала жалобы. И вот то, что содержалось в ответном письме на мое имя, выражаясь словами моего любимого поэта «было бы смешно, когда бы не было так грустно». Поскольку судейское руководство написало, что не пустили работника СМИ в процесс из-за того, что в заседании выступал оперативный сотрудник. Возможно, я бы даже и поверила: тайны оперативно-розыскных мероприятий или еще что-то в этом роде. Если бы не одно «но». Перед заседанием оперативный сотрудник, встреченный мною в коридоре, был со мной достаточно приветлив и даже начал отвечать на какие-то журналистские вопросы, прерванные, впрочем, вызовом его для дачи показаний. Да и бросил он мне напоследок что-то типа: «Сейчас в процессе все сами услышите». Наивный.

Теперь свежий пример. Я в медицинской маске, заранее предупредив пресс-службу письмом о том, что приду, пытаюсь прорваться в облсуд на рассмотрение апелляционной жалобы приговоренного к 12 годам колонии сына экс-спикера Губдумы, полковника Росгвардии Дмитрия Сазонова. Но приставы меня не пропускают, сообщив, что в регионе разгул коронавируса, а меня нет в их списках. Во-первых, — господи, да какие вообще списки?! Вы или ведете открытые процессы, или не ведете. У вас тут вроде правосудие, а не театр, куда вход по билетам. Во-вторых, я ведь отправляла письмо на официальную почту суда, да на официальном бланке редакции. Так почему меня не внесли в списки? Позже выяснилось, что надо было написать предупреждение на личную почту пресс-секретаря. Мне кажется, что это не выдерживает никакой критики. Но и это не все. Не пускали не только меня. Не пускали родственников Сазонова. А они, заметим, имеют определенное влияние в городе. И знаете, я редко так делаю. Но в тот момент я начала ругаться и напоминать о гражданских правах и свободах. Отчаянная мера возымела результат — меня-таки пропустили. Но вопрос остался без ответа: на каком основании вы пускаете в открытые по закону суды людей по спискам? И ведь не то, чтобы я сильно защищала опального полковника. Я, быть может, вообще хочу выяснить — вдруг его оправдают при наличии каких-нибудь неопровержимых улик (но это не точно). Но сам факт недопуска журналистов! Наконец, вишенка на торте: я пыталась прорваться в суд с удостоверением сотрудника государственного СМИ. А пришла бы с корочками «Засекина» — должна была бы быть благодарна, что вообще осталась цела?

Знаете, кое-кто из моих знакомых адвокатов говорит: главное, чтобы уголовное дело не дошло до суда. Потому что там — всё, там уже биться чуть ли не бесполезно. Не могу однозначно сказать, что это верная модель. Но и на этот счет у меня есть недавний пример. Судили в Самарском районе бывшего сотрудника МВД по имени Иван. Его обвиняли в получении взятки. Видео задержания нет. Находится свидетель, которая утверждает, что чуть ли не наблюдала, как ему подбрасывали взятку. Да и прочих нестыковок в деле хватает. На суд приходят старенькие родители и супруга полицейского — никакого золота и дорогой одежды, не смахивают на вид на родных «коррупционера». Обвиняемый рассказывает, как при задержании ему сообщили, что ему мстят за «несговорчивость» его брата, тоже работающего в МВД, а судить его будет вот этот конкретный судья, и приговорит он его к реальному сроку лишения свободы.

Никто (никто!) не может ничего поделать, и вот этот конкретный судья приговаривает молодого парня к восьми годам лишения свободы в колонии строго режима. За полученные (или все же не полученные?) 200 тысяч рублей. А воровал бы миллионами в Москве из бюджета — приговорили бы к строгому режиму или отпустили бы?

Главное, чего я не понимаю — почему наше правосудие так избирательно. И, казалось бы, были какие-то предпосылки к налаживанию ситуации. Вот с сентября 2019 года ввели обязательную аудиозапись судебных процессов. Но, опять же, давайте откровенно — а кто-то все эти аудиозаписи прослушивает? Да и в открытом доступе этих аудиозаписей нет. Знаете, чтоб обеспечить беспристрастность и честность уголовных процессов, я бы ввела видеотрансляции заседаний на сайтах судов. Или обязательное сохранение видеозаписей с процессов в открытом доступе. Чтоб все сомневающиеся могли пересмотреть заседания, и ни у кого бы не осталось сомнений в правоте Фемиды. Но кто меня послушает, конечно. 

Ну и последнее. Пожелаю вам никогда не попасть в «наш самый гуманный» суд. Не в качестве журналиста.

Ксения Штефан, специально для ИА «Засекин»

Сергей Лейбград

Крысиные игры

Всех интересует не лирика, этика и история, а ответ на плоский и актуально заразительный вопрос: «Почему футбольный клуб с почти двухмиллиардным (ну, хорошо, с полуторамиллиардным) ежегодным финансированием из областного бюджета вместо обещанного места в «десятке» элитной лиги вновь оказался в ФНЛ?».

В начале во всех смыслах нулевых годов я написал стихи, где помимо прочих были строчки «Какой бы не творился произвол, Футбол в Самаре больше, чем футбол». Последняя сентенция, иронически отсылающая к знаменитой формуле Евгения Евтушенко («Поэт в России больше, чем поэт») ушла не только в «народ», но и в номенклатуру, став частью местного фольклора. А вот о произволе с бесстыдным пафосом и наигранным удивлением вспоминают лишь во дни позоров и скандалов, ненадолго всплывающих в центре общественного внимания в связи с очередным падением самой известной и популярной региональной команды.

Вот и нынешний юбиляр, будучи по совместительству самарским технократом, ничтоже сумняшеся сотрясает экологически сомнительную атмосферу родного края словами о великой истории «Крыльев Советов», патриотизме, возвращении к традициям и наказании наёмников, не оправдавших высокое доверие и уже в третий раз за последние шесть лет опустивших самарские «Крылья» в первый дивизион. 

Во-первых, не стоит путать великую мировую игру со своей «великой историей». История самарского футбола и клуба, созданного 3 мая 1942 года, переполнена драматическими, трагикомическими и экзистенциальными событиями. Величия в ней нет, но есть эмоционально подлинная, альтернативная биография города, спасавшая многих его жителей от казённой и страшной повседневности. Последний настоящий титан самарского футбольного мифа Виктор Карпов тихо и почти незаметно умер в разгар коронавирусной пандемии 30 марта этого года в возрасте 93-ёх лет. Выдающийся советский футболист, игравший за лучшие команды страны в международных турне, заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер СССР, капитан, а затем главный тренер «Крыльев» странным образом оказался не нужен нынешним популистам. Твердящие с механическим усердием глуповских чиновников о местных воспитанниках - даже во время мундиального ража не вспомнили о том, кто предъявил стране самое знаменитое поколение куйбышевских футболистов. Легендой самарского футбола они называют не Андрея Каряку или безымянскую звезду Александра Анюкова, а Сергея Корниленко. Игрока, который в отличие от Александра Глеба (кстати, чуть-чуть поигравшего за «Крылья») так и не прославил свою белорусскую родину на международной арене. Нападающий Корниленко, не закрепившись в топовых клубах, профессионально отработал в Самаре свой большой бюджетный гонорар. Он честно и самоотверженно играл на пределе своих ограниченных возможностей. Но олицетворяет он, увы, самый стыдный с точки зрения результатов период  в российской истории «Крыльев». Никогда до 2014 года не покидавшая элиту российского футбола команда вместе с «легендой» умудрилась дважды вылететь из Премьер-Лиги. Третий провал Корниленко встретил уже в качестве помощника главного тренера. Теперь его, как самарского патриота, назначили спортивным директором.

Впрочем, всех интересует не лирика, этика и история, а ответ на плоский и актуально заразительный вопрос: «Почему клуб с почти двухмиллиардным (ну, хорошо, с полуторамиллиардным) ежегодным финансированием из областного бюджета вместо обещанного места в «десятке» вновь оказался в ФНЛ?». 

Самый простой и циничный вариант ответа: «Потому что теперь уже бывший главный тренер «Химок» Сергей Юран (и стоящие за ним люди) своими разоблачительными заявлениями о «продаже» места подмосковного клуба привлёк интерес УЕФА». Правда, Юран погорячился. Он назвал продажей «кулуарное решение». Футбол «высших достижений» в России, как и почти всё остальное, регулируется высшими должностными лицами. Ещё за три дня до заявления «Химок» о том, что они нашли средства для выступления в РПЛ, опекуны «Крыльев Советов» уверяли Андрея Талалаева и наиболее востребованных футболистов, что новый сезон они начнут в Премьер-Лиге.

Второй вариант также не из области финансовых махинаций, долгов, политических интриг, наследия «Ростехов» и Меркушкина-Шляхтина вкупе с демонической фигурой гражданина Кипра Василиоса Зиакаса, мефистофельским силуэтом агента Андреева и «булгаковским» призраком адвоката Пашкова. Причина бездарного выступления «Крыльев» в вялой и безразличной работе главного тренера Миодрага Божовича, который после Перми, Ростова и Тулы пришёл не доказывать свою футбольную состоятельность, а обеспечивать безбедную старость. По неофициальным данным, он умудрился попасть в «шестёрку» самых высокооплачиваемых тренеров России. Те же футболисты под руководством «голодного» Талалаева на излёте коронавирусного чемпионата на равных противостояли лигачемпионским «Локомотиву» и «Краснодару», едва не избавив губернатора и прикормленную им в клубе публику от оправдательно пропагандистских и прочих постановочных мероприятий. То бишь - демонстративного увольнения зицпредседателя Фунта, простите, Виталия Шашкова и уехавшего из Самары по окончании контракта селекционера Геннадия Голубина.

И только в третью очередь стоит поговорить о футбольном космодроме «Восточном» и «Золотом телёнке». Как это не обидно, но только в третью очередь. Ибо подобные сюжеты разворачивались и продолжают разворачиваться во многих российских клубах – и уже почивших в бозе, и ещё «радующих» свои торсиды алогичными победами на футбольных полях.

После частных попыток лукавого реаниматора самарского футбольного мифа Германа Ткаченко (подарившего болельщикам Самары бронзу 2004 года и почти четыре года счастья) и создателя футбольной академии Юрия Коноплева, мечтавшего сделать то, что позже получилось у Галицкого в Краснодаре, футбол в Самаре стал частью монопольного государственного проекта эпохи политического коммерческого патриотизма. 

Предшествовало этому прямое ростехнологическое правление Владимира Артякова и второе «пришествие» Германа Ткаченко, вскоре окончательно изгнанного из Самары подчинёнными высокопоставленного путинского опричника. Мы помним замечательных Яна Коллера и Иржи Ярошика и шестое место в 2008 году. А потом самый оглушительный в «великой истории» самарской команды договорный позор в Грозном,  вылет из Лиги Европы от полулюбителей из Ирландии, униженного Леонида Слуцкого. 

В конце 2009 года выяснилось, что спонсорские средства оказались кредитами. В городе распространились слухи, что «Крылья» всерьёз собираются обанкротить и отправить на «возрождение» во вторую лигу под временным наименованием «Крылья Советов-Лада». Дальше была героическая эпопея самарских болельщиков. С митингами, съездами, перекрытиями улиц, пикетами и голодовкой в Музее самарского футбола зимой и весной 2010-го. Будучи непосредственным участником тех событий, хорошо помню, как затаились в этот период работники «великого клуба». Некоторые из них, справедливо обличающие нынешнюю бездарность и подлость, тогда обзванивали ветеранов «Крыльев», чтобы они не «засвечивались» в акциях протеста. 

«Героическое сопротивление» и «патриотическое кино» закончились заседанием правительства России во главе с Путиным. «Крыльям» назначили спонсоров. Президентом клуба стал экс-капитан самарской команды времен советской второй лиги, бизнесмен Виктор Развеев. Он вместе с Юрием Газзаевым и Александром Тархановым сумел удержать «Крылья Советов» в Премьер-Лиге и одновременно прикрыть оголившийся зад всесильных «Ростехов». Никаких расследований не случилось. Через полтора года Развеева убрали. Права на «двухмиллиардный долг», закреплённый гарантиями правительства Самарской области, если верить экс-министру имущественных отношений региона Юлии Степновой, перешли от банка братьев Артяковых «РТ-Капиталу». 

С приходом «чудотворца» Меркушкина некий адвокат Андрей Пашков заявил, что именно он стал единственным собственником кипрской компании «Феканата Холдингс Ко. Лимитед», которой принадлежит 100% в ООО «СА Спорт Менеджмент», владеющим 100% акций ЗАО «ПФК «Крылья Советов». Пашков, до сих пор входящий в Совет директоров клуба, «по случаю» купил офшорную компанию у прежнего собственника примерно за 80 тысяч рублей в июне 2012 года (в мифологическом пространстве точные данные не разглашаются). Формальным владельцем кипрского офшора был советник экс-губернатора Владимира Артякова Василиос Зиакос. Тот самый Зиакос, коего «куратором самарского футбола» не так давно вслух простодушно назвал большой человек с большими отступными Миодраг Божович. Анекдот с Феканатой закольцевал «родниковый» депутат и тоже с тех пор член Совета директоров Александр Милеев. В 2013 году «Самарский комбинат «Родник» приобрел у Пашкова 73,81% акций «Крыльев», по опять-таки слухам, за два с лишним миллиона долларов. И сразу же продал их областному правительству. За шесть тысяч двести рублей, по свидетельству Юлии Степновой.

Строительство самарского футбольного котлована «Восточный» под патриотическую сурдину Мундиаля и «Самара Арены» на мордовском цементе за бюджетные, естественно, деньги продолжилось. Фонды банкротились и пересоздавались. Кривая схема прямого бюджетного финансирования работала. Верховная санкция была получена наместником Меркушкиным и продлена «человеком ростехов и волгопромгазовцев», технократом Азаровым. «Крылья» вместо символа альтернативной человеческой и карнавальной истории города превратились в главный социальный раздражитель – осиное гнездо бюджетников-миллионеров. 

При всей неоднозначности и двусмысленности фигуры Виктора Развеева, он понимал, что без тренера с характером, умеющего выстроить игру, и футболистов, способных добиваться командного результата, прикрыть от болельщиков разворованные руины «великой истории» и организационно мутного, раздутого клуба невозможно. Подручные Меркушкина во главе с легкоатлетом Шляхтиным и бухгалтером Поваровым и назначенцы Азарова оказались профессионально невменяемыми. Что и обернулось триумфальными «Нью-Васюками». На роль Остапа Бендера в этом патриотически-коммерческом бюджетном театре не нашлось Сергея Юрского и Андрея Миронова. Пришлось доверять Шикуновым и Андреевым. Вечером передавались деньги, а на завтра исчезали стулья. За последние два года через клуб прошли более трёх десятков футболистов. Вполне квалифицированных. Прошли и не оставили следа. В этом году «Крылья» должны были участвовать в межгалактическом турнире, то есть, по заверениям Шикунова-Божовича, бороться за попадание в Лигу Европы… 

Хотя… На лубочном спектакле «Публичная порка народным губернатором Азаровым нечестивых футбольных бояр» с гордостью вспоминали, как успешно продали Александра Соболева московскому «Спартаку». За 165 миллионов рублей. Приобретали воспитанника барнаульского футбола за 25 миллионов. Сколько сам перспективный форвард, забивший в осенней части чемпионата 10 мячей, и его агент Андреев заработали в Самаре – неизвестно.

Некогда выдающаяся Академия имени Юрия Коноплёва, как и ставший академией клубный Центр подготовки футболистов, критически отстали от уровня школ «Спартака», «Краснодара», «Зенита», ЦСКА, «Локомотива», «Рубина», «Чертанова». Самый известный ныне в футбольном мире, после Александра Анюкова, уроженец Самары Артур Юсупов ни секунды не сыграл в майке «Крыльев Советов». 

Ещё до комического совещания по итогам провала, где прозвучали «выстраданные слова» про ставку на местных воспитанников и необходимость вернуться в Премьер-Лигу за один сезон, стало известно, что в «Крылья» за сто с лишним миллионов рублей перешли сразу девять клиентов агента Андреева – восемь игроков и главный тренер ФК «Чертаново» Игорь Осинькин. Осинькин – замечательный футбольный педагог, открывший и огранивший в «коноплёвке» много лет назад таланты Дзагоева, Зобнина, Горбатенко и многих других футболистов РПЛ и ФНЛ. Но он ведомый и не очень молодой. Но послушный. «Послушность» (или безразличие, как в случае с Божовичем) остаётся определяющим критерием для назначения главным тренером «Крыльев». Юраны и Родченковы слишком опасны, когда все шкафы переполнены скелетами…

Во втором туре чемпионата ФНЛ самарские «Крылья Советов» сенсационно уступили в гостях новичку первого дивизиона домодедовскому «Велесу» со счетом 1:3. Как говорится, домодедовские «скотоводы» забодали чертановские «Крылья». Но самарские «Крылья» ещё вернутся. По объёму бюджета они выглядят в ФНЛ, как питерский «Зенит» в РПЛ. С днём рождения, Дмитрий Игоревич. Какой бы не творился произвол, футбол в Самаре больше…

Сергей Лейбград,
специально для Засекин.ру

Людмила Кузьмина

Конституция публичного разврата

Отшумела, отплясала, отгудела Россия-матушка «веселый конституционный б****шник» (Роскомнадзор не позволяет называть все вещи своими именами, так что без звёздочек никак). Это новейшая история сегодняшней России, погружающейся во мрак средневековья. А вышеупомянутый термин со звездочками — меткое определение «работе» избирательных комиссий, данное одним молодым человеком, наблюдавшим всё это своими глазами в нескольких метрах от урны для голосования.

Но и остальные видели, что происходит. Страна, не страшась смерти от коронавируса, прямо во время мировой пандемии, не жалея живота своего и (своей возможной) смертью смерть (политическую Путина) поправ, самоотверженно пала ниц ради вечного (или просто пожизненного) правления президента, который уже 20 лет боится спуститься с небес на землю.

В масках, перчатках, через запертые двери, во дворах, разложив причиндалы членов УИК в продуктовые тележки, без закона и правил, голосовали и голосовали. Без устали. Неделю остановиться не могли. А виновник торжества в это время сидел в своём потайном бункере, путь в который лежит через кордоны ФСО и длинный дезинфицируемый туннель.

На что было похоже то, что телевизор называл «голосованием»? Не на референдум и не на свободное волеизъявление… Это был разгул низов.

«Народ к разврату готов!», — воскликнул бы в такой ситуации герой Василия Шукшина. И понурые члены 97 тысяч избирательных комиссий были принудительно вовлечены в этот публичный акт массового разврата.

Ряженые, под песни о гордости за Россию, а то и молча, крадучись, «рыскали» они по дворам, как напавшая на города и села мелкая шпана. В картонные коробки и карманы они целую неделю собирали галочки и крестики за обнуление Конституции и гаранта её.

А на 140 миллионов граждан страны всеми средствами информирования навлекали дурман. Про «сохранение памяти предков», хотя на их могилах вырастили города. Подняли из гроба Пушкина. Клялись, что ни пяди родной, пустеющей и заваленной отходами земли никому не отдадут. И до умопомрачения защищали традиционные ценности от нашествия привидевшихся в чьем-то гомофобном кошмаре однополых партнеров, зачем-то усыновляющих детей, а может и самого П***на. Или кого-то ещё.

А ещё сеанс массового гипноза был посвящен крепкой броне, танкам нашим быстрым, упругим резиновым дубинкам, щитам и чудо-бронетехнике для разгона демонстрантов. Это чтобы внутренний враг, не согласный на коронацию экс-чекиста, дрожал вместе с неведомым врагом из загнивающей далекой дали.

И вновь нерушимость союза мужчины и женщины, который теперь конституционно гарантирует, что размножение рода человеческого не прекратится. Но если эти не давали соблюдать Конституцию прежнюю, то что заставит их соблюдать новую? Даже в этой пикантной и не государственного ума дела части?

И в назначенный час повели крепостных бюджетников аки стадо неразумных овец… не на заклание, но к коробкам картонным и урнам полупрозрачным галочки ставить.

За Путина, без которого России не буде, за разнополые браки по заветам предков, передавших веру в Бога и однопартийность, за Перуна и свет в конце тоннеля, за защиту животных и МРОТ с ВВП, за язык государствообразующего народа, без устали лижущий начальника, за популизм и школьные обеды, за Крым и тыгыдым, за Курильские острова, за тех, кто в море, за откаты и лагеря нашей необъятной Родины, за веру-царя-отечество, за антирадужный антиамериканизм, за нули как символы настоящего и будущего, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Готовились к этому ритуальному акту разврата и насилия целых 20 лет. Тренировались и в 2008, и в 2011… И вот использовали всё, что прежде даже по их меркам считалось подлогом, нарушением и фальсификацией голосования. Всё, что было нельзя, стало можно. Законы юридические и божие были отменены, а право предано анафеме.

«Спасибо деду за победу», — кричали в каком-то угаре крепостные. «Спасибо за вечную молодость», — раздаётся голос победившего деда откуда-то из бункера.

Широким массам грезится спокойная и стабильная жизнь, «как при бабушке» или «при дедушке». Что-то из геронтологии, в общем… Но она положена только для стоящих у трона. Без всяких идеологий, обещаний коммунизма и прочей шелухи. Остальным — обнуление. Но они не верят.

Ближняя прислуга не должна беспокоиться и мечтать о замене суверена и гаранта… их благополучия. Им же не обнулили довольствие, а может, даже прибавили нолик-другой с правого края зарплатной ведомости…

Постриженные под ноль и одетые в военную форму, накормленные и оплаченные налогоплательщиками, должны грозить пушками и думать о кредитах.

Ко всему этому шли долго и упорно.

Закрывали ненужные СМИ. Пропаганда выстраивала альтернативную реальность. Асфальт меняли на плитку, осваивая миллиардные бюджеты. Несогласных рассаживали по тюрьмам, выдавливали за границы Родины, душили штрафами. Дежурные партии поддакивали, поставляя безмолвных, сумасшедших и подлецов в парламент. А если кто-то шуршит стаканчиками, то к ногтю и в каталажку по требованию раненного крышечкой от бутылки росгвардейца.

Новое государство без всяких ветвей власти и ненужных институтов явило себя миру.

«Околонуля» остались права, законы, институты власти, выборы, рубль, цены на нефть, здравоохранение, ЖКХ, пенсии, экономика…

Это сон больного, бьющегося в лихорадочном жаре? Это наша страна и её мракобесно традиционные ценности?

Людмила Кузьмина, правозащитница
специально для Засекин.Ру

Дмитрий Лобойко

Два закона поважнее Госсовета

О чем сейчас не говорят, а надо бы...

Обсуждение «обнуления» президентских сроков Владимира Путина и пересказ друг другу сценариев «Путин-2036», «Путин в Госсовете» и «Путин и возвращение монархии» – излюбленное занятие российского сегмента Facebook.

Последний сюжет – процесс принятия закона «О Государственном совете», который как бы прокомментировал председатель комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников. На самом деле, ничего содержательного и вразумительного про закон он так и не сказал. Если не считать содержательным лозунг: «Госсовет окажется во главе публичной власти в России». Это не более, чем заклинание из серии: «Путин – лидер нации», «Без Путина нет России» и прочих заявлений, требующих разве что внимания узких специалистов.

Всё самое интересное, что могло произойти с Госсоветом уже произошло – его один раз упомянули в новой редакции Конституции РФ. Всё. Последующее обсуждение – художественный свист.

Пункт 1 статьи 11 говорит однозначно: государственную власть в Российской Федерации осуществляют президент, Федеральное Собрание, правительство и суды. Ни слова ни про какой госсовет. О нём только в пункте е.5 статьи 83: президент «формирует Государственный Совет Российской Федерации в целях обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия органов публичной власти, определения основных направлений внутренней и внешней политики Российской Федерации и приоритетных направлений социально-экономического развития государства». То есть все те же цели и задачи, которые у Госсовета были с момента его воссоздания в июле 2000 года.

Госсовет не прописан в качестве органа власти, его цели не трансформировались, а функционал остался сугубо совещательный. А формирует его, как и прежде, президент – он же председатель Госсовета. «Надпрезидентских» функций у него быть не может.

Действительное обновление системы может случиться, когда будут приняты два других закона. Их принятия ждут много лет, но в обновленном основном законе страны появился намек на их принятие. Но его почему-то почти никто не заметил.

В России есть законы о Госдуме, Совете федерации, всех судах, правительстве и прочих органах власти, но нет закона «О президенте». В Беларуси, Казахстане и большинстве постсоветских республик такие законы есть. В нашей стране в начале 1990-х тоже планировалось его принятие, но от этой идеи отказались на неопределенный срок, так как четко определенные полномочия ограничивают почти безграничные возможности президента.

Незамеченной для общественности прошла крошечная поправка в 83 статью. К пункту «и»: президент «формирует Администрацию Президента Российской Федерации» добавили приписку: «в целях обеспечения реализации своих полномочий». А для определения «полномочий президента» необходим соответствующий закон.

А ещё в по большому счёту пустом интервью Павла Крашенинникова была оговорка о том, что в Госсовет могут войти представители администрации президента. За этой фразой могут быть самые интересные новеллы. Для включения в состав Госсовета «представителей администрации президента» (АП), о которых оговорился Крашенинников, так же желателен закон «Об администрации…».

Сейчас АП формируется и действует на основании Указа президента. То есть формально представители АП – клерки, хотя и очень влиятельные. А в Госсовете заседают сплошь «уважаемые люди», чей авторитет прямо или косвенно опирается на электоральную легитимность или её видимость.

Подготовкой ухода Владимира Путина «на пенсию» будет не закон «О Госсовете», а два других закона: «О президенте РФ» и «Об администрации президента».

Законы, которые опишут и таким образом ограничат полномочия, а вместе с ними и ограничения для главы государства и его администрации. Себя Владимир Владимирович ограничивать не будет, а вот преемника – вполне. Основа для этого уже заложена в новой редакции Конституции. Вот только для обсуждения гораздо понятнее Госсовет и «обнуление».

Дмитрий Лобойко 

Людмила Кузьмина

Повторил. Потому что может…

Ему несказанно повезло. На время его правления на доставшуюся ему Россию пролился золотой дождь высоких нефтяных цен. Но он за 20 лет правления только и смог, что повторить. Повторить то, что было впечатано ему в кровь, плоть, сознание и закреплялось на службе: не замутненные державно полицейские способы управления страной, всегда окруженной врагами из вне и внутри. В той стране и за народом-то непрестанный пригляд и контроль нужен, он же не брат, не сосед и не друг... 

***

После охранительных усилий партий КПСС-КГБ, правивших в его молодой жизни, на первый прямой телемост СССР- США 1982 года доставили по укоренившейся привычке «лучших советских людей», способных решительно сказать врагу прямо в глаза, что «в СССР секса нет», а на публикацию романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» через несколько лет, в 1987 году, все еще давало разрешение целое партийно-политическое бюро правящей тогда партии КПСС. В том же 1987 году презентация немецкого журнала по кройке и шитью для домохозяек «Бурда Моден» стала возможна только при поддержке и непосредственном участии Раисы Горбачевой, жены тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС, центрального комитета этой партии. И это уже были годы бурных дискуссий времен «перестройки» о тех семидесяти годах правления страной главных правителей КПСС- КГБ. Годах, полных драматизма, запрещенных к воспоминанию, осмыслению, оценке, и, не дай Бог, произнесению вслух о некомпетентности власти, ее ошибках и преступлениях. 

О страданиях, голоде, потерях миллионов жизней того самого «народа-победителя» большой страны СССР до войны и после той самой трагической, бесчеловечной войны, о спасших страну и номенклатуру от позора и заикнуться было нельзя. Победа в войне именно народа списала все этой бесцветной, упертой и никчемной номенклатуре. Эта номенклатура оставила только одного победителя с его репрессивным аппаратом, своего хозяина. Эта же правящая номенклатура КПСС-КГБ запрещала печатать исповеди о войне писателей Константина Воробьева, Григория Бакланова, Виктора Астафьева, Василия Гроссмана. А автора хроник прозы военных окопов Виктора Некрасова за его книгу «В окопах Сталинграда» изгнала из страны. И даже попытка писателей-деревенщиков сказать правду о бессмысленных колхозах, нищете и бесправии народа закончилась окриком «замолчать».

В стране преследовались и изгонялись не только политические критики той твердокаменной власти, но и писатели, артисты. Никакого «вражеского» интернета не было, а проводной телефон дома был привилегией немногих. И это была страна его детства, юности и… становления как профессионала.

***

После бурных дискуссий 1987-1991 годов, распада «тюрьмы народов» страна имела пусть не совершенные, но выборы органов власти. Тогда, в «лихие 90-е», был принят закон «Об основных гарантиях избирательных прав граждан и право граждан на референдум». Страна шла по пути развития рыночной, многоукладной экономики. В стране работали, развивались свободные средства массовой информации, десятки политических партий, сотни инициированных гражданами общественных организаций как возможность самоорганизации, был закон о местном самоуправлении .

Конечно, нельзя было сразу накормить, обуть, одеть, достойно учить и лечить народ, вышедший из закрытой тоталитарной страны в открытый, неведомый ей ранее мир. Но свобода частной инициативы гарантировала пусть постепенное, но развитие. Правда, цена нефть была 18- 30 долларов за баррель — в 5-6 раз меньше, чем в годы его гениального правления. 

***

Сегодня этой «эпохе», эпохе баснословно дорой нефти, — 20 лет. С дорогой нефти и началась, по выученному в молодые годы КПСС-КГБ, «борьба с внутренними врагами». Первыми попали в зачистку негосударственные СМИ: закрыта телекомпания НТВ, программа «Взгляд», десятки других информационных программ. Сегодня осталось только государственное телевидение с беснующимися пропагандистами. Было покончено с политическими партиями и свободными выборами. Негосударственные общественные организации, а теперь и негосударственные медиа определены в иностранные агенты: тот «дикий буйно цветущий сад» засаживают вновь «одной картошкой», как написал однажды Владимир Набоков.

Построена вертикаль власти, стянувшая все деньги и решения в Москву. Построены четыре государственные партии-«марионетки». Главная из них, «Единая Россия», — отнюдь не политическая партия, а объединение, клуб обласканных доверием чиновников. Она наполнила своими серыми молчальниками и ура-патриотами ветви власти сверху донизу. Под вывеской «Суд» суда не стало, там прячутся тоже проверенные и доверенные люди, послушные воле Правителя. Они проштампуют нужные решения в угоду политическому моменту. Дети-сироты, запрещенные к иностранному усыновлению, сидят по «родным» детским домам. Пенсионеры получают пенсии в размере прожиточного минимума. Медицина модернизирована так, что до больницы не доберешься, а если доберешься, то приходить надо со своими медицинскими средствами. 

Запрещены не только референдумы, но и одиночные пикеты. Свобода выражения мнений закатана в бетон: роптать и говорить нельзя — попадешь в экстремисты или оскорбишь чиновника. Вертикаль, как и прежде, принялась за приращение территорий с войнами, провокациями, убийством мирных граждан, тайными похоронами собственных сыновей: ей вновь понадобились далекие берега и страны, будто и не было раскаяния за войну в Афганистане.

***

Все, от чего страна и люди пытались мучительно уйти, он взял и повторил. На это ушло 20 лет нефтяного золота. Назвавшие себя государством вновь тщательно следят за каждым, обрекая на молчание и средний уровень потребления большую часть населения. А годовщину окончания той страшной отечественной войны вновь празднует номенклатура, будто она к ней имеет отношение. Не вспоминая о страданиях и потерях самого народа .

«Лучшими друзьями» построенного им государства, как и прежде, оказались армия, полиция и Росгвардия, страдающая от прикосновения пластикового стаканчика. Новым стало лишь одно преимущество: можно убежать и уехать, куда глаза глядят. И народ побежал из страны миллионами. 

Оставшимся он дарит не нужное, но дорогое голосование по уже принятой и подписанной им новой Конституции. 20-летний круг возвращения в родное до боли прошлое, как пел некогда Булат Окуджава: Римская империя времени упадка / Сохраняла видимость полного порядка: / Цезарь был на месте, соратники рядом, /Жизнь была прекрасная, судя по докладам. 

Людмила Кузьмина, правозащитница,
специально для ИА "Засекин"

Марк Фейгин

Враг под микроскопом

То, что именно на дни 20-летнего юбилея пребывания Владимира Путина на посту Президента пришёлся самый суровый экономический кризис, соединённый с пандемией, совсем ведь неслучайно. Есть, бесспорно, нечто символическое в этом последнем русском изводе. Власть, крепко державшаяся столь долго благодаря  традиционной исторической природе, столкнулась с вызовом не поддающимся эффективному противодействию. 

Самое опасное не в циклической рецессии, куда закономерно катится мировая экономика (бывало уже такое, и не раз), и даже не в неблагоприятной углеводородной конъюнктуре (хотя она и вполне рукотворна), а в неуправляемой биологической природе болезнетворного микроорганизма. «Китайский вирус» нельзя уговорить, купить, подвергнуть репрессиям. Это стихия, противостоянием с которой и проверяется мощь созданного Путиным государства — его здравоохранения, социальной системы, внутренней безопасности, управления как такового. 

С оппозицией или с недоброжелателями на Западе Путину удавалось более-менее справляться весь долгий период узурпации им власти в Кремле. Благодаря богатству и иезуитской находчивости Путин, как никто другой, умел любые направленные против него инвективы обратить к своей выгоде. Этого у него не отнять. При том, что человек он далеко не обширных знаний и не выдающихся профессиональных способностей, если под таковыми понимать управление экономикой и государственное строительство. Реально фартило, в чем он не раз публично признавался. 

Но везение не вечно. Какой выйдет из надвигающейся смертельной эпидемии Россия и её обыватели, пока ещё остаётся загадкой, но то, что это будет первой демонстрацией беспомощности нынешней системы, уже угадывается. 

Казалось бы, чего ещё желать Путину по прошествии двадцати лет, как не ухода от дел, ближе к гедонистическому покою? Так ведь нет этой возможности — ни добровольной, ни по принуждению. Покинуть главный кремлевский кабинет означало бы подвергнуть себя неминуемой опасности преследования. 

Да и с другой стороны: зачем уходить, когда на 68-ом году жизни впереди только чистилище? Ровно потому поправки в Конституцию и весь связанный с их принятием процесс выглядят как затянувшийся банкет перед проводами на пенсию. Вроде бы и надо бы уже встать из-за стола, но страшно. Что там за темнотой безвластия? Ведь чуть меньше трети жизни провёл Путин на высшей должности: карая, милуя, убивая, грабя. Власть и Путин образовали неразрывный симбиоз (по спикеру Госдумы Вячеславу Володину — нет Путина, нет России), коктейль из страха, ненависти и наслаждений. Ко всему прочему, остаться — значит последовать заведённому (особенно с советских лет) геронтократическому порядку. Так делали все предшественники, за рядом редких исключений. 

По-видимому, плану остаться у власти пожизненно может помешать теперь лишь маленький шарик с выступающими лепестками, похожими на корону, видимый только под микроскопом.

Марк Фейгин, специально для ИА "Засекин"

Юрий Эйрих

Последний оплот малого бизнеса

И с этим не поспоришь...

Я предпочел бы смотреть на такие разговоры, как на феноменологическое явление, а также тонкий и точный срез общественного мнения. Давно известно, что лучше любых данных опросов от ВЦИОМ и «Левада-центра» представление об общественном мнении и «социальном самочувствии» дают таксисты и попутчики в поезде.

Мой последний опыт путешествия с РЖД лишний раз подтвердил эту неоспоримую истину.

Перемещаясь из Самары в Москву, я оказался в набитом купе с чудесными персонажами.

Красивая и преимущественно молчаливая девушка-студентка, а также словоохотливые пенсионерка-навальнистка и бывший сотрудник полиции, однажды испытавший катарсис и на этой почве ставший православным неофитом. Компания что надо!

Последний направлялся в Москву, чтобы затем улететь дальше. Но, как ни парадоксально, не на какой-нибудь Афон, а почему-то в Индию - искать вдохновения.

Эти мои попутчики и стали чудесными, как говорят социальные антропологи, информантами. Хотя я понимаю, что их колорит позволял им стать скорее героями какого-то анекдота...

Православный экс-полицейский рассказывал, что дела в России далеки от идеала, чиновники воруют, в правоохранительных органах беспредел, но Владимир Путин - это надежда России. Двадцать лет всё только на нём и держится, - рассуждал неофит с билетом в Индию. В его повествовании нашлось место и Дональду Трампу, и Владимиру Зеленскому, и масонам, и Сирии... Словом, всему, что должно волновать ответственных российских граждан с включенным на кухне телевизором.

Бойкая пенсионерка указывала ему на некоторые логические несоответствия в озвучиваемой картине мира.

Президента она явно недолюбливала и довольно подробно и точно цитировала факты из роликов Алексея Навального и что-то даже добавляла от себя.
На теме православия возник спор. Старушка не была верующей и считала, что «попы - та же “Единая Россия” только сбоку». К тому же огульно обвиняла патриарха Кирилла в «развале» вверенного ему общественного института.

Экс-полицейский, совсем недавно пришедший в лоно Церкви, с вниманием слушал эти нападки и, как мог, парировал.

Пенсионерка шла по нарастающей и начала рассуждать о допустимости легализации легких наркотиков. Очевидно, что бывший полицейский такого либерализма потерпеть не мог и приводил «данные исследований», которые, конечно, придумывал на ходу.

Дама не унималась и заговорила о праве на гендерное самоопределение детей. Откуда она брала эти темы одному Богу известно.

На этом месте выяснилось, что мужчина - отец двоих детей и никакого самоопределения допускать не готов. И неожиданно приводил цитаты святых старцев.
Я пил чай, закусывал сушками и старался хрустеть ими тише, чтобы не упустить детали дебатов, случайным свидетелем которых я стал.

«Вот бы этих двоих в состав комиссии по изменению Конституции, - подумал я в какой-то момент. - Конечный результат не изменился бы, но какими интересными были бы дискуссии».

Студентка молчала, но слушала с интересом. Казалось, происходящее она воспринимала, как и я, в качестве шоу.

И тут внезапно между спорщиками возник консенсус. Причем на теме из столь либеральной повестки, которая по определению должна была восприниматься этим мужчиной, как богопротивная. Бывший полицейский и новообращенный вдруг поддержал свою собеседницу, которая начала рассуждать о декриминализации проституции.

«Что плохого в публичных домах?!» - возмущалась клиентка Пенсионного фонда России.

«Ничего!» - поддакивал ей оппонент и приступал перечислять аргументы «за»: уменьшение количества преступлений, совершенных на сексуальной почве, снижение социального напряжения, трудовые и пенсионные гарантии для секс-работниц и секс-работников. Могло показаться, что иконописец готовился.

Но сюрпризы не закончились.

«Вы что, с ума сошли?!» - с удивление заговорила до этого молчавшая студентка и выдержала паузу.

Молодёжь - вот истинный носитель морали и традиционных ценностей, а не эти представители поколений, потерявших и страну, и запутавшиеся в самих себе...
Я не успел закончить эту мысль, как девушка с укором посмотрела на пожилую даму, на мужчину и даже бросила взгляд на меня.

«Вы не понимаете, - продолжила надежда России, - что в случае если проституцию легализуют, примут специальные законы, наделят работниц какими-то правами, то на их место придут госкорпорации! Вы что, хотите ротенбергов, ковальчуков или ростехов в качестве концессионеров улиц Гагарина и Победы в Самаре?»

Не знаю, как для вас, а для всех присутствующих в купе это было неожиданным углом зрения. И правда, если в концессию отданы коммунальные системы, машины скорой помощи и вывоз мусора, то почему на этой древней сфере человеческой занятости до сих пор не зарабатывает никто из лучших людей страны?

Секс-работники, рассуждала попутчица, это ведь и есть и самозанятые, и ИП в одном лице. Малый бизнес. Последний его оплот, выживающий разве что из-за того, что до сих пор не урегулирован, не регламентирован и не имеет отдельной кнопки на сайте «Госуслуг».

До этого студентка долго молчала, слушала старших, но это не значило, что ей нечего было сказать.

Ясности её понимания устройства российского общества и государства можно, пожалуй, только позавидовать.

В самолетах таких разговоров не услышишь. ВЦИОМ с Левада-центром не поймают сигнал. А ведь от малого бизнеса и впрямь мало что осталось...

Юрий Эйрих, специально для ИА "Засекин"