До последнего времени единственный самарский ньюсмейкер и «живой» депутат Государственной думы Александр Хинштейн вмешивается во многие самые резонансные и социально значимые самарские скандалы. И поэтому похож на фоне бледных и пассивных местных деятелей не просто на депутата, а даже на депутата-мэра и депутата-шерифа. Однако есть отчётливые сферы и граждане, которых не трогает и единоросс Хинштейн, впрочем, пока всегда готовый к общению и спору. Или почти всегда. Во всяком случае, в студии радио «Эхо Москвы в Самаре» Сергей Лейбград и Гор Мелконян были ограничены только временем прямого эфира и полемическим сопротивлением депутата.
Сергей Лейбград: Давайте начнём с обвалившейся в информационное поле кампании, которая называется «Точечный произвол». Проблема эта лет 25 мучает Самару в ежегодном, даже в ежемесячном режиме. Почему только сейчас вы занялись этой проблемой? Подобных объектов в Самаре несколько сотен, если не больше…
Александр Хинштейн: Вы ошибаетесь. Я занимаюсь проблемой точечной застройки не со вчерашнего и не с позавчерашнего дня. Фактически с моего избрания в качестве депутата от Самары. В прошлом году восемь площадок мне и моим коллегам удалось отстоять. А ситуация, о которой вы сейчас говорите, она имеет под собой иную подоплёку. Фактически, речь идёт о том, что случилось осенью 2014 года. Вот-вот. Руководством администрации Самары при смене власти была организована массовая выдача разрешений на точечную застройку. Фактически эти разрешения были выданы и.о. главы города Карпушкиным, а в других случаях и.о. главы города Кудряшовым. И моё возмущение, и негодование вызывает тот факт, что несмотря на публичное и неоднократное постоянное декларирование властями, и в первую очередь властями городскими недопустимости точечной застройки, при смене власти произошло такое абсолютно недопустимое явление. Я выехал как раз по тем площадкам, которые появились только сейчас. И то, что я увидел там, и то, что я услышал от жителей, конечно же, меня повергает в уныние и вызывает очень тяжёлые эмоции. Это не значит, что у нас опускаются руки. По этим всем выездам уже сегодня работа начата. Я был позавчера в Промышленном районе, в Советском районе, в Ленинском районе. По Промышленному району, где идёт масштабная застройка на Солнечной, Минстрой уже вышел на проверку вчера. Я с высокой долей вероятности могу предсказать, что разрешение на строительство будет отозвано. По стройке на Чапаевской, где я был позавчера, тоже будет решение найдено. Там есть все основания, чтобы признать объект незаконным, в случае, если застройщик не пойдёт на те предложения и условия, которые выдвигают ему жители. Что касается стройки в Советском районе, на пересечении Антонова-Овсеенко и 22 Партсъезда, этот объект, построенный фактически окна-в-окна к жилому дому, он завершён. Это тоже подтверждает мои слова о наличии здесь явной коррупционной подоплёки.
Гор Мелконян: Это же не какие-то эфемерные городские власти. Там же есть конкретные подписи…
А. Хинштейн: Я же вам назвал две конкретных фамилии. Карпушкин и Кудряшов.
Г. Мелконян: Этого разве достаточно?
А. Хинштейн: Если вас интересует мое мнение, то я не верю, что Карпушкин мог подписать эти разрешения по личной, собственной инициативе.
Г. Мелконян: А кто его мог к этому подвигнуть?
А. Хинштейн: Те люди, которые его до этого приглашали на работу в администрацию.
Г. Мелконян: Вы говорите о Дмитрии Азарове?
А. Хинштейн: Я считаю, что Дмитрий Игоревич, как минимум, несёт политическую ответственность за произошедшее. Это его люди, это его назначенцы. Он темой точечной застройки занимался неоднократно. Мы с ним вместе выезжали на объекты. Он постоянно говорил, что этого нельзя допустить. После этого его люди такое разрешение выдают.
С. Лейбград: Вы воспринимались если не другом, то, по крайней мере, добрым соратником Дмитрия Игоревича…
А. Хинштейн: У меня и сейчас с ним хорошие отношения.
С. Лейбград: А вы считаете, что эта эпидемия точечных застроек вызвана последней сменой власти в городе? Об этом же говорили, когда уходил Тархов. Его избранный Азаров в этом обвинял… Но я вам могу сказать, что даже когда не передавалась власть, постоянно осуществлялась точечная застройка или грубейшие нарушения градостроительных норм. И до Азарова, и уже при Азарове. Если вы посмотрите только на центр города, что там происходит…
Г. Мелконян: 33 метра несчастья… 33 этажа.
А. Хинштейн: Вы про «Трансгруз» говорите?
Г. Мелконян: Огромный просто дом. Как он вырос?
А. Хинштейн: А вы не знаете, кто отстаивал и прикрывал интересы «Трансгруза»?
Г. Мелконян: Кто?
А. Хинштейн: Бывшее руководство прокуратуры Самарской области.
Г. Мелконян: Хорошо. Когда они у власти – всё в порядке…
А. Хинштейн: «Трансгруз» появился и был построен до того, как я стал депутатом от Самарской области. Поверьте, если бы в этот момент я бы здесь работал, то, несмотря ни на какие прикрытия, ни на какие ресурсы, я бы в эту ситуацию обязательно вмешался и не допустил бы таких вещей. Что касается моих личных отношений с Дмитрием Игоревичем, как вы говорите, доброго приятельствования. Есть человеческие отношения, а есть интересы дела. Интересы дела для меня всегда первичны. Я работаю в интересах людей.
Г. Мелконян: Вы с ним на эту тему говорили…
А. Хинштейн: Да, конечно. Я работаю в интересах людей. Самарцев. Поэтому все, кто вместе со мной защищает интересы самарцев, работает в их интересах – это мои друзья. Те, кто интересы самарцев нарушают, это люди, с которыми у меня не может быть ничего общего.
С. Лейбград: Я в анонсах все время говорю, что вы почти единственный публичный борец с коррупцией. Кого бы вы назвали своими союзниками в защите интересов самарцев? Появился Солодовников. Вы давно знакомы и симпатизируете ему. Могли бы вы назвать еще группу людей, чтобы наши слушатели узнали, кто защищает интересы самарцев? Или только один «ланцелот» Хинштейн?
А. Хинштейн: На мой взгляд, интересы самарцев защищает большое число людей – должностных лиц, наделённых соответствующими полномочиями. И в своей работе как депутат, я нахожу поддержку и у губернатора, и у руководителей большинства профильных министерств. У руководства правоохранительного блока: прокуратуры области и города. Понятно, что я как депутат не в силах в одиночку эти вопросы решать.
Г. Мелконян: И Азаров до поры до времени помогал вам, но, видимо, что-то случилось в какой-то момент.
А. Хинштейн: Что случилось?
Г. Мелконян: Эти разрешения появились. До поры до времени все они были хорошие, все в одной партии, все дружат, а потом что-то повернулось…
А. Хинштейн: Это вопрос не ко мне. Пригласите Дмитрия Игоревича и задайте ему эти вопросы.
С. Лейбград: Вы сказали, что не Карпушкин и не Азаров решают эти вопросы? Есть настоящие игроки на этом поле…
А. Хинштейн: Вы кого имеете в виде?
С.Лейбград: Ну, спросим напрямую. Карпушкин, его забрал обратно Аветисян. Так и сказал, «забираю обратно». Как это воспринимать?
А. Хинштейн: Я не думаю, что у Аветисяна был интерес в точечной застройке. Это не те деньги, которые могли бы заинтересовать человека масштаба Аветисяна.
С. Лейбград: Вы жёстко критиковали руководство регионального МВД при Стерликове. Вы первым выдавали скандальную и разоблачительную информацию. Спасибо с точки зрения журналиста. Вы едва ли не единственный ньюсмейкер в городе. Ваш Тваиттер можно было назвать «Информационное агентство Хинштейна», к вам поступает информация, более никем не разглашаемая...
А. Хинштейн: Спасибо.
С. Лейбград: Но есть и второй момент. Получается, если довериться и искренне отнестись к вашим комментариям в Твиттере, то у нас было или глубоко непрофессиональное, или глубоко коррумпированное управление МВД, или и то, и другое вместе. Полыгалов, по вашим словам, совершил «подвиг» размером в шесть миллиардов из «Волга-Кредит Банка». Как мы жили в такой мафиозной атмосфере?..
Г. Мелконян: Я просто добавлю, что 99 процентов людей пока остались в полиции Самаркой области.
А. Хинштейн: Да. Потому что полиция у нас народная. Как говорится, какой народ, такие песни. Мы сотрудников полиции не завозим с Марса и Венеры. Это наше с вами порождение. Это такие же люди, как и мы с вами. Выросшие рядом с нами, и делегированные нами, народом, в эту систему. Но мы должны понимать, любая структура военизированная, там, где носятся погоны, во многом зависит от тех задач, которые ставятся руководством этого ведомства. От той дисциплины, которая наводится, от тех правил игры. Я не хочу критиковать бывшего начальника ГУ МВД, человек ушёл в другой субъект. И могу сказать, что я в отношении Стерликова никогда каких-то себе негативных выпадов не позволял. Я считал и считаю, что с человеческой точки зрения Юрий Юрьевич порядочный человек. Другой вопрос, что, может быть, ему не хватало определённой жёсткости. Определённой профподготовки. Он все-таки был не опер. В этом смысле новый начальник ГУ МВД отличается от него сильно. И те процессы, которые начаты в ГУ МВД, я понимаю, вопрос к этому был задан, конечно же, меня лично очень сильно и вдохновляют, и вызывают серьёзные надежды на перемены.
Г. Мелконян: Значит ли, что когда Солодовников выводит ДНД в ночной патруль, значит ли это, что он признаёт, что не справляется полиция? Не способна охранять граждан. За что мы тогда платим полиции?
А. Хинштейн: Нет, это не так. Во-первых, никто никого не выводит. Тот порыв, который есть у людей, он искренний. Мы сегодня не в советское время живём, когда за отгулы можно было отправлять в ДНД человека. Люди выходят сегодня добровольно. Что касается, справляется, не справляется. У полиции то же есть свои возможности и потолок у этих возможностей. Что касается сокращений, которые система пережила, а я напомню, что в 2011 году было сокращено 22% личного состава. И основной удар пришёлся именно по наружным службам.
Г. Мелконян: Сколько сейчас сократят?
А. Хинштейн: Сейчас я отвечу на этот вопрос тоже. Понятно, что физически сегодня таких возможностей у полиции нет. А нахождение на улице людей в форме, оно серьёзнейше дисциплинирует. Это серьёзнейший профилактический момент. И цифры подтверждают эти слова. Я вам скажу, что за период марта, когда все эти инициативы главы ГУ МВД начали реализовываться, у нас, например, уличная преступность в Самаре снизилась в несколько раз. Если раньше в Самаре регистрировалось ежедневно от 3 до 5 разбоев и грабежей, то сегодня их количество снизилось до 3-5 в неделю. Это результат работы ДНД в том числе.
Г. Мелконян: Это полицейская статистика. К ней по-разному можно относиться.
А. Хинштейн: Гор, можно к чему угодно относиться по-разному, но всегда нужно быть специалистом в том, о чём говоришь. Это не полицейская статистика, у нас органом учёта правовой статистики является прокуратура.
С. Лейбград: Всё-таки устойчивые тенденции проявляются на большем временном расстоянии.
А. Хинштейн: Да, конечно, скоро мы увидим результат. Я вернусь к вопросу…
Г. Мелконян: Прежде ответьте на вопрос о сокращениях.
А. Хинштейн: Сокращено будет около 10% личного состава. Сокращено будет не за счёт наружных служб, а за счёт имеющегося сегодня некомплекта. А также за счёт подразделений вневедомственной охраны.
Г. Мелконян: 10% по всей стране?
А. Хинштейн: По всем регионам.
Г. Мелконян: То есть так ровно 10% срезаем?
А. Хинштейн: Эта цифра, которая ставится. Речь идёт примерно о сокращении 110 тысяч личного состава. На сегодня есть понимание о сокращении 87 500 человек.
Г. Мелконян: Что с ними будет?
А. Хинштейн: С ними ничего не будет. Часть этой численности возьмётся из некомплекта. Это те единицы, которые сегодня не заполнены. А часть, примерно 45000 человек будет сокращено за счёт подразделений ВВО, которая сегодня находится на охране объектов: органов власти, управлений, министерств, ведомств и т.д.
С. Лейбград: Вы написали, что шесть миллиардов, похищенных из «ВКБ» – последний подвиг Геракла-Полыгалова. Это серьёзное обвинение. И у вас это проскальзывало, и другие независимые эксперты говорили, что вот эта афера в «ВКБ» была бы невозможна без силовиков и сотрудников ЦБ. А все пока задержанные – это промежуточные люди, включая Ерилкину. А за ними стоят настоящие исполнители.
Г. Мелконян: Куда нити ведут?
А. Хинштейн: Нити ведут в Москву. Была команда, достаточно профессионально занимавшаяся хищениями из банков. На их жаргоне это называлось «зажечь банки». Эта команда зажгла примерно 5 банков в разных регионах РФ. «ВКБ» был последним банком в их истории. Организаторы этой схемы, Иванов и Токарев, находятся сегодня в международном розыске. Кстати, Иванов - бывший сотрудник ДЭБ МВД, как раз банковского отдела. Что касается участия и роли органов власти и управления, органов правоохраны. Безусловно, они не участвовали в самих аферах, но обеспечивали прикрытие. Уголовное дело в отношении Ерилкиной было возбуждено 2 мая 2014 года. Несмотря на это, хищения продолжались. И в момент совершения следственных оперативных действий хищения продолжались. Я вам скажу больше. В момент, когда ГУ ЦБ Волго-Вятское, не наше Самарское, а из Нижнего Новгорода, Волго-Вятское, зашло на проверку в «ВКБ», с момента захода на проверку и к моменту выхода было похищено из банка миллиард рублей. Вы можете себе представить себе ситуацию, что мы заходим на проверку чего-либо, и в этот момент там продолжаются хищения? Скажу больше, у меня нет сомнений в том, что уголовное дело в отношении Ерилкиной, прекращённое после, возбуждалось с конкретными целями. Думаю, что именно в момент возбуждения дела возник сговор между Ерилкиной и сотрудниками полиции. Уж на какой основе договорились, надо спрашивать у них.
Г. Мелконян: Но сотрудники полиции – не фигуранты сейчас уголовного дела.
А. Хинштейн: Да, они не фигуранты уголовного дела, потому что дело расследуется нашим ГУ МВД, а дела в отношении сотрудников полиции расследовать может только СК.
Г. Мелконян: Не ограничатся ли Ерилкиной?
С. Лейбград: Будет ли полноценно расследовано это дело? Это ведь характерная, отличительная черта Самарской области: крупные, особо циничные дела не расследуются. В убийстве Дергилёва заказчик не называется, Душков пропал, и мама его мечется два года безответно…
А. Хинштейн: А вы помните истории взаимоотношений моих с господином Горсткиным? Вспомните, как всем миром мы добились того, чтобы Горсткин, кстати, неоднократно обещавший меня отправить за решётку, был снят со своей должности и уволен из органов! Я просто говорю о том, что эта ситуация имеет под собой долгую и давнюю подоплёку! Это касается и СК, и полиции, и прокуратуры. Когда я в 2011 году избрался депутатом от Самарской области, то, что увидел я здесь, конечно же, вызвало моё исключительное удивление, возмущение и недоумение. Потому что степень коррумпированности и вовлечённости сотрудников и руководителей правоохраны в различные коррупционные и коммерческие схемы была беспрецедентной. За каждым коммерческим ларьком установленным незаконно, за каждой игровой точкой, крупным застройщиком были интересы людей в погонах!
Г. Мелконян: А сейчас?
А. Хинштейн: Есть, но гораздо меньше. Потому что сменилось руководство полиции, СК и прокуратуры, и те люди, которые были в этих схемах, они либо попритихли, либо уволены.
Г. Мелконян: То есть сменяемость власти идёт на пользу?
А. Хинштейн: В этой части – да.
С. Лейбград: Есть такое выражение макиавеллевское: «друзьям – всё, врагам - закон». И есть такие предположения, что вы боретесь только с тем и теми, с кем вам можно бороться…
А. Хинштейн: А с кем не могу?
С. Лейбград: Условно… Прокуратура наша насколько безупречна?
А. Хинштейн: Прокуратура, как и полиция народная. В том смысле, что там работают такие же люди, как в полиции и СК.
С. Лейбград: Вы говорили о Горсткине. Но вот пришёл Самодайкин. Результата почти нет. Но Самодайкина вы не трогаете. Самое громкое его заявление – по делу беззащитной правозащитницы Людмилы Кузьминой.
Г. Мелконян: И Скуповой - бывшего омбудсмена…
С. Лейбград: А все заказные убийства и коррупционные, громкие дела не двигаются никуда.
А. Хинштейн: Ну, во-первых, я не борюсь с каким-либо ведомством. Моя борьба и усилия направлены на конкретных лиц, которые мешают нам жить.
Г. Мелконян: Кто сейчас мешает нам жить из высокопоставленных сотрудников?
А. Хинштейн: Большое количество людей в разных структурах. Вы хотите, чтобы я список огласил?
Г. Мелконян: Вы снимали Горсткина…
А. Хинштейн: Это не я снял Горсткина, снял президент РФ.
Г. Мелконян: Не знаю, насколько с вашей подачи… Потом вы переключились на госпожу Бубнову.
А. Хинштейн: А чем с Бубновой история закончилась?
Г. Мелконян: Увольнением в итоге из рядов полиции дочери Бубновой. Но это уровень лейтенанта…
А. Хинштейн: Я Бубнову не воспринимал на уровне лейтенанта. Я Бубнову воспринимал на уровне генерал-майора полиции… Одного, работающего, кстати, и по сей день здесь. Думаю, что для многих радиослушателей это секретом не является. В том числе для того радиослушателя, которого я назвал. Бубнова, напомню для радиослушателей, является дочерью преступного авторитета по кличке Джин. Дважды судимого, скончавшегося от передозировки наркотиков. По прямому указанию одного из руководителей ГУ МВД по Самарской области, пока еще находящегося на своей должности, она была оформлена на службу в органы внутренних дел в нарушение ведомственных нормативных актов. Более того, она была взята в направление оперативное, в ОБЭП, и посажена в святая святых, на ведение баз оперативного учёта. Дочь преступного авторитета сидела и заполняла базы оперучёта в отношении друзей своего отца. Затем она была переведена после поднявшегося скандала в ГАИ Самары. Откуда была вынуждена уволиться после моего вмешательства. Для меня было понятно изначально, почему это произошло. Потому что Бубновой оказывал покровительство один из руководителей ГУ МВД Самаркой области де-юре, ну, а де-факто, руководивший всей работой полиции Самарской области. К этому человеку у меня есть целый ряд серьёзных нареканий. Но, я уверен, что работать ему в регионе оставалось не так долго.
Г. Мелконян: Вопрос радиослушателя. Почему Хинштейн только замахивается на город, а чиновники облправительства вне его поля зрения?
А. Хинштейн: В моем поле зрения находятся все люди, которые мешают нам жить. Если какие-то конкретные…
С.Лейбград: Ни одного министра, замминистра. Или они безупречны?
А. Хинштейн: Давайте поймём целеполагание. Когда я работал журналистом, у меня была одна цель и задача – создавать новостные поводы. Писать материалы, которые будут интересны. Сегодня я работаю в другом качестве. Сегодня моя задача – достигать конкретных целей. Если для достижения моих целей необходима огласка, я это делаю. Но когда принимаются решения и реагирование без этого происходит, зачем мне устраивать из этого какие-то публичные разбирательства. У нас сегодня выработано и выстроено, я считаю, очень хорошее взаимодействие с губернатором области, с правительством. Все вопросы, которые появляются и возникают, мы решаем быстро и оперативно.
С. Лейбград: Вы – депутат «Единой России» от Самарской области. Не от Самары. В данном случае есть скандал, не разгоревшийся пока еще в Минсельхозе с грантами. Второй момент, мне хочется знать ваше мнение о том, что 430 миллионов идёт на информационное обслуживание губернских властей…
Г. Мелконян: 480.
С. Лейбград: 480. Вот Хинштейн не берёт ни копейки. Даёт информационные поводы, и все СМИ пишут об этом. Не могут не писать. Или вы тоже тратите деньги на информационное обслуживание?
А. Хинштейн: Ну, да, особенно ваш сайт «Засекин», где вы меня регулярно прикладываете, глумитесь надо мной и издеваетесь…
С. Лейбград: Это – ироническая поэтика, стилистика такая, жанровая природа. Вы же не будете Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Зощенко обвинять в иронии и сарказме, это же требования жанра и эстетики…
А. Хинштейн: Сергей, вы, конечно, талантливый человек, но я не думал, что вы находитесь на уровне Салтыкова-Щедрина и Гоголя.
С. Лейбград: Нет, конечно, я говорю только о стилистике. Но я учусь у классиков. Я говорю о законах жанра. Неужели, вы думаете, СМИ сами бы не писали о деятельности Меркушкина, кого-то еще, когда нет информации? Зачем на это надо тратить 430 миллионов? Это как же надо не верить в самого себя. Вот две полосы в федеральной газете за 5,3 миллиона рублей...
А. Хинштейн: Вы хотите спросить, правильно это или не правильно?
С. Лейбград: Особенно, если деньги даются подведомственным газетам. У меня нет оснований говорить слово «коррупция», но этот душок, он идёт…
А. Хинштейн: Это проблема… Гор, выключите уже мобильный, а то люди думают…
Г. Мелконян: Он выключен. Это другие наводки, не волнуйтесь…
А. Хинштейн: Я волнуюсь. Это проблема не Самарской области. Это проблема всей страны. Потому что во всех регионах и на федеральном уровне в том числе существуют деньги, выделяемые на освещение работы органов власти в СМИ. Хорошо это или плохо? Я не готов оценивать. В моём понимании, у нас есть, куда деньги направить, проблем много. Но, тем не менее, это факт, который имеет место быть. Но я уверен, что после ситуации, которая поднята сегодня публично, необходимые корректировки будут сделаны.
С. Лейбград: Но когда заказываются совершенно постановочные статьи о самом себе, это не имеет отношения к такой своеобразной коррупции?
А. Хинштейн: А что такое коррупция?
С. Лейбград: Использование служебного положения и государственных денег в личных целях…
А. Хинштейн: Нет, с точки зрения юридического обоснования вы не правы. Коррупция – это слияние органов власти и управления и оргпреступности в целях совершения противоправных деяний. Когда бюджет направляется в подведомственное учреждение… С точки зрения закона нет разницы, газета ли это или любая другая структура, больница, школа, техникум… Какая здесь коррупция?
Г. Мелконян: А неподведомственная?
С. Лейбград: Но это же использование государственных средств в своих целях.
А. Хинштейн: Почему в своих?
С. Лейбград: А в чьих? Если я чего-то недоделываю или не верю, что обо мне объективно напишут, я заказываю заказной материал совершенно определённого хвалебного свойства. Это разве не свои цели? Что такое - улучшение имиджа региональных чиновников или самого губернатора?
А. Хинштейн: Имидж власти – вещь нужная. И заниматься этим надо, другой вопрос, как и какими средствами. И еще должен одну корректировку внести. Я, безусловно, депутат, выбранный от «Единой России» по Самарской области, но после того, как выборы состоялись, мы с коллегами, а нас четверо, выбранных от ЕР по региону. Мы с коллегами утвердили распределение. За каждым из четырёх закреплена зона ответственности, в которой они работают. За мной закреплено девять районов Самарыа. Именно поэтому мои усилия и внимание обращены, прежде всего, на Самару.
С. Лейбград: То есть вы – дежурный по Самаре.
Г. Мелконян: Один из главных вопросов, который вам задают – собираетесь ли вы стать самарским губернатором?
А. Хинштейн: Нет. Я такой перспективы для себя не рассматриваю.
С. Лейбград: Потому что в нынешней конфигурации политической это невозможно без особого сигнала или просто не хотите?
А. Хинштейн: Меня устраивает та работа, которой я сегодня занимаюсь. Меня устраивает то взаимодействие, которое налажено у меня с властями и непосредственно с губернатором.
С. Лейбград: Для вас Нижегородская область – тоже родной регион. Вы говорили о том, что одним из лучших губернаторов в России был Борис Немцов. Скоро будет 40 дней со дня его убийства. Я вас спрошу как депутата Госдумы, почему ваши коллеги отказались почтить минутой молчания память бывшего депутата, руководителя фракции, заместителя председателя?
А. Хинштейн: Я был в этот момент в зале, и скажу вам, что настолько невнятно мой коллега Дмитрий Гудков [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]эту ситуацию представил, что этого я даже и не понял. Кроме того, Гудков, чтобы вы понимали, вы, наверное, представляете, как выглядит зал заседаний Госдумы, это большая территория и площадь, и господин Гудков, он сидит в самом конце, на галёрке. Поэтому, я, например, не видел, когда Гудков встал. Могу вас уверить, что лично я, например, с искренним уважением относился к Борису Ефимовичу Немцову. Наверное, вы даже знаете, что я публично предложил в Нижнем назвать какую-то улицу или площадь его именем, потому что считаю, что он был лучшим нижегородским губернатором в новейшей истории. Сказать о том, чтобы кто-то из нас не хотел почтить память Немцова – это просто глупость. Ну, а что касается того, как это было подано и воспринято затем, это вопрос к Гудкову.
Г. Мелконян: 40 дней будет. Вы можете инициировать это в Госдуме?
А. Хинштейн: Я не думаю, что смерть человека – это вообще поле для ристалища политического. Каждый из нас имел возможность почтить память Немцова и словами, и делами, побывать у него на похоронах, придти, возложить цветы к месту гибели, а устраивать из этого какое-то шоу «встали, не встали, а давайте вы через 40 дней встанете», мне это непонятно. Я уверен, если бы Борис жил бы, ему бы это не понравилось. Я достаточно хорошо Бориса Ефимовича знал. Несмотря на наши политические разногласия…
С. Лейбград: Гудков, вы говорите, невнятно это сказал, но вы могли бы сказать это внятно. У вас есть опыт выступлений, вы неплохой оратор.
А. Хинштейн: Спасибо. Не Салтыков-Щедрин, конечно, но спасибо.
С. Лейбград: Не Цицерон, конечно, но Хинштейн.
А. Хинштейн: Не Цицерон.
С. Лейбград: Но, я думаю, что если бы вы это сказали, многим бы захотелось встать и почтить память своего бывшего коллеги.
А. Хинштейн: Думаю, что сейчас, после того, как это произошло, и было подано затем Гудковым, мне кажется, к этой теме не надо возвращаться вообще.
С. Лейбград: А к тому, что сейчас собираются убрать маленький мемориал в Москве на месте, где был убит Немцов, как вы к этому относитесь?
А. Хинштейн: Я об этом не знаю. Но в любом случае, любой мемориал должен иметь какой-тол формальный статус.
С. Лейбград: Вопрос почти самарский. Вы поддерживаете политику, которую проводит Владимир Мединский в Минкульте. Сейчас я про скандал в новосибирской опере, куда оказался вовлечён хорошо известный в нашей области фруктовый бизнесмен Кехман. Эти обыски, которые пошли во многих городах, они ведь имеют к нему непосредственное отношение? Как вы относитесь к фигуре Владимира Кехмана?
А. Хинштейн: Кехман - человек неординарный, неоднозначный. Я не был знаком с ним в его бытность в Самаре. Мы познакомились с ним, когда Кехман стал директором Михайловского театра в Санкт-Петербурге. Мне трудно сказать, в какой стадии находится это уголовное дело, потому что обыски начались на текущей неделе, а всю неделю я нахожусь в Самаре. Никакой связи между обысками и «Тангейзером» я не вижу. Что касается запрета Кехманом, назначенным директором Новосибирского театра, дальнейшего исполнения «Тангейзера» с сохранением только музыукальной части, я это приветствую. Я считаю, что искусство должно не разъединять, а объединять людей. И та постановка, интерпретация, которая была сделана в этом «Тангейзере», безусловно, оскорбляет чувства верующих людей.
Г. Мелконян: Которые не видели эту постановку?
А. Хинштейн: А вы видели?
Г. Мелконян: Я не видел. Меня не оскорбляет.
С. Лейбград: Я считаю что искусство – вообще не оскорбляет. Оно остраняет, выводит из состояния «застоя», «мёртвого сознания»…
Г. Мелконян: Как может оскорблять композиция, высказывание режиссёра, автора…
А. Хинштейн: Простите, кто платит, тот и заказывает музыку. В прямом и переносном смысле. У тебя есть позиция. Ты хочешь поставить в таком виде ту или иную постановку. Иди деньги найди, или создай свой театр, или используй негосударственную структуру и представляй всё, что ты хочешь, если это не нарушает закона.
С. Лейбград: А кто будет решать?..
А. Хинштейн: Государство является заказчиком этого. И государство вправе.
Г. Мелконян: А если плохой вкус у государства?
А. Хинштейн: А у кого хороший вкус тогда? Мы так далеко с вами зайдём. Я поэтому и не люблю нашу либеральную оппозицию, чьи убеждения вы во многом разделяете. Потому что для оппозиции безразлично, какой повод есть для того, чтобы лишний раз куснуть власть как таковую. Потому что знаете, много мы спорим о цензуре, о самоцензуре. Я - профессиональный журналист, я хорошо понимаю, что такое цензура. Я убеждён в том, что определённая цензура нужна. И в этом нет ничего дурного и противоестественного. Попытайтесь в Америке, столь любимой вами и вашими единомышленниками, подобное «Тангейзеру» в этой интерпретации за государственные деньги…
С. Лейбград: Вы Америку любите не меньше нас.
А. Хинштейн: Почему?
С. Лейбград: Потому что Америка – это хорошие автомобили, хорошие фильмы, замечательная музыка и литература, которая тесно связана с русской культурой. Без Америки русскую культуру представить невозможно, как и американскую без русской.
А. Хинштейн: Сомнительный тезис.
С. Лейбград: Это культурный тезис.
А. Хинштейн: Культурный тезис современного Салтыкова-Щедрина.
С. Лейбград: Попробуйте убрать из своего сознания и биографии хотя бы американских писателей.
А. Хинштейн: Кого?
С. Лейбград: Фолкнера, Джека Лондона, Марка Твена, Купера, О’Генри. Вы, к примеру, можете, представить русскую культуру без Гомера и Шекспира?
А. Хинштейн: А какое отношение Гомер и Шекспир имеют к американской культуре?
С. Лейбград: Ну, почитайте По, Уитмена, Беллоу, Канингема, Миллера, Апдайка, Фолкнера, Паунда. Они интерпретируют, развивают эти традиции.
Г. Мелконян: Вы же, Александр Евсеевич, не министр культуры пока.
А. Хинштейн: Нет.
Г. Мелконян: Но у министра культуры сходная с вашей позиция?
А. Хинштейн: Это моя позиция сходна с министром, а не министра с моей. Я солидарен с ним и полностью поддерживаю Владимира Ростиславовича. Повторяю вновь. Государство тратит деньги из бюджета и вправе определять, на что их тратить. Хочешь снимать фильм и ставить постановку так, как ты это видишь и так, как тебе хочется – это твое право. Но за свои, а не за мои деньги. И не за ваши.
С. Лейбград: Получается монополия на государство у каких-то конкретных лиц. Но в нормальной стране…
А. Хинштейн: Что значит монополия на государство?
С. Лейбград: Ну, монополия – это значит, что губернатором может быть только Николай Меркушкин, а Гор Мелконян нет. Ни при каких обстоятельствах, пока есть Меркушкин.
А. Хинштейн: Если Гора Мелконяна изберут жители области, значит, будет Мелконян.
Г. Мелконян: Упаси…
А. Хинштейн: Каждый из нас существует, имея определённый мандат. Министр культуры назначен председателем правительства и указом президента, которого выбрал народ. Поэтому все разговоры про монополию… Это монополия, когда народ делегирует право представлять его интересы.
С. Лейбград: Министр культуры не может быть главным экспертом в искусстве.
А. Хинштейн: Серьёзно? То есть вы можете, сидя в шинели на дереве и читая стишки, а министр культуры не может.
С. Лейбград: В качестве одного из пятисот или тысячи я могу быть экспертом. И мои вкусы, интересы, взгляды на эту одну пятисотую или одну тысячную должны быть представлены, в том числе, и в искусстве, которое финансирует государство. Если, конечно, считать, что бюджет государства принадлежит его гражданам, хотя бы теоретически…
А. Хинштейн: Всякий раз, когда вы про меня пишете на своём сайте, я потом всякий раз читаю и всё время задаюсь вопросом. Вот вы очень любите критиковать, поучать, давать оценки. Скажите, а вы лично что сделали для развития культуры в городе Самаре? Вот вы конкретно?
С. Лейбград: Вам рассказать? Всё-таки мы собирались вам задавать вопросы…
А. Хинштейн: Да, если можно.
С. Лейбград: Или не стоит. Мы же с вами и о вас…
А. Хинштейн: Всё-таки, если можно…
С. Лейбград: Две мемориальные доски, установленные в городе, в честь замечательных самарских футболистов, если мы говорим о Мундиале, - Галимзяна Хусаинова и Бориса Казакова. Первый в стране общественный музей самарского футбола, который мне удалось создать вместе с моим соратником. Придумал и редактировал вестник современного искусства «Цирк «Олимп». Вместе с коллегами издаю поэтическую серию. Написал и издал 15 книг. Провёл в Самаре и Тольятти около 25 фестивалей искусства и литературы, снял около пятнадцати документальных фильмов и поставил несколько спектаклей. Редактировал первую историко-культурную энциклопедию Самарского края. Почти 30 лет преподавал. Есть, конечно, значительно более достойные люди. И их немало. Но всё-таки…
А. Хинштейн: Вы так сразу начали оправдываться…
С. Лейбград: Вы же начали вести допрос. Я не собирался. Но мне скрывать нечего.
А. Хинштейн: Оправдываетесь.
С. Лейбград: Значит, это не вы попросили представиться? Впрочем, это не имеет никакого отношения к нашему разговору.
А. Хинштейн: Имеет.
С. Лейбград: Любой радиослушатель имеет право высказывать свою точку зрения.
А. Хинштейн: А я считаю, не так. Я считаю, что человек вправе давать оценки тогда, когда у него есть, что предъявить. А вот так сидеть, я не про вас говорю, я уже понял, я абстрактно говорю, что вот так сидеть на диване перед телевизором, ковыряя в носу и поучать, как надо жить и рассказывать, что такое хорошо и что такое плохо - для меня это неприемлемо.
С. Лейбград: Это и есть демократия.
А. Хинштейн: Нет. Это не демократия. Демократия – это не вседозволенность, это право каждого на свободу, не нарушающею права других. Вот ровно поэтому, когда я был журналистом, я пришёл к пониманию, что моих стараний, усилий изменить ситуацию в стране и регионе недостаточно силами одной газетной полосы, именно поэтому я пошёл в депутаты, по одномандатному округу избирался для того, чтоб что-то менять. И продолжаю это делать. Гораздо проще мне было сидеть, пописывать статейки и рассказывать, какие все дураки и какой я умный.
Г. Мелконян: Спрашивает Александр: «Надолго Хинштейн в Самарской области?»
А. Хинштейн: Мои полномочия как депутата истекут в конце 2016 года.
Г. Мелконян: А после избираться будете?
А. Хинштейн: Это будут решать самарцы.
Г. Мелконян: А как самарцы решат? Выдвигает вас партия.
А. Хинштейн: Безусловно, но в любом случае, прежде чем решения о выдвижении какого-либо кандидата будут приниматься, они должны быть основаны на социологии, поддержке того или иного лица.
Г. Мелконян: Ваше личное желание.
А. Хинштейн: Давайте доживём до 16 года и к этому разговору вернёмся.
С. Лейбград: Ваше лицо известно потому, что, как бы я к вам не относился, вы – сейчас единственный здесь…
А. Хинштейн: А вы ко мне, видимо, не очень хорошо относитесь…
С. Лейбград: …депутат. Ко всем и всему надо относиться с сомнением. И с проверкой, рефлексией. Или вы считаете…
А. Хинштейн: Нет, нет, я ничего не считаю.
С. Лейбград: Есть ещё одна тема сейчас, которая волнует многих самарцев и самарскую интеллигенцию. Это тема объединения вузов. Вы сказали, что Мединский может судить об искусстве, я считаю, что нет, он должен привлекать экспертов.
А. Хинштейн: А кто вам сказал, что Мединский не привлекает экспертов?
С. Лейбград: Давайте про объединение. Вот объединение федеральных вузов идёт от губернатора. Я пока не могу понять позицию Ливанова. Как вы относитесь к такому объединению с 5-часовыми закрытыми собеседованиями…
Г. Мелконян: Но прежде я замечу, что ваши коллеги уже высказались. Не по фракции обязательно. Это Дегтярёв, Романов, Гутенёв и достаточно отрицательно.
А. Хинштейн: Дегтярёв и Романов будут отрицательно высказываться обо всем, что делает власть безотносительно того, что делает власть, у них такое амплуа. И здесь их за это судить трудно. Что касается моей оценки, она будет полностью базироваться на той позиции, которую займут учёные советы. Объединение вузов без решения учёного совета невозможно. Какую позицию учёные советы трёх вузов займут, такую и я буду поддерживать.
Г. Мелконян: Ну, там скорее, если о деталях говорить, конференция, как высший орган такие вопросы должна решать.
А. Хинштейн: Хорошо. Пусть учёный совет и конференция.
Г. Мелконян: Вот, учёные советы были. СамГУ поддерживает, СГАУ поддерживает, СамГТУ предлагает не объединение, а ассоциацию, в которой вузы сохраняют самостоятельность.
А. Хинштейн: Насколько мне известно, есть документ, подписанный всеми тремя ректорами. Это было несколько недель тому назад, где предлагалась новая конструкция с сохранением юрлица каждого из вузов, входящего в эту структуру.
Г. Мелконян: А что тогда меняется?
А. Хинштейн: Мне трудно ответить на ваши вопросы, для этого надо быть погружённым в процесс. Поскольку ко мне не обращались ни студенты, ни профессорско-преподавательский состав, я этой тематикой не занимался.
Г. Мелконян: Знаете ли вы о петиции, где 20 000 человек подписались?
А. Хинштейн: Да, я слышал об этом.
Г. Мелконян: То есть. вы примите позицию, которую займут вузы?
А. Хинштейн: Конечно, и считаю, что так и должно быть.
С. Лейбград: Если они сами займут эту позицию. Без давления, которому не всякий может сопротивляться. Вам не кажется, что процесс происходит под сильным административным давлением губернатора, подведомственной прессы, ТВ…
А. Хинштейн: Если я чего-то не хочу, то можете на меня сколько угодно давить, никто никогда ни при какой ситуации не заставит меня стать гомосексуалистом, например. Как бы на меня не давили.
Г. Мелконян: Вы сами такой поворот сделали.
А. Хинштейн: Я так подумал, на что меня никогда будет невозможно сломать? Если вы считаете, что идёт давление, то почему люди по вашей логике продавливаются? Тем более что вузы федеральные. И впрямую губернатор влияния на них не имеет
С. Лейбград: Я не буду напоминать вам фразу на одной из встреч, которая стала скандальной. Возможно, это оговорка, или нелепо построенная фигура речи. Но ведь там были другие, на мой взгляд, гораздо более тревожные заявления. К примеру, «что если вы не будете объединяться, заберём у вас лучших преподавателей».
Г. Мелконян: Вот такой способ, он разве может говорить о конструктивном ключе?
А. Хинштейн: Я не слышал запись этой встречи.
Г. Мелконян: По поводу позиции Ливанова, говорили ли вы с ним?
А. Хинштейн: Нет, не говорил. А что мешает вам направить официальный запрос?
Г. Мелконян: Мы направили, но пока ответа нет.
С. Лейбград: В министерстве говорят, что к ним такого обращения от вузов не было, если будет – будут рассматривать.
А. Хинштейн: Так, а чего к вам депутаты в эфир приходят, рассказывают, а ничего не предпринимают? Что мешает тому же депутату Романову взять и написать запрос? Если он действительно хочет помочь вузу и разобраться. Это опять к вопросу о том, что проще всего сидеть на диване или на стуле в радиостудии и критиковать, и ничего не делать.
С. Лейбград: Вернёмся к Следственному комитету. Горсткин ушёл со скандалом, но без уголовного преследования.
А. Хинштейн: Да. Потому что посадить его может только Бастрыкин, который его же и прикрывал.
С. Лейбград: Вот Чегодайкин…
А. Хинштейн: Самодайкин.
С. Лейбград: Господи, да что же это я! Прошу прощения.
А. Хинштейн: Не у меня, у него.
Г. Мелконян: Да, я у него прошу прощения. У Виталия Самодайкина. Оцените эффективность его работы. Он продолжает ту же линию, что Горсткин при Бастрыкине? Почему пока многие не видят эффективности его работы?
А. Хинштейн: Я оцениваю эффективность работы того или иного руководителя, исходя из системы отношений, выработанной с ним. И исходя из жалоб и обращений, которые ко мне поступают. Потому что все моё взаимоотношение с любым руководителем, оно основывается на интересах дела. В чём был конфликт мой с Виталием Владимировичем? Не потому что он мне не нравился. Или я не нравился ему! А потому что СК был превращён в орган произвола! Достаточно коррупционный, где серьёзные дела не возбуждались, наоборот, ни на чём на людей, которые оказывались неугодны господину Горсткину или его клевретам, такие дела возбуждались. Сейчас у нас совсем другие отношения с генералом Самодайкиным, руководителем СК по Самарской области. По крайней мере, по всем обращениям, которые у меня к нему идут, я получаю ответы. Давать оценку в целом работе органа? Если вам интересно, можем погрузиться, поговорить.
Г. Мелконян: Нет, давайте вопросы от слушателей. Вопросы по СМС к нам приходят, как если бы вы были руководителем ЖЭКа, мэром, губернатором, например, спрашивают про автомойку.
А. Хинштейн: Интересная амплитуда.
Г. Мелконян: Про конкретных чиновников и департаменты.
С. Лейбград: Институции, которые должны этим заниматься, они не работают.
А. Хинштейн: Ну, что значит, не работают? Нельзя сказать, что они работают или не работают. Недорабатывают.
С. Лейбград: Иногда не работают. Вот точечная застройка, я вам могу еще сказать. Есть в Самаре дубовая роща, не та, которую отстояли, которая связана с «Магнитом», а та, которая на улице Губанова и улице Солнечной. Если лоббируются интересы конкретных лиц, а не граждан, то, конечно, не работают, даже наоборот…
Г. Мелконян: Там участок меньше просто.
С. Лейбград: Вот там не работают, потому что не могут работать. Потому что, как вы говорите, Карпушкин подписывал в интересах кого-то.
А. Хинштейн: Я не говорил, что Карпушкин подписывал в интересах кого-то. Я сказал, что я не верю, что Карпушкин принимал эти решения сам. А уж кто Карпушкину и Кудряшову, продолжающему сегодня работать в мэрии, кто им такие команды давал, я могу догадываться.
С. Лейбград: К Карпушкину по этим вопроса обращаться бессмысленно?
А. Хинштейн: Карпушкин работает сегодня в Роснано. Поэтому обращаются к вам.
Г. Мелконян: Блиц. Как дела с «АЗР-Моторс»?
А.Хинштейн: Дела в прямом и переносном смысле нормальны. Уголовные дела продолжают расследоваться. Предъявлены господину Калиниченко обвинения уже по 36 эпизодам. Что касается обращения и возмещения ущерба, то не далее как вчера в Самаре по моему настоянию работали представители «Рено России», приезжавшие сюда, мы собирались с ними. Вместе с банком, в залоге у которого находится автоцентр. Мы выработали определённый алгоритм, как, какими силами и средствами большинству пострадавших граждан компенсировать их убытки? Детали я не хотел бы сейчас раскрывать. Там уже 105 человек, а заявлений уже 97 поступило в следственные органы. А Калиниченко будет сидеть, сомнений нет.
Г. Мелконян: Читаю дальше. Несколько лет назад при ремонте дорог в Самаре стоял щит, что дороги строит ЕР, готовы ли вы сейчас поставить щиты, что дороги такого качества строит ЕР?
А. Хинштейн: Я не видел этих щитов. Вы спросите, зачем они это делали? Те объекты, которыми я занимаюсь, а хочу сказать, что я работаю не только по приведению в чувства чиновников и должностных лиц, но и борюсь с точечной застройкой, но и веду постоянную системную работу по привлечению сюда средств федерального бюджета, и в прошлом году могу назвать даже точную цифру. В прошлом году получили мы из федерального бюджета 1 миллиард 117 миллионов рублей.
Г. Мелконян: Ещё вопрос. В Самаре остаётся 7-8% от собранных налогов. Вы как депутат можете инициировать изменения?
А. Хинштейн: Инициировать могу, реализовать не могу.
С. Лейбград: Уникальный особняк в стиле «модерн» Фёдора Шехтеля, там, где был когда-то военно-медицинский факультет, а сейчас представительство Минобороны, продолжает рушиться и сыпаться. Фасад там падал и падает, никто его не ремонтирует.
А. Хинштейн: Я понял. Мы говорим о доме Сурошникова. На этот объект запланировано финансирование Минобороны. Средства на его реставрацию будут выделены. Всего Минобороны по моим обращениям выделяется и частично выделены средства на реконструкцию и реставрацию трёх объектов культурного наследия федерального значения в Самаре.
Г. Мелконян: Звонок жителя. Фамилия неразборчива. Я требую вернуть мне квартиру, которую у меня отняли и продали. Что делать?
А. Хинштейн: Написать заявление на моё имя – разберёмся.
Г. Мелконян: Ольга Ивановна, инициативная группа по стройкомпании «Материк». Упоминали дочь Бубновой. А когда будете разбираться с Бубновой-матерью, которая 10 лет не может сдать дом.
А. Хинштейн: Один объект «Материка» мы в прошлом году вытолкали общими усилиями и заставили сделать. С Бубновой, поверьте, разбираются. Разбираются жестко, несмотря на сопротивление, несмотря на кампанию по моей дискредитации, которая была в прошлом году запущена.
По поводу, Сергей, вашего вопроса, открываю свою памятку, и вижу, что 45 миллионов рублей в текущем году запланировано на проектировочные и противопожарные работы в здании бывшего особняка Сурошникова.
Г. Мелконян: Людмила Ивановна. Осипенко - проспект Ленина. Стоит маленький магазин около 20-этажки. Написано, продукты. Но кому нужен этот киоск?
А. Хинштейн: Сносят.
Г. Мелконян: А чем людям заниматься потом?
А. Хинштейн: Надо легализовывать свой бизнес. По этой логике, давайте не будем ловить наркодилеров, потому что людям надо на что-то жить. Мы говорим про незарегистрированные, нелегализованные, не платящие налогов объекты потребительского рынка, ворующие электроэнергию у города, создающие неудобства для жителей.
Г. Мелконян: Городские власти помогают легализовывать?
А. Хинштейн: По-разному, но я не сторонник того, чтобы легализовывать это всё. Нужно приводить это в соответствие, мы живём в 21 веке. И те шалманы, и «шанхаи», которые я наблюдаю ежедневно, никакого удовольствия у меня не вызывают.
С. Лейбград: В любом европейском городе есть уютные маленькие киоски…
А. Хинштейн: Кто бы был против, если бы они были уютными? И всё же заканчивая, хочу сказать, что никакие преступные группировки, прикрывающие эту торговлю, никакие чиновники не сумеют их отстоять.
Комментарии (3)
А Хинштейн-то не очень грамотный…
Так ведь власти нужны не грамотные, а преданные. Тренд нынче такой.
Глупости какие, он хотя бы старается для Самары, жалко что объединение ВУЗов не прокомментировал.