В «Виктории» «Ночь» началась уже в 6 вечера. На входе толпятся празднично одетые пожиратели искусства. Еще на этапе гардероба и не успев пройти в саму галерею, посетители уже строят планы, куда лучше направиться сразу после «Виктории» и какой выбрать маршрут, чтобы всюду успеть. Это, в общем, понятно: молодежной светской жизни в Самаре, скорее, нет, а потребность в ней, скорее, есть. Потому её нехватка отчасти компенсируется «ночами» искусств и музеев, которые играют роль светских раутов. Главное правило: успеть надо везде.

 

Денег за вход «Виктория не брала, но и никакой специальной программы для «Ночи искусств» не приготовила, предлагая зрителям просто посмотреть открывшуюся там в прошлый четверг выставку «2.0», которая представляла репрезентативную подборку современного русского искусства за последние 20 лет. Работы явно нуждались в пояснениях, и арт-критик Сергей Баландин проводил экскурсию, артистично объясняя собравшимся, «что хотел сказать автор» и «что же здесь изображено». Посреди зала возвышался закрученный спиралью гигантский iPhone, своей внушительностью подавлявший все интерпретации: в мире, где царит он, поиски смысла выглядят старомодным пережитком.  

  

Впрочем, выставкой дело не ограничилось: как и на летней «Ночи музеев», «Виктория» решила дополнить визуальное искусство поэзией. Молодые поэты декламировали свои стихотворения, а им внимала благодарная аудитория – немногочисленная и, как обычно, преимущественно женская.

 

В Художественном музее пришлось потратиться и купить билет за 250 рублей. На кассе вместе с билетами предложили программку вечера с громким названием «Реализм NON-Stop». Поскольку в Художественном сейчас проходят выставки двух крупных мастеров русского реализма – Ильи Репина и Михаила Нестерова – музей фатально был обречен сделать реализм темой своей «ночи». Реализм – штука респектабельная и, как принято считать, понятная и доступная всем, не то, что этот ваш contemporary art. Возможно, потому и публика здесь была совсем иная, чем в «Виктории» - более разношерстная и разновозрастная: от замученных вечерним искусством школьников средних классов до солидных пожилых граждан. Ну, и конечно, молодежь.

 

Как и в «Виктории», «гвоздем» программы были текущие выставки и экскурсии по ним. Но Художественный попытался разнообразить программу своей «ночи», задействовав имеющийся у него ресурс: на втором этаже, в зале с экспозиций Репина проходил концерт классической музыки в исполнении артистов Театра оперы и балета.

Молодые люди из клуба историко-бытового танца «Свита» в качестве живых экспонатов расхаживали по музею в бальных костюмах (был обещан еще мастер-класс от них, но, видимо, я его не застала). А в фойе первого этажа можно было видеть нескольких художников, которые, судя по программке, проводили перфоманс «Как я понимаю реализм». Реализм все понимали по-разному: кто-то просто делал портреты гостей с натуры, а художник Фрол Веселый свое понимание реализма обозначил бескомпромиссно и со всей пролетарской прямотой, в очередной раз изобразив наполовину полный граненый стакан.

 

У Литературного музея есть удивительная способность привлекать посетителей интересными задумками и яркими живыми анонсами, но при этом не оправдывать ожиданий. По усадьбе А. Толстого бродили посетители и очевидно не знали, куда себя деть: кто-то пил кофе, кто-то растерянно прогуливался, кто-то смотрел на пурпурный экран, висящий на стене дома и ставший уже традиционным для всех мероприятий Литературного музея. Что тут происходит и как тут, собственно, развлекают посетителей, было не понятно.  

 

В полумраке я услышала, как кто-то из сотрудников музея объявил, что сейчас время квеста и все посетители музея должны искать «дверь с сердечком». Я рассудила, что раз столько людей до сих пор не нашли заветную дверь, то мне, пришедшей вот только что, уж вряд ли повезет на неё наткнуться. Они-то, судя по потерянному виду, тут давно. Уже, небось, все углы и все каморки облазили, все занавески отдернули, за все холсты с нарисованными на них очагами заглянули. Оставался, правда, пурпурный экран, который вполне мог скрывать нужную дверку, но его трогать я не решилась. А поскольку мероприятие проходило на открытом и холодном ноябрьском воздухе, поискам дверцы я предпочла поиск горячего кофе, который был быстро найден и оказался очень недурным.

 

Понятно, что «Ночь искусств» - это просто рекламная вывеска, позволяющая музеям лишний раз завлечь к себе посетителей, а посетители в музее – это, конечно, хорошо. Не очень хорошо другое – выставочные площадки как будто пребывают в растерянности и уже не знают, как им нас еще развлекать. Какими еще костюмированными танцами, фотосессиями, квестами и напитками нас заманивать, чтобы показать нам свою экспозицию. Можно попенять площадкам за отсутствие воображения, за то, что на нынешней «Ночи искусств» многие организаторы пошли проторенным путем, отчего их программа кажется сокращенным и более бедным вариантом программы прошлой, майской, «Ночи музеев». Можно пожаловаться, что программы площадок стали слишком предсказуемыми – настолько, что уже нетрудно с высокой долей вероятности предположить, что в следующий раз, в мае, на «Ночь музеев», предложит каждая из площадок. Потому что предложат они более или менее то же самое.

Но, с другой стороны, изобразительное искусство или, например, мемориальная квартира, где жил Толстой, не очень приспособлены для того, чтобы становиться частью аттракциона. И меньше всего хочется чувствовать себя глупым и капризным ребенком, путающим музей с цирком и недовольным, что в музее его недостаточно хорошо развлекли. Давайте любить наши музеи – они делают, что могут. А на следующую «ночь» мы обязательно придем. Даже если там будет совсем то же самое.

 

Ленор Вишневская