Послесловие к прошедшему в Самаре семинару «Антропология поэтического опыта»

17 лет назад, работая над кандидатской диссертацией по феноменологии художественного опыта, я набрел на замечательную цитату Октавиа Пасса из его статьи «Явленная тайна»: «Поэтический опыт - опыт открытия нашего исконного удела. И это открытие всегда выливается в творчество, в акт творения самих себя… открытие есть вместе с тем и созидание того, что будет открыто.  И в этом смысле действительно можно сказать, не рискуя впасть в противоречие, что поэт творит бытие. Потому что бытие не данность…». 

Искусство универсально в отношении experience, в нем находит свое осуществление вся палитра человеческого опыта: юмор, страх, отчаянье, эротика, абсурд, молитва, безумие. Но тогда, в эпоху своей кандидатской молодости, я вслед за Пассом считал, что никакая наука – ни психология, ни социология, ни риторика, ни стилистика, ни литературоведение в его классическом изводе  – ничего не говорят нам о сути поэтического, что нужны какие-то особые методы, чтобы получить доступ к этому невероятному переживанию, что нужно очистить его от всех примесей, чтобы зафиксировать его максимально аутентично. Я даже придумал тогда, что поэтический опыт, художественное переживание вообще в своем  пределе есть своего рода опыт коллективного спасения, при котором спасается не только «автор», но также вещь и слово как полноправные участники этого «триалога», начинающие жить в нем полной и новой жизнью. Я и сейчас думаю, что поэзия – это странный, непонятный, неочевидный, местами смешной, ничего не гарантирующий, но, тем не менее, онтологически абсолютно подлинный способ производства нашего присутствия, это приватизация собственного существования, изъятие его из всяких безличностей, острое, болезненное и потому наиболее живое ощущение собственной фактичности.

В свою очередь переживание собственной фактичности открывает мир с того места, которое ты занимаешь и который ты посредством каждого текста предлагаешь разделить с другими.

Однако спустя некоторое время мне стало понятно, что опыт таким рафинированным быть не может, что и рассматривать его нужно иначе, что он утоплен в социальные контексты, воспроизводим или невоспроизводим благодаря социальным институтам, что он реактивен и гетерогенен, что он изоморфен тем или иным областям человеческой деятельности и культуры, что он образует различные формы жизни и практики, что, наконец, перефразируя У.Джеймса, мы можем говорить о многообразии поэтического опыта.

Поэзия столетиями настаивала на интимном характере взаимодействия читатель-текст, на том, что в процессе этого взаимодействия происходит нечто крайне важное, судьбоносное и для человека, и для культуры в целом - пока не была во второй половине ХХ века оттеснена на задворки культуры агрессивным визуальным контентом и разного рода коллективными представлениями, маркетируемыми по законам рыночной экономики.

«поэтическое слово перестает звучать / самостоятельно /оно вспоминает о древних помощниках / музыке / представлении / оно выходит с аудиенции / читателя с текстом / и возвращается в зал / к публике ждущей / чтобы ей сделали хорошо / оно перестает быть внутренней работой / приватным шепотом / индивидуальным усилием /и персональной реакцией / оно становится коллективным эффектом / политической биографией / субкультурной речевкой». Сегодня многие поэты – в частности Линор Горалик [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]– спокойно соглашаются с тем тезисом, что поэзия маргинализировалась, что это должно побуждать к смирению, к корректировке слишком завышенных авторских социальных амбиций и ожиданий, тем более на фоне развития других, невербальных знаковых систем и на фоне продолжения антропогенеза, который еще неизвестно к чему приведет.

Для современного российского общественного сознания, примерившего на себя консумеристские ценности, поэзия действительно оказывается чем-то избыточным, далеким от нужд повседневности. Девальвация поэтического слова в нашем общественном сознании во многом вызвана также тем культурным шоком, в котором оно оказалось, открывшимся миром культурной множественности и непрекращающимся информационным потоком. Общецивилизационные процессы эскалации коммуникаций, коммуникативного шума, невыносимой рецепторной нагрузки, нового медиаконтента тут рифмуются с нашими местными особенностями социальной эволюции от общества закрытого к все еще открывающемуся.

В определенный момент поэтическое слово замкнулось на себя,  в последние два десятилетия оно существовало в виде субкультуры, рассчитывая лишь на узкую аудиторию литературных салонов  и собратьев по цеху. Вместе с тем параллельно процессу эзотеризации поэзии происходило освоение ею пространства интернета, в результате чего мы сегодня имеем в сети огромное, почти необозримое множество авторов, поэтических текстов, сайтов, комментариев, дискуссионных площадок вокруг поэзии, уже не контролируемых экспертными сообществами. Этот процесс показал, что запрос на поэтическое слово в обществе все-таки существует. Более того только за последние годы этот запрос вырос в разы, и поэзия резко изменила свой социальный статус, громко заявив о своей публичной ценности.

Поэтические слово сегодня выходит из тени культуры во многом благодаря его включению в политические практики и прямые социальные действия. При этом есть ощущение какого-то закончившегося периода и вступления поэзии в новую фазу своего социального бытования, предполагающую новые гибридные формы, новые возможности, новые носители и средства порождения смысла. Неслучайно, что во многих экспертных средах возникает идея каталогизации поэтических практик последних десятилетий.

Но я согласен с Ильей Кукулиным, что постмодернизм как состояние культуры далеко не исчерпан. Более того, постмодернизм как идеология равенства языков и культур, как идеология ненасилия и постпрогрессистской аксиологии, признающей самостоятельную ценность каждого этапа исторической действительности и каждого человека вообще, как внимание к другому, как безусловное превосходство этики над любой онтологией, как философия диалога и культурно-антропологических различий, не может окончится в ближайшем времени, иначе мы все дружно войдем в стремительное пике мирового суицида.

Поэзия – это трудная, но освобождающая этическая работа. До тех пор пока мы все еще существа языковые, речевые, лепечущие, бормочущие, пока мы все еще «лепим опыт из лепета», пока язык является универсальным посредником нашего опыта мира и нашего самопонимания, поэзия будет оставаться антропогенным опытом, составлять conditio Humana. Она будет помогать сопротивляться силам обобществления, клиширования, всем репрессивным машинкам культуры. Она будет производить субъективность поэта и читателя, разыгрывать конфигурации «я», предлагать идентичности, интенсифицировать чувство собственного существования, порождать смыслы и открывать миры.

Пока мы говорим, пока мы в состоянии прислушиваться к чужим голосам, слышать друг друга, поэзия будет возможна, она будет возможна даже и тогда, когда реальность ей будет все жестче отказывать в праве на достойное место в наших головах и жизнях. Поэзия возможна после Холокоста и Гулага, после всех ужасов и страданий, поэзия – наша антроподицея, наше оправдание перед нами самими, антропологическая надежда, интеллектуальное  наслаждение, физиологический и человеческий ресурс. Хотя, как философски заметил поэт Станислав Львовский в своей недавно вышедшей глубокой и экзистенциально-пронзительной книге стихов, - все ненадолго.

 

Виталий Лехциер, поэт, философ

 

P.S. Первая двухдневная сессия семинара по антропологии поэтического опыта в доме-усадьбе Алексея Толстого завершилась. Это был совместный проект портала «Цирк «Олимп»+TV и Самарского литературного музея при поддержке фонда Потанина. Я бы хотел поблагодарить всех тех, кто пришел на семинар, всех самарских участников и авторов, Ирину Саморукову, Сергея Лейбграда, Андрея Рымаря, а также наших гостей из Москвы – известных поэтов, прозаиков и критиков Линор Горалик, Илью Кукулина и Станислава Львовского – за искренность, самоотдачу и заинтересованность в профессиональном диалоге и, конечно, за  доставленное удовольствие от общения и прозвучавших текстов. Отдельное спасибо Засекину.Ру за состоявшийся с гостями семинара диалог в телепрограмме «Центр Э».