Сотни поводов высказаться… Все эти позорные законы, позорные формулировки, позорные месседжы, тиражируемые официальными СМИ и шестерящими публичными спикерами - «иностранные агенты», «враги народа», «враги России»… Как будто нация сошла с ума, как будто ей сделали лоботомию, как будто ей вырезали из коллективного мозга бесценные участки, отвечающие за память, за совесть, за нравственное чувство вообще. Впрочем, так уже было. И было не раз. Россия периодически впадала в беспамятство, в глухую амнезию, и каждый раз ей это выходило боком, каждый раз уходили десятилетия, чтобы восстановиться, чтобы вернуться к нормальной жизни, залечить раны, помянуть тех, кто ушел, кто не выжил, кто не прогнулся, кто послужил расходным человеческим материалом для производства фальшивого коллективного счастья. Фальшивого, потому что потом непременно оказывалось, что все равно все несчастны, что человеку все равно плохо, и он никому не нужен, что жертвы были напрасны, что вообще ничего не изменилось к лучшему, что жить в России все так же тяжело и опасно, что никаким коллективным экстазом, никаким всплеском обретенных коллективных идентичностей не заменишь жизненной нужды, не решишь тех осточертевших повседневных проблем, которые не решаются здесь столетиями. И тогда снова приходит горькое осознание, что все обман, что тебя надули - и наступает новый виток разочарований и цинизма.

А может быть, это и есть наш «цивилизационный код» – напрочь забывать о собственных ошибках, собственных трагедиях, о бесчисленных собственных людях, жизни которых все время приносились в жертву молоху очередных государственных идеологий, очередных целевых мифологий, предназначенных для послушных и зависимых масс, по-прежнему требующих хлеба и зрелищ, публичных казней и показательных расправ, по-прежнему взыскующих сакраментальных, архаических и совершенно гибельных для рода человеческого оппозиций: свой/чужой, чистое/нечистое, наши/не наши.

Впрочем, прошу прощения за «цивилизационный код», за само это безнадежное и бессмысленное с историософской точки зрения понятие. Это вообще не «понятие», в нем ничего не понято, наоборот, всякое понимание ликвидируется, - оно не имеет никакой научной значимости, это совершеннейший эвфемизм, слово-протез, по сути, боеголовка, направленная на воображаемого противника. Это понятие не описывает никакой реальности, тем более в ее исторической динамике, оно вообще отменяет существо исторического и призвано прямым образом определять реальность, конструировать ее в идеологических войнах, кем бы и с какой бы стороны они не развязывались. Так было у Данилевского, Шпенглера, Тойнби, Хандингтона – у всех, кто причастен к так называемой «цивилизационной парадигме», априори заточенной под идеологию холодной войны и на удовлетворение потребностей партии войны, кто бы и когда бы ее не возглавлял.

О сегодняшних российских высокопоставленных «цивилизационниках» и их наемных спикерах-боевиках я вообще молчу – это либо просто неучи, купившие дипломы ради «защиты традиционных ценностей», либо утробные ненавистники всякой инаковости, либо лживые мерзавцы, прикрывающие за подобной «терминологической» ширмой собственное жлобство, холуйство, жажду власти и вороватость.

Пусть попробуют не пользоваться компьютерами, транспортом, пластиковыми карточками, антибиотиками, средствами связи и прочими общецивилизационными формами жизни, пусть изымут из русского языка сотни тысяч заимствованных слов и корней и потом попробуют хоть что-то сказать, а не промычать, пусть попробуют создать что-то стоящее без свободных исследовательских университетов и интеграции в мировую науку, пусть попробуют оставить в культуре только “исконно русское” и запретить все инородное и чужестранное, да так чтобы при этом не очнуться практически в пустом и бескрайнем пространстве русского поля.

Вместо того, чтобы в очередной раз субстантивировать собственную историю, лишая ее исторической, творческой силы и открытости будущему, вместо того, чтобы обрекать нас на погребение в собственном прошлом, о чем в свое время писал Евгений Замятин, нужно овладевать, нужно осваивать новое для нашей интеллектуальной традиции историческое сознание, которое Ницше когда-то назвал критическим. При всей ценности и необходимости монументального и антикварного типов исторического сознания (а мы до сих пор только так и можем мыслить), они таят в себе большую угрозу настоящему и будущему любой страны. История – это честная и, главное, рациональная самокритика, это взвешивание плюсов и минусов, это умение от чего-то отказываться, а что-то непременно продолжать. Перечитайте гениальное произведение Ницше «О пользе и вреде истории для жизни». Любой профетизм, любая сакрализация исторического бытия, любое витийствование от имени мистических и сверхличных исторических сил, субъектами которых могут назначаться государства, нации, народы, оборачивается всегда только одним – гуманитарными катастрофами, тысячами трупов ни в чем не повинных людей, загубленными человеческими жизнями.

Традиций-в-себе не существует, любая традиция – это традиция-для-нас. Любая традиция когда-то начинается, потом живет, потом модифицируется, потом заменяется другой традицией. Любая традиция испытывает влияние. Мало того, любая традиция возникает в силу влияния. Вы не найдете ни одной традиции русской культуры, которая бы не была синтезирована в результате перекрестных влияний самых разных культур. Это относится к русской философии, русской вере, русскому искусству и русской политической традиции в том числе. Даже неловко об этом напоминать, поскольку вроде бы должно усвоиться после вузов. Мы не должны терять нашу спасительную, когда-то обретенную способность к “всемирной отзывчивости”. После появления в России в XVIII веке первых светских высших учебных заведений, первых университетов, после золотого и серебряного веков русской культуры, то есть после всех этих выдающихся культурных и интеллектуальных завоеваний, которые прославили Россию на весь мир и которые стали возможны именно благодаря ментальной, ценностной, стилистической и даже институциональной открытости российских культурных практик, столетняя антизападная пропаганда, ведущаяся советской властью и ее нынешними приемниками, поселила во многих неокрепших умах настоящее «цивилизационное смятение». Оно каждый день подогревается интеллектуалами-солдатами, разной степени талантливости, сражающимися на фронтах придуманных «цивилизационных войн», иногда фанатиками-романтиками, иногда откровенными проходимцами и беспринципными авгурами, получившими образование в европейских университетах или выучившимися на книжках европейских мыслителей, но затем тонко учуявшими пряный запах новой политической конъюнктуры.

Конечно, в этих войнах нет и никогда не будет победителей, будут только проигравшие, поскольку современная культура не потерпит изоляционизма и охранительности. Любая культура сегодня возможна только как поле самых активных смысловых взаимодействий, пересечений и влияний. Можно обмануть людей, можно обмануть себя, но культуру не обманешь, - любые тенденции к закрытости и к закрытому обществу несут смерть, прозябание, деградацию и бесперспективность.

 Виталий ЛЕХЦИЕР, доктор философских наук