В последнее время все чаще начинают всплывать факты несправедливого отношения к выпускникам детских домов. При формальной социальной поддержке сирот, достигших совершеннолетия, фактически они оказываются отвержены обществом, и против них допускаются грубейшие нарушения закона со стороны людей, которые по идее должны стоять на защите правопорядка. Вся область обсуждает дело Игоря Шамина, в котором, по версии защиты, признание в краже автомобиля выбивалось из него сотрудниками полиции с нечеловеческой жестокостью. Еще она резонансная история не заставила себя долго ждать. Сирота-инвалид Александр Назаров, вступившийся за девушку-сироту, рассказавшую ему об избиениях полицейскими, сейчас живет у сестры, так как домой ему возвращаться опасно.

Александр Назаров и «Баварская деревня»

Склонность к борьбе за правду начала проявляться у Александра еще в школе-интернате №113 в Зубчаниновке, где он учился и жил, будучи брошен матерью при рождении из-за диагностированного ДЦП. Внимательный от природы, мальчик замечал то, на что другие дети не обращали внимания: например, на то, как начальство увозит куда-то школьную еду.

Когда ему исполнилось 15 лет, он познакомился с директором общественной организации «Домик детства» Антоном Рубиным и рассказал о том, что узнал от бухгалтера о фактах манипуляции директора интерната с деньгами, на которые дама купила Suzuki S4. Естественно, после этого последовали проверки, отношения Александра с руководством интерната испортилось, и последовали репрессии. Парня неоднократно пытались отправлять в психиатрическую лечебницу, однако, надолго он там не задерживался, даже когда принимали.

Квартиру в так называемой «Баварской деревне» — районе однотипных трехэтажных домов неподалеку от Крутых ключей — Александр получил также благодаря своей высокой социальной активности. После длительных злоключений по окончании интерната он жил в социальной гостинице «Ровесник». Тогда он и начал обращаться в разные инстанции по поводу того, что гостиница находилась в крайне неудовлетворительном состоянии. В то время парень писал главе Кировского района Игорю Рудакову, и ответ о том, что в бюджете нет денег на ремонт, его не устроил. Он начал обращаться в ГЖИ, министерство социально-демографической и семейной политики, департамент опеки. После чего ему предложили одну из трех пустовавших на тот момент квартир.

«Баварская деревня» известна тем, что туда заселяют сирот со всей области. Образовалось эдакое, если можно так выразиться, «гетто». Еще в колледже Александр был волонтером в Доме молодежи, сейчас он входит в актив самарского молодежного парламента, за что среди новых соседей, товарищей по несчастью, получил прозвище «депутат».

Там, в «Баварской деревне» он познакомился с Анастасией Бибик, жившей там с пятилетней дочкой Элиной. Анастасия рассказала Александру, что ее регулярно избивают полицейские из отдела №8 РОВД Красноглинского района, и пытаются заставить подкидывать наркотики.

Александр не прошел мимо, обратился в приемную губернатора, в областную прокуратуру и к уполномоченному по правам человека региона Ольге Гальцовой. После этого, по словам Александра, ему позвонила начальница отдела опеки и попечительства Красноглинского района Людмила Бобова и начала его убеждать не помогать Анастасии, мотивируя это тем, что девушка якобы торгует наркотиками. Александра и Анастасию вызывал на беседу начальник 20-го пункта полиции в Крутых Ключах Антон Лепилин и попытался замять дело, но не получилось.

А потом друг Назарова рассказал, что задержавшие его полицейские велели предупредить Александра, что если он дальше будет заниматься этим делом — будет плохо. И как раз в это время другие жители «Баварской деревни», такие же сироты, начали рассказывать, что случай с Анастасией Бибик был не единственным. Ко многим другим, по их словам, полицейские тоже приходили, пытались давить. Теперь, пока идут проверки, ради которых Александр с помощью знакомого адвоката писал запросы в генпрокуратуру и Следственный комитет, он живет у сестры, потому что, по его словам, домой возвращаться опасно.

Система должна быть уничтожена

Здесь сложно не вспомнить случай Игоря Шамина, который до сих пор находится в СИЗО, и в деле которого Следственный комитет не усмотрел ничего криминального со стороны полицейских, а также историю Кристины Султановой из уральского города Касли, которую через суд заставили вселиться в непригодную для жизни квартиру, да еще и сразу насчитали ей 18 тысяч долгов за коммунальные услуги.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что сироты, выпускники детских домов, сами того не желая, становятся неким стигматизируемым сообществом, беззащитным перед социумом и государственными органами. И здесь, по мнению общественника Антона Рубина, с которым «Засекин» побеседовал на эту тему, причина не в каких-либо недостатках системы детских домов и интернатов, а просто в наличии таковой.

— Не надо ничего нигде менять. Детские дома надо просто ликвидировать. Закрыть, сравнять с землей, снести. Но проблема в том, что нет на это политической воли и готовности государства к ликвидации такой большой кормушки. К сожалению, в этом не заинтересованы те, кто могли бы это сделать, а сделать это несложно. В идеальном варианте, конечно, ликвидацию этой системы можно произвести достаточно безболезненно, за исключением, пожалуй, учреждений для детей инвалидов. Понятно, что инвалидов распределять в семьи будет гораздо сложное, особенно если речь идет о паллиативных детях. Все те учреждения, которые у нас называются центрами помощи детям, закрыть можно легко. Тогда не будет собственно проблемы, не будет стигматизируемого сообщества, не будет необходимости в постинтернатном сопровождении, в общем, всех этих «прелестей», с которыми мы постоянно связываемся — объяснил г-н Рубин.

По мнению общественника, сирот нужно распределять по приемным семьям и, что немаловажно, создать дружелюбную систему социальной поддержки семей и одиноких людей с детьми, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях. По мнению эксперта, это послужило бы снижению количества новых случаев отказов от детей.

Следуя логике собеседника «Засекина», можно сделать неутешительный вывод, что пока система «центров помощи детям» существует, их выпускники так и останутся неподготовленными к жизни, нуждающимися в социальной адаптации и привлекающими своей правовой неграмотностью нечестных сотрудников правоохранительных органов, желающих сделать получше статистику раскрываемости. Да и не только полицейских. Стоит хотя бы вспомнить тольяттинский департамент ЖКХ, который через суд добивается от выпускника детского дома Дмитрия Веселова единовременного погашения долгов по квартплате, оставленных ему в «наследство» зависимой от алкоголя матертью.

Кроме этого напрашивается мысль о том, что изменения нужны гораздо более обширные и радикальные, чем просто замена детдомов приемными семьями.

Антон Рубин подтверждает это, но при этом предлагает очень практичный ход, способный хотя бы положить начало изменениям.

— Отчасти, возможно, действительно изменения потребуются очень обширные, поскольку мы исторически привыкли, что государство контролирует, а не помогает, но с чего-то же начинать нужно. Можно начать с изменения цели существующих органов опеки, например, их цель, функция должна быть не контролирующая изначально. Начать с простого — с бумажек. Изменить задачи — не контролировать, а помогать. Понятно, что изменения в головах моментально это не вызовет. Но когда будет бумажка, нам уже будет за что зацепиться, и основываясь на этом, спрашивать: А вы чем помогли, прежде чем детей забирать?

Практично, умно, хорошо, но, как уже было сказано выше, власти ко всему этому не готовы. Пока же продолжается казенное «презрение сирот», дорогие подарки воспитанникам интернатов, при помощи которых общество словно хочет откупиться от брошенных детей. Эти же дорогие подарки воспитывают в этих детях культуру «дикого потребления», которая в большом количестве случаев и приводит к плачевным последствиям. Привычка получать даром вещи, на которые в «реальной жизни» приходится зарабатывать тяжким трудом, часто толкает выпускников детдомов на путь криминала. На выходе мы получаем сомнительную систему, воспитывающую человека, который не умеет обращаться с деньгами, не имеет представления о домоводстве, не умеет работать, которому после интерната нужно сопровождение и адаптация, чтобы получить хотя бы в приблизительном виде знания, которые дети в семьях получают, учась постепенно у родителей.