Так назвали сайт, посвященный самаро-тольяттинскому поэту, барду, актеру Юрию Панюшкину, которому 2 марта исполнилось бы 70 лет, если бы не трагический случай летом 2017-го…Перед юбилеем мы встретились с Юриным другом – бардом, композитором Александром Исаевым.

70 лет со дня рождения человека, который лично в моей жизни имеет очень большое значение. Я всегда считал, считаю и буду считать его старшим товарищем. Товарищем, который за всё время нашей дружбы ни разу не подвел, ни разу не сдал, ни разу не отвернулся. И я сейчас понимаю, насколько это важно, когда есть такие друзья. Хотя наши отношения нельзя охарактеризовать как «друзья до самого последнего»...

К сожалению, я ни разу не был с ним в походе, ни разу не стоял на страховке, не сидел с ним в одной байдарке и не сплавлялся по рекам. Это уже совсем другая стезя, на ней у Юры были другие отношения с другими людьми. Эти люди тоже ценят Юркину надежность и готовность помочь. Об этом мне многие рассказывали.

Меня же с ним связывала творческая стезя. Мы систематически ездили по нашей необъятной родине – от Новосибирска и до Прибалтики – и выступали с концертами. Всё это происходило систематически и регулярно. И там тоже проявлялись качества, которые характеризовали Юрку как человека справедливого и надежного.

Было время, когда Грушинское трио и Юра составляли настоящий квартет. Мы были хорошими друзьями. Мы вместе творили. Юра писал песни, мы, как могли, помогали ему в этом. Иногда он сочинял буквально по дороге из одного места в другое. Это было удивительно.

Были разные события и тяжелые времена, когда Юрий Михайлович оказался не у дел, на Грушинский фестиваль его не приглашали. Это было, и это факт. Он знал, что к нему такое отношение. Я понимал, насколько ему больно от этого. Но он пережил это, пронес и вылил в стихотворения, которые я знаю и помню. Тяжелые времена касались и нашего трио, когда нас не признавали и говорили, что такого коллектива не существует. Дружба была не безоблачной, были испытания, но если ты их прошел, они становятся знаком качества для дружбы. Значит, это настоящее. Юра всегда был очень честный и талантливый во всех отношениях человек – и в дружбе, и в творчестве.

Люди встают, когда он на сцене, потому что эти песни заставляли действовать. Думаю, это благодаря той правде, которая была в его песнях. Яркий пример – «На бронетранспортере». Ещё тогда Юра понял, в чем дело, и сказал, как бы он повел себя в этой ситуации.

Взять «туристический цикл»: все люди, которые занимались туризмом или занимаются сейчас и ходят в походы, – всё это живет у них в сердце. Они всё это услышали и прошли, и приняли как свое. Потому что в этих песнях всё очень просто и гениально.

– Но правды недостаточно. Песни – это не только тексты про правду, это еще и художественный текст – стихотворение, положенное на музыку. Музыка у Юры играет роль второго плана, а вот что с его стихами? Что в них особенно притягательно? На кого он похож? А если ни на кого не похож, то чем?

– У Юрия Михайловича очень хорошие учителя: Юрий Визбор, Борис Вахнюк и многие другие. У них он стремился учиться, но делал по-своему. Мне кажется, его стихи и его песни – две совершенно отдельные темы. Когда читаешь отдельные его стихотворения, просто «снимаешь шляпу». Я почувствовал это, когда услышал стихотворение «23:45». Так получилось, что я написал на эти стихи музыку, – стихи магические. Если бы этой магии не было, у меня ничего не получилось бы, наверное.

– Юрка человек театральный. И у него достаточно много песен-монологов от лица неких персонажей и песен-диалогов. И когда начинаешь объяснять про эти монологи, невольно, хочешь не хочешь, а говоришь: «Как у Визбора».

– Почему нет? У Визбора были песни-диалоги, и Юра писал песни-диалоги. Он взял направление и попробовал себя в нем – проверить: а как бы он это сделал?..

– Вот Юрий Иосифович Визбор – школьный учитель, который до беспамятства стремился к новым впечатлениям, путешествиям и испытаниям самого себя на прочность. И вот он всю жизнь ездил, испытывал и эти впечатления компоновал в песни. Юрка же, по большому счету, – театральный человек. Он учился на режиссера народного театра и работал актером, правда, долгое время – в театре кукол, где перед ширмой не всегда удавалось выходить, но он писал пьесы, стихи и песни к спектаклям. Насколько главным в нём было лицедейство?

– Я представляю его для себя как сочетание очень многих направлений. Как писал Визбор, жизнь заставит – станешь композитором. Здесь так же получилось. Он после армии вернулся в Тольятти и пошел работать в театр кукол. Но, заметь, в то же время он, как и Визбор, ходил в походы, он мастер спорта СССР по водному туризму, между прочим. Это очень многое значит. И тот, и этот ходили по Северному морскому пути, они себя испытывали и все свои впечатления потом выбрасывали на белый лист бумаги, и это были прекрасные песни. Я думаю, Юрка просто брал пример с Юрия Иосифовича. Когда ты участвуешь в чем-то, тогда и рождаются стихи и песни. Если не участвуешь…

– Однажды Юрий Иосифович сказал на концерте: «Я не держу себя за великого русского поэта, я держу себя за крупного русского актера». А «за кого держал себя» Юрка?

– Мне кажется, он просто жил и писал песни.

– Но за всей этой простотой есть непростота. Вся его изломанная судьба – это результат того, что постоянно не сходилось то, что он вынужден был делать, и то, что он чувствовал и хотел делать.

– Я понимаю. И та история с Колымой – он пробыл там, по-моему, 2,5 года, работал горным спасателем в поселке Кадыкчан, – и те впечатления, которые там у него случились. Когда он уехал туда, мы переписывались, и он присылал песни, которые впоследствии стали хитами: «Кругосветка» и многие другие.

– А чем закончилась твоя литургия в прошлом году, когда ты собрал и записал все Юркины песни?

– Тем, что мы с тобой сделали всё как положено: собрали песни, записали рабочую версию диска, подготовили документы для поддержки в изготовлении тиража – для библиотек, клубов, а нам сказали: «Нет». На данный момент «вопрос повис», но я не собираюсь отказываться от этой идеи. Самое главное – дождаться хороших условий для того, чтобы продолжить работу.

– А что значил Юра для Тольятти?

– Вот это для меня загадка. Я всегда считал, что в Тольятти его недооценивают. Была идея создать там Клуб Юрия Панюшкина и сделать так, чтобы клуб постоянно работал. Но всё встало, не знаю – из-за пандемии или из-за чего-то еще. Клубу, конечно, нужны люди, молодежь нужна. Там есть ребята, которые поют песни Юры Панюшкина, но мне кажется, что в Тольятти, к сожалению, эта работа ведется через пень…

– В Самаре всегда были барды-исполнители, а начинаешь вспоминать поющих поэтов – «Маленькая баллада о большом человеке» Бори Есипова и Юра Панюшкин с целым пластом песен. Он, по сути, – единственный поющий самарский поэт в океане под названием «авторская песня». И мы его забываем.

– Забываем. Как у Высоцкого, «уж такие времена...». Но, мне кажется, память к нам обязательно вернется. Я преклоняюсь перед его «С нами ничего не случится». Назову «Осенний диалог», «Гадкий утенок», «Сокол мой». И потом, кто бы знал о нашей кругосветке в Союзе, если бы не Панюшкин! Это чувство патриотизма, это чувство любви к своему краю. Может, звучит немного по-советски, но тем не менее.

– У «Жигулевской кругосветки», правда, был еще один рекламный агент – Владимир Ульянов.

– Есть же легенда, что Владимир Ильич был на Молодецком кургане. Я где-то читал, что Крупская, когда узнала об этом, написала: «Полная ерунда».

– Но это было до Крупской. Ленин мог ей об этом не рассказать.

– Но мы там были, Панюшкин там был. Это наше место.

Беседовал
культуролог, член Союза кинематографистов
и Союза журналистов России Виктор Долонько
Записала Юлия Авдеева
Свежая газета. Культура №4 (225)