О современном французском кино говорят, что оно находится в состоянии упадка. Такое впечатление действительно может быть обоснованным, если понимать под этой кинематографией работы только именитых фигур, участников основных программ главных кинофестивалей. Условный маршрут «от Озона до Дюмона» покажется скучным, подчас разочаровывающим, однако стоит свернуть с проторенных путей, как появляется совершенно иная перспектива. Достаточно познакомиться с последними работами Рабаха Амер-Займеша, Эрика Бодлера, Алена Кавалье, Жиля Дероо и Марианн Пистон, чтобы вспомнить о величии данной традиции в кино. Новая работа Пьера Леона прекрасно дополняет этот ряд лучшего в современном французском кино.

Леон вновь обращается к творчеству Достоевского. В 2008 году Леон уже поставил одну главу из романа «Идиот», которая на единственном показе фильма в Самаре вызвала вполне симптоматичную реакцию. Для отечественной публики Достоевский, прошедший обработку французской рефлексией, утратил страсть и накал, а «Вечер у Настасьи Филипповны» превратился в некие посиделки, которые (вроде как) мало коррелируют с миром Федора Михайловича. Однако выбранная Леоном интонация представляется не только удачной, но и принципиальной: ее задача (среди прочих) – сбить инерцию восприятия классики, вырвать из шаблонных и устоявшихся форм зрительских и читательских практик.

«Два Реми, два» – в определенной степени продолжение данного начинания на основе «Двойника» Достоевского. В этом фильме нет ни малейшей оглядки, например, на опыт вариации на тот же текст Бернардо Бертолуччи («Партнер», 1968), который своей экспрессией до некоторой степени истеризует повествование. Леон ставит фильм, в котором кризис собственной идентичности погружен в совершенно будничный, практически заурядный контекст. Если это и Достоевский, то полностью лишенный надрыва.

Кинокритик Инна Кушнарева не случайно выстраивает генеалогию фильма на именах Жака Турнера и Жака Риветта с его «Дуэлью». Мистицизм в работах обоих режиссеров предельно эстетичен, но вместе с тем поразительно органичен в рамках удивительно простых сюжетных линий. Так и фильм Леона совершенно лишен атмосферы «потустороннего» (несмотря на фабульно необъяснимое вторжение «двойника» в жизнь главного героя) и разворачивается перед зрителем как предельно открытое плоское и чарующее именно своей простотой полотно. Даже встреча-переключатель героя с персонажем Лорана Лакотта (в «Идиоте» он играл князя Мышкина) совершенно не видится кульминационной, так как сама кульминация здесь словно приглушена.

Но, пожалуй, наиболее близок этот фильм мирам работ Жан-Клода Бьетта – друга и старшего коллеги Пьера Леона, чьи фильмы составляют славу параллельной истории французского кино 70–80-х годов. В предпоследней картине Бьетта «Три моста над рекой» герой Матьё Амальрика в рамках работы над диссертацией пытается добиться встречи с важным для его исследования ученым. Однако академическая задача постоянно остается где-то в стороне, но движение, которое она направляет, задает фильму ритм уходящего времени, растворяющегося в повседневном, в мелочах. Вот и новая работа Леона предлагает прочтение повести Достоевского, похожее на прогулку по тихим улицам.

Олег Горяинов

Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 19 (107) за 2016 год