Его организовали в костеле электронные музыканты из объединения Оblast и группа monomimelab. Такого Самара еще не видела.

Хотя в потоке культурных событий и это забудется. В советские годы здесь был музей, тоже сакральное учреждение. В начале «нулевых» уже этого века в костеле выступала тогда еще не столь известная, как сейчас, барочная певица Патрисия Петибон. Кто сейчас об этом помнит?

Внутри храма любая вещь или действие обретает ауру сакральности. Электронная музыка, напротив, явление слишком новое, чтобы не быть сомнительным с точки зрения высоких ценностей. Для кого-то она, несмотря на свою развитость, и музыкой-то в строгом смысле не является.

В Европе представления в храме – явление привычное. Теперь и наш город дозрел: в католическом храме выставляют светодиодную инсталляцию и играют эмбиент. Медитативная музыка в месте для молитвы. Отец Маркус, настоятель храма, отметил, что даже на Пасху столько людей в костеле не видел. Религия, электронная музыка, современное искусство, культурный досуг соединились апрельским холодным вечером в центре старой Самары.

Несколько стихов из Библии перед концертом, произнесенных священником, стали своеобразным благословением. Зрители чувствовали эту сакральность, но постепенно происходящее перестало удивлять их, и они начали расходиться. Чтобы осмыслить это событие, вовсе не обязательно дослушивать эмбиент до конца.

Религия вовсе не ушла из нашей жизни. Просто храм перестал быть единственным местом этой религии. Некоторые современные философские концепции утверждают, что компьютеры и их интерфейс впитали в себя теологические схемы. Есть даже такая область знания: технотеология. Созерцание инсталляции, управляемой машинным алгоритмом, – это тоже, в некотором смысле, религиозный акт. Прихожане католических церквей не всегда знают латынь, что не мешает ощущать им присутствие универсального и вечного.

Металлическая световая конструкция в темноте создавала иллюзию того, что геометрические фигуры висят в воздухе. Набор меняющихся паттернов был довольно ограниченным, а звуковое сопровождение – слишком минималистским.

Величественное пространство храма поглотило эффект новизны. Сильного высказывания у музыкантов не получилось. Зрители свободно ходили мимо лавок в храме, обсуждали увиденное прямо во время концерта и даже ворчали. Но такое искусство при всей своей небрежности легко принимает в себя незапланированные элементы. Чтение строк из Святого Писания настраивало на серьезность и добавляло в этот аудиовизуальный перформанс аутентичные (в полном смысле этого слова) интонации церковной службы.

Интерпретировать это действо можно было как своеобразную техногенную молитву. На службе прихожане смотрят на фрески и слушают орган, здесь смотрели на геометрические фигуры и слушали синтезатор. Технологии вездесущи, как в «Матрице», они проникают даже в католический храм. Кстати, одна из самарских IT-компаний разрабатывала мобильное приложение для Музея Ватикана.

Разговор с Господом был опосредован компьютерными устройствами. Истинно верующему дополнительные эффекты не нужны, но современность со своей неустойчивостью как раз всегда требует оглушающего воздействия. Она находит его, например, на рейве, где роль священника или жреца играет диджей. Кстати, на следующий день после перформанса многие зрители пошли на рейв в бывшем здании «Химчистки». Визуальный ряд снова делала группа monomime lab. В четверг – в Храм, в пятницу – на рейв. Это не лозунг. А маршрут движения публики.

Илья Саморуков

Фото автора

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 8 (96) за 2016 год