Интересных работ в составе подарка немного: две картины авангардиста Аристарха Лентулова и четыре – художников «сурового стиля» Николая Андронова, Петра Оссовского и Дмитрия Жилинского. Остальные работы принадлежат художникам третьей руки, всевозможным ученикам и последователям. Особенно неясно получилось с Михаилом Кончаловским – никому не известным сыном всем известного художника Петра Кончаловского: в экспозиции аж двадцать четыре его картины.

По выставке заметно, что «русское искусство» меценаты представляют исключительно в реалистическом ключе. И даже работы авангардиста Лентулова были выбраны реалистические – женские портреты 1930-х годов, в которых чувствуется тень Союза художников (как раз в это время живописец ездил писать картины для выставки «Индустрия социализма», и всё это очень интересная, но печальная история). Несколько художников, как и Лентулов, призваны представлять «Бубновый валет», хотя имеют к нему слабое отношение. Например, Николай Трошин, который учился в мастерской Ильи Машкова и писал натюрморты с геометрически упрощенными фруктами и посудой, создавая живописные декоративные плоскости.

Михаил Кончаловский от отца перенял письмо широкими мазками и любовь к ярким деталям: голубые купола церквей, красные подносы, рыжая рыба и оранжевые раки. От Кончаловского-старшего сыну пришло и правило писать только с натуры, основными жанрами художника стали натюрморт и пленерный пейзаж. В натюрморте художник пишет повседневные предметы, «завтраки», столь популярные в Голландии XVII века, в которых выразительность простой сцены достигается изящной манерой письма и иногда некоторой гротескностью – например, львиными ножками стола, или искривленными, уродливыми формами вареных раков и зеленоватых рыбин, или грандиозным хамоном – куском копченого мяса. В этом виртуозном манипулировании цветами и формами, метких деталях и продуманной компоновке видна школа «Бубнового валета». Пейзажи же Кончаловского, напротив, простоваты.

Соцреализм представлен портретом Н.С. Хрущева работы Александра Лактионова, всем известного по картине «Письмо с фронта». Лактионов был популярным портретистом и первый портрет Хрущева написал в 1962 году – на нем генсек сидел в кресле, обтянутом чехлом. Портрет оказался чересчур «домашним», в манере художника, и для парадного варианта Лактионов обрезал Хрущева по грудь и упростил костюм и фон, но лицо осталось живое и даже добродушное.

Необыкновенно простой манерой письма и сюжетом привлекает внимание работа «Кони и игрушки» Николая Андронова, чье имя в советском искусстве всегда было связано с новациями и экспериментами. Его картина «Плотогоны» в 1962 году была объявлена примером «злостного формализма» и в то же время стала хрестоматийной для художников так называемого «сурового стиля». В конце шестидесятых Андронов отошел от «сурового стиля» в сторону еще более упрощенной живописи в духе Ларионова и Гончаровой. Среди его вдохновителей – фрески Ферапонтова монастыря, близ которого он устроил свою мастерскую. Его иронические, в духе ОБЭРИУтов, сюжеты – например, «Автопортрет в гробу» (1967) – помогают увидеть жизнь в ее первоначальной неиерархичности. В картине «Кони и игрушки» тоже размываются понятия живого и неживого, настоящего и игрушечного, взрослого и детского.

Петр Оссовский – тоже представитель «сурового стиля». Он много путешествовал и писал с натуры жизнь людей, «закаленных на семи ветрах». Представленная на выставке картина «Мексика» относится к одноименной серии, написанной в 1962-64 годах: здесь простому мексиканскому труженику на коне художник придает поистине императорскую величавость и осанку.

У Дмитрия Жилинского представлены две не лучшие работы, но приятно само его присутствие на выставке как одного из наиболее примечательных живописцев, стоящего особняком от всех художников советского и постсоветского круга. Одна из особенностей его картин – многоплановость, когда каждый уровень предполагает самостоятельный сюжет. Так, в «Платье маркизы» мы видим площадку террасы, балкон с платьем и пейзаж вдали. Жена художника Нина Жилинская указывает зрителю на сцену, которую разыгрывают персонажи картины.

Картина Альберта Папикяна «Брошенная деревня» 1989 года наводит на размышления, которых не ожидаешь от импрессионистского пейзажа: о гибели деревни в эпоху урбанизации и о скором развале Советского Союза. В 1988 году начались первые вооруженные стычки в Нагорном Карабахе, приведшие к войне между Арменией и Азербайджаном, и в безмятежный на вид пейзаж художник вложил горькие размышления о судьбе армянского народа: от турецкого геноцида в начале ХХ века до карабахского конфликта, когда армяне изгонялись из своих домов.

Своеобразной данью учителю стала картина «Посвящение Сезанну» Эдуарда Браговского, где художник написал гору Сент-Виктуар, которую часто изображал Поль Сезанн.

В целом, эта выставка без шедевров производит хорошее впечатление. Приятно видеть добротную живопись в хороших рамах (золоченые рамы 18 сантиметров шириной – это отдельная история); живые флюиды, исходящие от любой картины старше 30 лет, и ностальгический пар, который вдыхаешь, находясь в галерее, доставляют эстетическое удовольствие. Говорят, коллекция Владимира Некрасова висела в его парфюмерных магазинах «Арбат-Престиж», и будущий Общественный музей, вероятно, будет таким же: роскошным, приятным, дурманящим и не имеющим никакого отношения к истории искусства.

 

Сергей Баландин