У меня вопрос к поклонникам Михаила Борисовича Ходорковского [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]: чувствуете ли вы, что вы сейчас живете в другой стране – не в той, что была еще несколько дней назад, а в совсем иной, обновленной России?

Почему я спрашиваю? Потому что многие годы вы, поклонники, твердили, что в день, когда выпустят Ходорковского, мы все проснемся в другой стране, что освобождение Ходорковского будет знаком неотвратимых перемен и падения проклятой тирании. Это суждение повторялось так часто, что превратилось в любимую присказку, священную мантру и символ веры. Так вот теперь, когда долгожданный момент настал, я и интересуюсь, имею право поинтересоваться: вы чувствуете, что вы внезапно оказались в другой России? И живете в ней уже несколько дней, между прочим? Не торопитесь с ответом, подумайте. Выгляньте в окно, а еще лучше прогуляйтесь по улицам, посмотрите новости по «Первому» каналу, если курите – задумчиво покурите, прислушайтесь к себе, к внутреннему, например, голосу. Ну, что? Другая Россия или всё та же самая? Возможно, вы чувствуете неотвратимо наступающие перемены? Нутром улавливаете глубинные толчки великого перелома? Ощущаете на своем лице первые дуновения ветра свободы? Наблюдаете, как режим трещит по швам и агонизирует? Предсмертно хрипит и трудно дышит?

Российская оппозиционно настроенная общественность традиционно живет в мире мифов и волшебных сказок. Последние два года, если чем и были хороши, то именно беспощадным избавлением от этих мифов, которые один за другим рассеивались в пыль от столкновения с эмпирическим опытом – грубым, как кулак полицейского, и унылым, как кофточка депутата Мизулиной. Был миф, что если мы – все такие умные, хорошие – дружно напишем коллективное письмо и соберем триллион подписей, а еще лучше выйдем на площадь и там постоим да посмотрим эдак с укором, то власть оробеет и перестанет борзеть. Был миф, что традиционалистский поворот в российской политике, означает, что режиму недолго осталось (это же он так агонизирует и мечется в предсмертных муках, неужели вы не видите?!) Был миф, что есть такие рубежи, которые власть не посмеет переступить, потому что, ну, Страсбургский суд же, осуждение мирового сообщества и Ангела Меркель пальчиком погрозит. За два года до всех вроде дошло, что реальность живет по другим законам, а все это были не более чем дремучие суеверия, элементарно не приличествующие человеку просвещенному и цивилизованному.  

Теперь настал черед мифа о Ходорковском. Это был важный миф, можно сказать, структурообразующий. Вот выйдет на свободу Ходорковский, сразу и солнце воссияет и злому Путину – хана. Отвлекаясь от вопроса, хороший или плохой человек Михаил Борисович и насколько справедливо или несправедливо он был осужден (примем в качестве допущения, что человек он очень хороший и осужден был несправедливо) – почему именно на него уповали вы как на героя-освободителя? Почему именно его образ запечатлели вы в сердце своем как символ свободы и грядущих перемен? Его – человека, который принимал самое деятельное участие в том, чтобы Россия стала не какой-то «другой» (в ту эпоху, когда такие шансы были), а вот той самой, которую вы непосредственно наблюдаете. Его – человека из правящей верхушки, той самой верхушки, которая и сейчас сидит в Кремле и окрестностях. Где ваше, извиняюсь, классовое сознание? Или, если вас воротит от всего классового, то хотя бы простой здравый смыл?

Почему все последние годы умом, честью и совестью свободной России для вас был Ходорковский? Правда, не пойму: почему именно он-то? (Ну, для креаклов еще и Сапрыкин из «Афиши», но это-то как раз понятно). И откуда в вас взялась убежденность, что если Ходорковский выйдет на свободу, путинская государственная система будет сокрушена? Как именно он её сокрушит? Да и захочет ли? Поймите меня правильно: не будучи поклонником Ходорковского, я эти вопросы задавал и раньше, но нормального ответа на них не получал. Так, может, получу хотя бы сейчас.

А ныне, когда государственная система, для которой Ходорковский, как принято было считать, смертельно опасен, сама же буквально вытолкнула его на свободу, вы, поклонники, видите перед собой (внезапно!) не миф, а человека. Обаятельного такого дядьку. Который политической деятельностью заниматься не планирует, за власть бороться не будет, олимпиаду в Сочи одобряет, потому что это «праздник спорта», приоритетной задачей российской политики считает сохранение территориальной целостности государства, а все остальные проблемы по сравнению с этой полагает весьма второстепенными. Северный Кавказ надо кормить, убежден он. А если будут ерепениться, то тогда уж бомбить (Третья чеченская?). А потом можно опять кормить. А потом опять бомбить. Немного не то, что вы мечтали услышать, не правда ли?

Но главное: он вышел из тюрьмы, все замерли и – ничего не произошло. Это шок для страждущих чуда. В фейсбуке [Признан(а/о) экстремистской на территории РФ и запрещен(а/о)]и блогах первоначальные восторги по поводу чудесного избавлении из узилища всё больше вытесняются недоумением, разочарованием и совершенно излишним злым сарказмом в адрес Михаила Борисовича. Оно и понятно: расставание с мифом всегда болезненно. Либеральная журналистка Тоня Самсонова не в силах осознать, как это так: и Ходорковский вон на свободе, и Путин всё еще в Кремле – пришла к шизофреническому способу снятия этого противоречия: это не истинный Ходорковский вышел – мой, истинный Ходорковский, пишет она, по-прежнему в тюрьме (и потом вроде призывает освободить своего внутреннего Ходорковского, я там не очень понял).

Расставание с мифом болезненно, да, но оно, понимаете ли, совершенно необходимо. Потому что надо, очень надо эволюционировать от суеверий к научной картине мира. Понимать, как устроена действительность и какие законы ей управляют. Понимать, например, что если гром гремит, то это не бог Тейшеба в небе сердится, а электрические разряды в атмосфере, и потому приносить жертвы бесполезно, а надо громоотводы ставить. Только тогда можно будет попробовать что-то в действительности поменять, а пока протестная политическая культура в России больше напоминает, извините, сплошные магически-обрядовые действа.

 

Роман ЧЕРКАСОВ