Двадцать лет прошло с тех пор, как Ельцин расстрелял Верховный Совет, и вот что удивительно: за всё это время не появилось никакой внятной официальной мифологии, которая бы однозначно интерпретировала те события, давала им оценку и заключала их в устойчивую дискурсивную форму. Я имею в виду: никакой внятной мифологии, созданной властью и, если не одобренной, то хотя бы пассивно принятой большинством – так, чтобы стать основанием для общественного консенсуса по поводу естественно возникающих вопросов: что тогда произошло? кто прав, а кто виноват? какую из противоборствующих сторон сегодняшняя власть поддерживает, а какую нет? Как, например, в случае Октябрьской революции: силы исторического прогресса победили силы регресса и консервации и так им и надо. Или как в случае гражданской войны в США: силы исторического прогресса победили силы регресса и консервации, но у каждого была своя правда, делить теперь нечего и давайте братски обнимемся. Ну, вы понимаете. Вот по поводу октября 93-го ничего такого нет, и это особенно было заметно в последние дни, когда правительственные СМИ не могли игнорировать юбилейную дату, но что именно о ней говорить толком не знали.

Может, это потому, что российская власть вообще не сильна в создании символических конструкций. Она пытается формировать какие-то мифы, скрепы, ценности, новые государственные праздники и национальные идеи, но мало преуспевает в этом занятии, и созданные ей конструкции чаще всего умирают, не приходя в сознание. Но в остальных случаях она хотя бы пытается: включает политтехнологические механизмы, рекрутирует деятелей культуры, выделяет бюджеты. А вот об октябре 93-го нет даже достойных попыток, заслуживающих упоминания.

И это, в общем, довольно странно, потому что любая власть нуждается в мифе о своем происхождении, объясняющем, откуда она вообще взялась и по какому праву тут сейчас распоряжается: пошла ли она от апостола Петра, или от призванных варягов или от  героических отцов-основателей, решивших на новом континенте построить новое справедливое государство. Но странно это только на первый взгляд, потому что официальный миф о собственном происхождении у российской власти есть, и он нам хорошо знаком: в последний год тысячелетия в голодной стране, съедаемой олигархами, вдруг, как бог с машины, появляется Он, и наводит порядок и благополучие. То есть сама власть очевидным образом предпочитает вести свою родословную с 99-го года, а с 93-м годом как будто не знает, что делать, и если б его можно было вообще стереть из коллективной памяти, думаю, стерла бы, будто его и не было. Будто сразу был 99-й.

Оно и понятно: учитывая непопулярность в народе ельцинских реформ и вообще 90-х, вполне объяснимым выглядит желание от всего этого откреститься, сделать вид, что до 99-го нас тут и не было: а что сразу я? я вообще только пришел. Кроме того, уж очень темная и некрасивая ситуация тогда приключилась. Кому захочется вести свою родословную из кровавого бардака, когда президент и парламент, которые должны бы уметь договариваться, вдруг не договорились, в результате чего бойцы «Витязя» поливали несогласных автоматными очередями, а с крыш в прохожих пуляли невесть кем посаженные туда снайперы.

Кошмарный октябрь 93-го для нынешней власти – как мрачная тайна рождения, о которой лучше не заикаться. Да, что-то тогда произошло, сцепились две политические группировки, но мы точно не знаем и нам, в общем, до этого нет никакого дела: мы, слава богу, родились в другое время и в другом месте от других – хороших, уважаемых и благородных – родителей.  А об октябре лучше вообще молчать. Потому что стоит о нем заговорить, стоит его хоть как-то начать интерпретировать, как сразу бросается в глаза, что именно тогда и родилось всё, ныне нас окружающее. И политический строй (вызванный к жизни новой Конституцией, давшей президенту почти неограниченные полномочия при ручном парламенте), и экономическая система (начавшаяся с чубайсовской приватизации), и правящая элита, которая в целом тогда и сформировалась. Весь этот уютный и безысходный ад, который мы сейчас наблюдаем – с чуровскими выборами, мечетью «Сердце Чечни», оценками эффективности вузов и третьими сроками не подряд – целиком и полностью возник в тот самый момент, когда на танках раздавили демократию во имя демократии. Ну, а на самом деле ради денег, как мы теперь понимаем. Невозможно сказать, что было, если бы победили Руцкой с Хасбулатовым или если бы президент и парламент нашли компромисс. Может, ад был бы жестче и гуще, а может, и нет. А может, в случае компромисса, президент-рыночник и социал-консервативное большинство парламента как-то уравновешивали бы друг друга, и через некоторое время в России возникла, к примеру, такая вполне человеческая социал-демократия. Конечно, рассуждать об этом сейчас – как гадать на кофейной гуще. Но, по крайней мере, шансы были.

А теперь шансов нет. Потому что в октябре 1993-го был последний раз, когда у страны был настоящий выбор, была реальная альтернатива и события могли повернуть в ту или иную сторону. После октября исторические развилки кончились, и наступило царство безусловного детерминизма, когда всё предрешено и события вытекают друг из друга с железобетонной необходимостью. И итоги выборов 1996-го, и конец 90-х с Примаковым и поисками приемника, и уж тем более, белоленточная оппозиция позапрошлой зимы и её поражение – всё это в свое время представляло некоторую интригу, но уже через год или раньше становилось понятно, что интрига была ложной, что, конечно, ни при каком раскладе Зюганов не занял бы президентский пост, а белоленточники не скинули бы Путина, что события эти хоть и не лишены интереса, но исход их – увы - был фатально предрешен. И предрешен не сейчас и не в кулуарах администрации президента и коварного ЦИКа, а задолго, задолго, весьма задолго до того – теми самыми танками на московских улицах.

 

Роман ЧЕРКАСОВ