Летят сопливые недели, сопливей не было недель. В дурацком месяце апреле апрельских тезисов капель...

Мы, конечно, как писал Блок, дети страшных лет России забыть не в силах ничего. Но мы ничего не помним и продолжаем мучиться фантомной болью нашей дырявой памяти. Впрочем, после настоящих катастроф и непридуманных трагедий нынешний апрель со всей определенностью можно назвать дурацким. Дурак поневоле и дурак триумфа и воли меняются символическими местами. Власти как бы нет. Обладающий ей дурак, умеющий простонародно и практически нецензурно разговаривать со своими мужиками, стыдливо ждёт этой самой, ну как её, инаугурации...

И дурость сквозит из всех медийных, административных и прочих государственных щелей. Снегодождь за окном. А в оконном стекле отражается дурацкая, печально улыбающаяся физиономия автора этих строк. Потому что более дурацкого положения, чем то, в котором оказалась рефлексирующая и меньшая часть российского населения и придумать трудно. Вернее, только и можно, что придумать.

У "дурацкой истории" в европейской культуре две основополагающие артерии, линии, морщины страдания и глупости. В средневековой и ренессансной традиции, знакомой нам по знаменитой поэме Себастьяна Бранта "Корабль дураков" и еще более знаменитой "створке" Иеронима Босха, дурак - есть человеческий сосуд, в котором шипит, источая мутно-дымное зловоние, смесь из обжорства, похоти, жадности-корысти, властолюбия, жестокости и лицемерия. То есть тех самых блистательных качеств, которые в невероятно чистом виде являют собой главные достоинства представителей нашего нынешнего властно-финансово-партийно-чиновничьего и озернокооперативного истеблишмента. Употребляю это непатриотичное аглицкое слово исключительно потому, что первый публично помянутый и зафиксированный в печати День дурака был отпразднован 1 апреля 1686 года в Англии, подло не ведающей тогда о столетнем юбилее сторожевого городка Самары.

Многие нововведения Петра Первого насаждались тяжело и надсадно. Монарх, пробивший окно в Европу телами и головами своих подданных и превративший Русь в европейскую Россию, больше был похож не на реформатора, а на дрессировщика. Но первоапрельский День дурака буквально лег на благодатную и подготовленную почву.

Правда, на Руси до сего времени сущностной была как раз вторая, альтернативная архетипия незабвенного дурака. Ивана-дурака. Девственного, прежде всего рационально, ангела-переростка, недоросля, пустого, чистого, природно-национального существа, завоёвывающего главную награду и смысл жизни - счастье. Не родись красивой - родись счастливой. Впрочем, это о дурах. О дураках это же звучит вот так: не родись умным - родись глупым. Пустым. И тогда ты наполнишься без мук, дум, страданий и переживаний властью и счастьем. Свобода как выбор самодовольно заменяется  пустотой и ни чем не омраченной естественностью. Свобода вместе с проклятой личной ответственностью дураку и даром не нужна. Иван-дурак почти поэт. Он действует по мановению и вдохновению. То есть не действует, то есть безволен, то есть естественен. И в конце концов и в начале начал счастлив, проходя полный чудес и благих знаков путь из грязи в князи. Что, собственно, одно и то же.

Не то дурак после феноменального скрещения двух "дурацких" традиций императором-реформатором Петром. Бюрократическая Россия явила нам в своей невероятно фантастической и пелевинско-сорокинской прелести дурака-мутанта, соединившего в себе персонажа с корабля Себастьяна Бранта и Иеронима Босха с крепостным хитрецом в обличье контуженного и возмужавшего, обзаведшегося недельной щетиной, ангелоподобного фольклорного нашего Ивана.

Дураку закон не писан. Дурак спит, а счастье у него в головах стоит. Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт. Но не свой. Чужой. Дурак-хитрец. Хитрость - ум дурака.

Этот дурак, ставший отцом, отцом народа и народов, как в волшебной сказке неизбежно ищет и находит себе антогониста. И русскими, российскими дураками становятся как раз самые тонкие и чуткие представители доморощенной европейской культуры: Чаадаев, декабристы, Герцен, Лев Толстой. Лев Толстой - самый большой и гениальный русский дурак, христианоязычник, отлученный от церкви. Может, его того самого, посмертно осудить лет этак на семь за хулиганство/кощунство. Заочно и посмертно. Как Борьку Березовского. Как девок из Пуси Райт...

Да и Пушкин, конечно, дурак. Кто же еще дурак, если не Пушкин? Это великолепно, вкусно и радостно выразил другой наш великий дурак Даниил Хармс. Пушкин - наш искренне и заслуженно обожаемый метафизический идиот и гастарбайтер по совместительству (этнический эфиоп). Ежели мы чего не сделаем, Пушкин сделает за нас. Кто убираться за тобой будет? Пушкин что ли?..
А 29 сентября 1922 года из Петрограда отплыл пароход «Обербургомистр Хакен», каковой и стал истинным русским кораблем дураков. Даже балбесов - Бердяева,  Франка, Ильина, Трубецкого, Вышеславцева, Зворыкина...

Может, поэтому дураки-отцы, дураки официальные, народные, воплощающие произвол, беззаконие и корыстное властолюбие (интуитивно чувствующие, что все дураки остались здесь) так сладостно повторяют кретинически неотразимую сентенцию "Не раскачивайте лодку". То бишь государство РФ. Корабль. Корабль дураков. Потому что дырявая, непотопляемая лодка Ивана-дурака давно уже превратилась-преобразилась в утлое судёнышко блаженных Мандельштама и Платонова. А нынешняя Россия вполне заслуживает почетного имени монаха Бертольда Шварца, простите за ильфопетровскую оговорку, конечно же, имени Себастьяна Бранта.

И всё-таки, и всё-таки, и всё-таки, как утверждал другой великий дурачок Дмитрий Александрович Пригов, счастливый на Руси только дурак. Дурак - человек, которому всегда везёт. Но почему-то (почему же?) русскому человеку, особенно человеку русской культуры катастрофически, отчаянно не везёт?..
Где-то (кажется у Даля, этнического датчанина) написано, что дурак - это тыква, пустая голова. Прошу прощения у уважаемых сограждан, но физиономии Чурова, Грызлова, Миронова и отчего-то режиссеров Говорухина и Никиты Михалкова, как иероглифы всплывают при слове "дурак" из глубин моего темного сознания.

Впрочем, хватит дурака валять. Вот написал это предложение и в ужасе, вызванном праведной борьбой бюрократической нашей федерально-губернской глупости с демоническим гомосексуализмом, вспомнил, что дурак в фольклорном лексиконе был синонимом, как бы это помягче выразиться, короче, пениса. А посему народное определение деятельности наших депутатов-законотворцев как занятия "онанизмом" имеет древние культурно-ментальные основания.

О, это ласковое и садомазохистское слово "дурак"! Ну и дураки вы все! Ну ты и дурак! Дурачок ты мой. И неслучайно акции протеста несистемной нашей, моей в том числе, гражданской оппозиции так пока что удивительно похожи на празднования дня, месяца, года, века, тысячелетия Дурака. Дураку-отцу в ответ на регулярное отеческое изнасилование бутылкой  от "Советского шампанского" дети-дураки кажут дули, карнавальные костюмы, радуются, что их обозвали презервативами, то есть опять же дураками, и соревнуются в самодеятельно-концертном творчестве-умельчестве с ленточками и антихоругвями... Как в Самаре на Масленицу, где на папашин баян Путина был свой оппозиционный, честный баян оппозиции.
Я плачу, я смеюсь, я дурак-либерал, раб русского языка, умирающий от несвободы и переполняемый пустотой постмодернистской иронии. Я смеюсь и плачу. И бесстрашной, дрожащей, панической походкой вступая в очередной дурацкий апрель, снова вспоминаю и бормочу бессмертные и неизлечимые, чеканно-веселые, дурацкие стихи нашего всего Александра Сергеевича: "Брови царь нахмуря,// Говорил: «Вчера// Повалила буря// Памятник Петра».// Тот перепугался:// «Я не знал!.. Ужель?» -// Царь расхохотался:// «Первый, брат, апрель!»...

Сергей ЛЕЙБГРАД