Николай Меркушкин подвёл итоги своего пятилетнего управления Самарской областью почти пятичасовой юбилейной пресс-конференцией в конференц-зале регионального правительства. Впрочем, никаких итогов властитель маховика не подводил, он разоблачал своих противников, оппонентов и «дважды судимых, работающих пенсионеров», а также демонстрировал неколебимость своего положения. Несмотря на потрясающее, почти близнецовое сходство вчерашней, как, впрочем, и любой другой речи губернатора с языком бессмертных «Записок сумасшедшего» Николая Гоголя, Николай Иванович совсем не сумасшедший. Хитрый, властный, изворотливый, конъюнктурный чиновник, управляющий крупным и некогда научно-промышленным регионом, как сельской баней, ожидающей иногородних и иностранных туристов, всё прекрасно понимает. Только сказать не может. И потому говорит, говорит, говорит. И гоголевские «Записки сумасшедшего» неизбежно превращаются в «Жизнь с идиотом» Виктора Ерофеева. Жаль, что дословно расшифровать все четыре с лишним часа «речи» Меркушкина у «Засекина» просто не хватило сил. Дело не только в уже не веселящей, а пугающей инкогерентности речевого потока «маховика-затейника», сколько в его поистине чудовищных языковых, смысловых и этических конструктах. Всё. Судите сами. Судите сами и судимы будете.  

 

Вместо вступления

 - Добрый день, уважаемые друзья. Ну, мы в таком расширенном составе достаточно давно не собирались. Мы, в принципе, может быть, не так много было у нас пресс-конференций. Большая таких, подобного, может быть, плана, формата было, пожалуй, две пресс-конференции. Поэтому я готов сегодня отвечать на вопросы, которые вы хотите задать, если они будут, вот. Поэтому давайте настроимся на работу. Пять лет прошло. Я вспоминаю тоже те дни. Было тогда очень тепло, на улице было солнышко, ГТРК сразу интервью брали тут же, значит, на улице. И было на самом деле очень тепло. Мы поехали посмотреть одну строящуюся дорогу, потом спускались на набережную, в общем, ну и так далее. Поэтому прошло уже достаточно много времени. Пять лет – это немало, сразу скажу. Вот. И понятно, что определённые видения, которые были тогда, которые сегодня претерпели некоторые изменения, и я думаю, есть о чём сказать и есть о чём, есть чего спросить. Наверное, с этого начнём работу, чтобы каких-то общих слов я не говорил. Тут люди в основном информированные. Многие вещи знаете, и для того, чтобы какие-то вступления в общих чертах говорить, наверное, может быть, и сверхнеобходимости нет.

Радио «Комсомольская правда»: Николай Иванович. И вот такой вопрос. Мы его уже затронули на нашем эфире. И я бы хотела немножко, ну, может быть, конкретизировать и продолжить. Вот всё-таки на протяжении последних месяцев очень ярко во всех СМИ, так, скажем, проскальзывает информация. Где-то она прямо настойчиво выкладывается кем-то, какими-то врагами о вашей отставке. Вот, скажите, пожалуйста, кем вообще распространяются эти лживые слухи, и знаете ли вы этих людей? Спасибо.

- Я уже там у вас ответил на этот вопрос. С последнего начну. Ещё раз хочу сказать. Да, я знаю этих людей. Знаю этих людей. Значит, кто это организовывает, кто это исполняет, кто какие роли во всей этой, скажем, цепочке выполняет, как бы вот. Да и причины во многом мне известны, значит, какие причины, ну, вот. Поэтому, ну, что касается, что идёт в последнее время, наверное, наоборот, в последнее время это немножечко начинает затухать. И я думаю, значит, те люди, которые этим занимались, и в том числе те, которые писали об этом, и те, которые там политический капитал пытались как-то наработать на этом, они в очередной раз себя опустят. В очередной раз. Опустят серьёзно, и, естественно, то, может быть, оздоровление общества, о котором я говорю, наверное, без этих вещей, если бы их не было, оно бы шло ещё дольше. Ещё дольше. Потому что у нас сформировался некий, скажем, ну, менталитет, может, это не совсем подходящее слово, но близко к этому. А уже элиты, может быть, не только элиты, а среднего класса, наверное, может так говорить нельзя, что, а и очень важно, чтобы здесь произошли изменения. Я вижу, что, условно, отношение видно людей, отношение людей, ну, может быть, среднего класса, среднего уровня, да, оно иное совсем. Оно иное.

И я вижу отношение людей, которые, может быть, рядом со мной, близко ко мне, которые даже в структуре власти, которые занимают разные там общественные положения где-то и так далее. И они, я много, уже достаточно много говорил, вы немножко губернатора недооцениваете. Может быть, это нескромно я говорю о себе. Недооцениваете. Даже вот хоть восьмое число, восьмое мая. Возложение там, мероприятие там есть, я сразу заметил несколько вещей, которые опытный человек там вот сразу это замечает, понимает. И когда были выборы, выборы в двенадцатом, в четырнадцатом году, я тогда сказал, что самые тяжёлые встречи, тяжёлые встречи не от того, что там какие-то неудобные вопросы мне задавали, а самый тяжёлый зал был этот зал, этот, где была встреча в этом зале, и театр оперы и балета, где мы отмечали юбилей нашей Губернской думы. Это было всё в четырнадцатом, нет, выборы у нас были в четырнадцатом, да, в четырнадцатом году. Это вот было всё в четырнадцатом году. Самые сложные, то есть тяжёлые. Ну, если посмотреть в глаза, значит, это, сколько там голов или глаз, которые подняты, слушают, интересуются тем, что говорит губернатор. И видно, значит, как ко всему, значит, они относятся.

Или вот мы провели эксперимент. Эксперимент. Мы дали специалистов, ну, самарских, голосование в Думе по изменению системы социальной поддержки. Вот. И нам дали специалисты заключение, что в зале искренне поддерживали, скажем, вот то решение, которое там, закон, который голосовался, примерно, десять, пятнадцать процентов максимум. А остальные там, сделали вывод, что остальные не поддерживают, не поддерживают. Вот. И я это почувствовал с первых встреч, с первых консультаций, ну, у нас консультации были очень широкие, что мы представляем социальную помощь абсолютно по-советски. Абсолютно по-советски. Что значит по-советски? Ну, в советское время за хорошую работу давали льготы. Принцип льгот, скажем, полностью связан был с результатами труда. Результатами труда. И имел свой смысл, что нужно было хорошо работающего поддерживать всячески зарплатой, путёвками и льготами. Потому что так работала система, так стимулировали людей, и это имело для людей существенное влияние для мотивации. Вот.

Сегодня мы уже живём двадцать пять лет или уже больше даже в другой стране. Чтобы мы не говорили, у нас рыночные отношения, может быть, они полудикие, но тем не менее. И сегодня одна из главных задач стоит другая. Не на одном месте долго работать, а насколько трудовые ресурсы, условно назовём, они, человек мобилен, насколько быстро он может освоить что-то новое, другое, насколько отмирающие отрасли или отмирающие предприятия, отмирающие в силу объективных причин, в силу того, что, ну, уже в жизни это не надо, да? Человек очень быстро может переехать и перейти на другую работу и так далее. Не надо там сорок лет стремиться работать на одном месте, получить звание соответствующее и получать льготы.

И мы, когда на одной ноге стоим здесь, а на другой ноге здесь, и это всё больше, больше, больше нас начинает. И, конечно, здесь надо, надо было шаги сделать, и шаг за шагом к этому идти. Что хорошо работающий, он должен получать хорошую пенсию. Хорошую достойную пенсию. И это главная основа в итоге благополучия пожилого человека. А социальная помощь, льготы, социальная помощь - это тем, которые не могут сегодня в силу разных причин. Или инвалиды. Или ещё что-то. Или там, ну, так. Люди разные, там, может, по уму там, по другим причинам не могут сегодня там, условно, жить так. Хоть какой-то минимум должен быть обеспечен. И вот во всём мире эта помощь оказывается этим категориям людей. Этим гражданам.

И мы первый шаг сделали. Этим увеличили в три-четыре раза помощь с первого января, а часть ушла полностью. Конечно, мы понимаем, что это болезненно. Я сам понимаю, что это не совсем справедливо. Не совсем справедливо почему? Потому что многие получали, заработали эти льготы. И они абсолютно уверены в этом. И я согласен, что работая хорошо, они это получили ещё в советское время. Ветерана труда получили там за работу в советское время. И какую-то часть он теряет. Понятно, ему обидно, может. Не только обидно, но и, скажем, он не соглашается с этим, не может согласиться с этим. Но, тем не менее, нам придётся по этому пути всё равно идти и понимать, что, ну, льготу, социальную защиту, социальную помощь мы должны помогать тем, которые оказались вот в такой жизненной ситуации.

А то, что у нас получилось, он у нас ветеран труда тоже. Вот Бабич, когда приезжал, мы смотрели объекты чемпионата мира, там даже кто-то искал, было это или не было. Я хочу сказать, было. А там подошёл рабочий, ну, мне говорят, что он был подготовлен, потому что там фразы были, высказывались такие, ну, что он был не способен такими фразами там говорить, что подготовлен, там даже всего рабочих три или четыре человека. Вот. Подошёл и начал говорить. Вот как же так, вы такие-сякие, вы забираете у нас чуть ли не в карман, да? Значит, вот его лишили тоже, вот, ну, он работающий, ему шестьдесят один. Ну, уточнили, что за человек. Ветеран труда. Получает дополнительную государственную поддержку. Сорок три тысячи зарплата. Сейчас. Пенсия двенадцать тысяч триста. Ну, пусть средняя, чуть ниже средней. Двенадцать тысяч триста. Дважды судимый. Сидел. Недавно, ну, это нехорошо, конечно, говорить, сын ушёл из жизни. Ушёл из жизни, долго лечился. Долго лечился. Я не называю болезнь. Это та болезнь, которую мы, часто я называл в первое это, в первом послании особенно. Государство потратило огромные деньги на это, чтобы продлить ему. Но всё равно. Это уже как человек, получивший ветерана труда в советское время, да, на самом деле за результат, за всё то, что он сделал, там награды его и так далее. Человек, который получает премии каждые ежемесячные, надбавки ко всему, который совсем обществу, обществу он не заработал. Он уже с общества взял давно намного больше. Намного больше, чем он дал обществу.

И понятно, что сегодняшняя система, она значительно будет более справедливой. Или к чему мы хотим прийти. И если мы это, допустим, адресно, как сейчас всё будем делать, абсолютно адресно. Если мы на этот принцип не перейдём, этот принцип не будет работать, то понятно, что у нас миллиарды будут уходить в трубу. Миллиарды. Это не будет стимулировать на самом деле людей на нормально работать, потому что он будет рассчитывать на другие разные рода виды помощи, что государство его будет содержать, его будет лечить там, ну, и так далее, и так далее. Вот.

Поэтому если говорить о в целом тех людях, которые, в том числе этот момент активно используют против, пик неких там слухов или там, может быть, был тот период, они тоже не рассчитают. Мы же не говорим. Мы сейчас это тоже, мы только сегодня вот встречались с работниками министерства социальной защиты. Понятно, что сейчас уже процент людей, которые за всё получили компенсацию, процент, он растёт. Пока, правда, он не тот, тоже вопросы есть к министерству социальной защиты, а, что, значит, мы очень долго запрягаемся. Очень долго. Это, это тоже наше бич. Потому что мы, очень мало занималось правительство в своё время конкретной работой. Конкретной работой. И когда вот встают задачи, надо решать задачи очень конкретные очень быстро, оперативно, у нас очень многие министерства это делать по-настоящему до сих пор не могут. Не многие, ну, скажем, отдельные, по крайней мере, министерства.

Я как-то говорил и на пресс-конференциях, что когда окончательно там конверт показали Самара по чемпионату мира, и ко мне подошла там два корреспондента. Спрашивают, Николай Иванович, а как вы вот думаете: мы подготовимся? И для меня вопрос оказался такой, ну, чё они такой вопрос задают – подготовимся или не подготовимся. Да? И я тут же там, ну, конечно. И когда я говорил: «И конечно», в этот момент меня, как током ударило, что я не глава республики Мордовии, а я губернатор Самарской области.

Понимаете, о чём речь? То есть я говорил там тогда: «Ну, конечно». И вот то, что касается, условно там, вещей многих, мы очень часто копировали там, ну, скажем, подходы там, и сколько меня критиковали вот, ручное управление, не ручное управление. Любая, любые реформы. Любые реформы! А пока у нас этот процесс в стране. И либералы требуют структурных реформ. Да. Во всю без структурных реформ они считают сейчас главным там тормозом развития страны без структурных реформ. Ну, и не только неолибералы, но и «левые» считают, что нам нужно многое изменить в стране для того, чтобы мы нормально двигались вперёд. То есть нам надо очень много сделать. В том числе структурно. Очень многие вещи там, базовые вещи там, скажем, выправить. Их без ручного управления делать невозможно. Просто невозможно. То есть тогда для чего власть? Значит, тогда можно и жить при коммунизме, когда провозглашали, что когда будет коммунизм – не будет правительства. Каждый, общество само через общественные организации будет управлять процессами. Вот.

Поэтому, если, ну, как бы подводить итог, что-то тоже уйдёт. Потому что это объективная реальность, необходимость. По этому поводу принят закон федеральный. И вот для того, чтобы этот закон, ну, или изменения в 131-ый закон. Для того чтобы эти изменения внести, почти двенадцать лет, почти двенадцать лет очень много раз на самых различных уровнях эта тема обсуждалась.

Для меня эта тема, ну, известна, как свои пять пальцев. И в итоге - почему не принимался этот закон, почему там было там условие одно в законе, в 122-ом точнее, да, не в 131-ом. В 122-ом законе. Что нельзя ухудшать. Эта запись была вписана, когда шла монетизация, когда пошли волнения. И в закон вписали, и потом через два года, даже через полтора хотели, что это будет сниматься. Сниматься почему? Потому что разные люди, разные жизненные ситуации, разные вещи. И вот ограничить, вот, условно, планку поставить, и всё дальше ты не можешь ничего делать.

Что значит – ухудшать нельзя социальные эти? Если человек, условно, вылечился. Был больной, было тяжело. Ему государство оказывало всяческую помощь. Выздоровел. Стал работать нормально. Зарабатывать хорошо стал. Почему он не может выйти из этой категории тех, значит, ну, и так далее. В жизни тысячи, миллионы разных ситуаций бывает. Вот. И используя этот момент, это была очередная ошибка. Очень большая ошибка. Потому что, рассчитывая там на то, что они подействуют на федеральные власти, значит, потому что все понимают умные, думающие люди, что да, надо многие вещи править. Править.

Потому что сегодня денег нет дармовых нефтяных, когда нефть стоила там сто сорок шесть долларов за баррель, что дефицит федерального бюджета, дефицит бюджетов регионов. И транжирить, а по нашим оценкам примерно наших пять миллиардов неэффективно использовали. Пять миллиардов примерно. Из них половина разворовывалась. Просто разворовывалась. И плюс федеральных примерно  полтора миллиарда денег. Вот цена вопроса. Или могло это бесконечно так. И так человек, может быть, кто-то там двадцать пять лет провёл в тюрьме. Пошёл, он пришёл, получил, значит, в итоге какое-то звание. И он претендует ещё на дополнительную поддержку государства. А поэтому, я думаю, вот эти моменты, которые произошли, они полезны для Самарской области. Полезны. Для, в том числе, для тех, кто сегодня в этом зале. И не только для тех, а для многих-многих других.

Значит, это ещё раз потрясёт. Так встряску немножечко. И тем некоторым товарищам, которые стоят за спиной или в тени, им это будет уроком определённым в общем. И это намного быстрее будет оздоравливать в целом общество.

(Напомним, что это был ответ г-на Меркушкина на предельно сервильный вопрос Радио «Комсомольская правда» о том, знает ли губернатор «врагов», которые распространяют «лживую информацию» о его отставке – ред.)

Радио «Эхо Москвы» в Самаре: Гор Мелконян. Здравствуйте, у меня два коротких вопроса. Чувствуется ли паника в губернаторском корпусе после ареста двух глав регионов Александра Соловьёва и Леонида Маркелова? Они долгое время возглавляли в своих регионах «команды созидания». И второй вопрос. Ваши оппоненты, которых вы не называете, обращают внимание на ваше косноязычие, на ваши оговорки. Алексей Навальный назвал вас, я напомню, сумасшедшим губернатором. На митингах требуют вашей отставки, на митингах пенсионеров. Кроме того, напомню про отставание от графика строительства стадиона и госдолг, о котором вы говорили, вырос с двенадцатого по семнадцатый год в два раза. Согласны ли вы с этим, и что вы считаете за пять лет своей главной ошибкой и главным провалом? Спасибо.

- Так последнее. Главную ошибку и?..

- Главную ошибку и главный провал этих пяти лет...

- Провал?

- Да.

- Провалов каких-то, считаю, не делал. Что касается ошибок, конечно, в работе без ошибок не бывает. Вот. Что касается оценки Навального. Я к этому отношусь абсолютно спокойно. Потому что я знаю, как он вешает ярлыки. Давно знаю. Как он вешает ярлыки. И такой подход - это то, как раз, которое общество в итоге и направляет в то русло очень часто, по которому можно ещё более делать воду мутной. Мутной. И создавать видимость борьбы с одним, а на самом деле создастся в итоге более мутная среда, где можно рыбку ловить ещё хлеще. Вот.

По поводу косноязычности или ещё что-то там, в том числе он говорит. Он меня не слушал. То есть он не слышал меня, не слушал. Вот. И по поводу моей красноречности я что хочу сказать. Когда самарцы по итогам где-то девяти месяцев работы, примерно, семьдесят процентов населения стало поддерживать губернатора через девять месяцев работы, вот, мы задавали, наши специалисты, социологи задавали вопрос. Почему? Потому что я ещё ничего не успел сделать к тому времени. Почему? Был очень простой ответ: он много сделал в Мордовии, мы знаем по, родственники там, знакомые и так далее. Это первое.

Второе. Говорит очень доступным языком правильные вещи. Правильные вещи. И очень понятно. Вот. И это мнение, вот эта часть она была первой. Я думаю, она вам не понравилась. И вам надо было любой ценой меня сбить с толку. Любой ценой. Поэтому принцип, там, как разговаривать с людьми, я для себя выработал очень давно. Очень-очень давно. Это тридцать-сорок лет назад. И он всегда приводил меня к успеху. И сколько угодно можно называть, что губернатор, это я уже один раз на телевидении говорил, это не актер, это не чтец, это должность, которая требует многих других качеств. А самое главное – отношение к делу. И очень важно, некого предвиденья там, условно, уметь заглянуть за горизонт. Суметь немножко опередить событие, сделать это быстрее, раньше, снять сливки в итоге. Вот. И много других составляющих.

Что касается, как я отнёсся к тем, что там других губернаторов задерживают, у меня опасений никаких нет на этот счёт, потому что я здесь работаю. Меня президент послал сюда и поставил задачи. В том числе одну из задач - оздоровить вот ту ситуацию, за что те губернаторы были задержаны. И я её, эту задачу, в том числе, как одну из важнейших, выполняю. Поэтому к этому я отношусь абсолютно спокойно.

- Отставание стадиона…

- Что касается стадиона. Это вот сегодня в «Комсомольской правде» эту тему обсуждал, кто это такие вот, пускающие эти слухи, стадион, отставание и так далее, и так далее.

- Это Мутко…

- Послушайте, значит. Нет. Стадион, если вы себя, себя считаете грамотным человеком, грамотным человеком, а вы таким, я знаю, считаете себя. Значит, стадион - заказчики не мы. Понятно? И если Мутко назвал, это он назвал в свой адрес. Не мы заказчики.

Значит, то, что касается мероприятий, которые мы проводим, то есть наши, наша зона ответственности, мы здесь всё делаем в графике и, более того, с опережением. И в том числе комиссия ФИФА это подтвердила. Что касается стадиона, отставание стадиона. Оно связано с одним. И Мутко почему так говорит, потому что мы, мы настояли на том, чтоб тот проект, который мы сделали изначально, сохранить. И до сих пор мы стоим на этом. Сохранить тот проект.

Подрядчик считает, что проект очень сложный, очень сложный. Очень тяжёлый. Очень тяжёлый. И с таким проектом справиться намного сложнее, тяжелее, по затратам, значит, и так далее, и так далее. Вот. Мы могли б пойти спокойно на то, чтобы урезать, упростить там и так далее, и так далее. Но это уже был бы другой стадион. Был бы другой стадион. Это уже не «Космос Арена» был. Его никак к космической тематике уже не привяжешь. Вот.

И в связи с этим даже хочу сказать, даже в Мордовии, проект был мой. При мне мы его делали, иной. Там где-то какие-то вещи были скорректированы. Скорректированы. У нас конструктивно, принципиально мы сохранили тот, который был сделан. Да, он сложнее. Но в тот же Мутко, когда был в ноябре прошлого года, он мне сказал: «Николай Иванович, как хорошо, что вы тогда на тех совещаниях отстояли свой стадион в том виде, в каком его сейчас строим». Он говорит: «Вот я уже проехал не один раз все стадионы, все стадионы». И говорит: «Вот приедут в Самару иностранные болельщики и скажут: «Вот стадион, такого в Европе нет. Ну, в смысле, по конструктиву, по внешнему виду. По его дизайну, такого стадиона нет. А часть наших стадионов...

Всё записываете, да? Давайте. Я даже паузу сделаю. Вот, а наш (аплодисменты – ред.). А наш, а наш стадион, ну, как и условно, «Мюнхен Арена», да,  считается в Европе, что её построили так, да, что она, все знают, что там отличается. Или как в Пекине, птичье гнездо, да. У нас тоже будет некое своё отличие, своё лицо. И оно будет сильно отличаться от всех других стадионов, ну, не считая Лужники и не считая питерского стадиона. От всех стадионов. Он будет отличаться в лучшую сторону. В лучшую сторону. У нас намного лучше по наследию. Это тоже не очень нравится там сегодняшним застройщикам, по наследию. Но для нас наследие принципиально важно. Ведь не только чемпионат мира, мы должны после чемпионата мира, чтобы это на стадион, там много помещений разных. Чтоб максимально в итоге использовать для того, чтобы там жизнь была. Вот.

Мы рядом Гагарин-центр будем строить. Нам очень важно, чтобы это совмещалось с Гагарин-центром. Стадион, то, что подтрибунные помещения там, значит, и так далее, добавляли Гагарин-центру. Вот. И не учитывать всё это мы не могли. Понятно, что кризис. Пятнадцатый год, денег намного больше, меньше стало и в стране, и попытка там оптимизировать. Там общее желание было у многих. У многих. Но мы, ещё раз хочу сказать, основной конструктив сохранили. Более того, значит, в том числе рассматривали этот вопрос по кровле, значит. И буквально через там несколько дней будет ещё одна окончательная встреча, и найден вариант ещё лучше сейчас нами, чем он был сделан проектантами. Почему ещё лучше? Потому что это - совсем последние технологии. Совсем последние технологии. И кровля может оказаться очень и очень добавит нашему стадиону внешнего вида. Ещё? На все вопросы ответил?

- Требования отставки на митингах…

- А, требования отставки на митингах. Требования отставки на митингах. Я отношусь к этому достаточно, скажем, спокойно. Потому что, вы помните, наверное, тот давно работает, монетизацию, процессы монетизации, как они проходили. И скольки, сколько, по скольку тысяч, в том числе в Самаре собиралось. Десятки тысяч людей собирались. Я вам тоже хочу сказать, но в Мордовии тогда собирался митинг в поддержку монетизации, двадцать три тысячи человек. В поддержку. И если вы представляете либеральное крыло, мы должны очень хорошо подумать. Или, если вы просто играете, это уже вторая, второй вопрос. Почему тогда ещё? И вышел тогда, неделю показывал этот кадр, вышел ветеран, расстегнул полушубок свой, там, значит, весь в орденах, спокойный, Морозов. И сказал: «Значит, те, которые сейчас выступают против, они не хотят, чтобы была сильная страна у нас. Против монетизации. Не хотят, чтобы была сильная страна. Мы воевали за то, чтобы у нас была сильная страна, а не страна, которая живёт одним днём. Проедает всё, и ничего не делает на перспективу». И он был абсолютно прав.

И этот кадр Сурков попросил для того, чтобы там, где надо, показать, что есть и другое мнение. Вот какое. И по поводу того, что сегодня мне говорят обратное, да? Мне говорят обратное. Я к этому отношусь, я уже в начале сказал, да, мне жалко отдельных людей, и мы им будем пытаться разовыми выплатами частично компенсировать те потери, которые они имеют, но мы должны перейти на другую систему социальной поддержки.

И те люди, которые выходили, и те политики, которые этим пытались воспользоваться, они снова не на тот конёк сели. Так же, как и по вузам. И вы ведь знаете по вузам. Вы за Болонское соглашение, ну, ваши сторонники все. Вы знаете все тенденции, тренды развития высшего образования в мире. Что выступать против тех трендов, сложившихся уже даже не в Китае и в Индии? Это только, если ты совсем ни в чём не разбираешься абсолютно. Или ты на самом деле играешь другую роль. Играешь другую роль.

Поэтому ещё раз хочу сказать, я абсолютно спокойно отношусь по другому поводу. Не по монетизации, а вот по другому поводу по прежней работе. Выходили по десять тысяч там и кричали хором: «В отставку!». Я выходил на трибуну и сказал: «Не будет. Вы уже в девяносто первом, в девяностом – девяносто первом также выходили на этой же площади и кричали, в том числе и в мой адрес: «Уходите в отставку». Второго раза не будет. Не будет. Вы тогда накричали, развалили одну страну, сейчас вы хотите развалить вторую». Тогда я говорил. И сейчас я могу это сказать.

Если бы на последний митинг пришло больше трёх-четырёх тысяч человек, я уже заказывал машину, чтоб поехать и выступить. И я уверен, восемьдесят процентов населения, которое там было, людей, они абсолютно бы поняли. Абсолютно. Я уже готовил конкретные факты, в том числе те, которые стояли на трибуне там, по ним, какие они цели преследуют там, с очень конкретными вещами. И людям сказать всё. Но собралось уже там, рядовых-то было совсем мало, а в основном политики, которые сегодня там, завтра с другими, послезавтра с третьими. А вчера или там перед парадом Победы продавали билеты на парад Победы. Перепродавали. Перед ними выступать?..

P.S. Для тех, кто из любой, даже клинически деформированной, речи хочет извлечь хоть какие-нибудь «новости». На вчерашней пресс-конференции Николай Меркушкин сообщил, что в  скандально «замороженную» Сергиевскую птицефабрику готов инвестировать средства агрохолдинг «Белая птица», переговоры с которым губернатор рассчитывает завершить до конца мая. В июне глава региона пообещал провести переговоры с главой холдинга «Русские машины» Олегом Дерипаской, коего Меркушкин называет «Дерибаской», по приобретению контрольного пакета акций «Авиакора». А в том, что ФАС признала виновным Меркушкина в нарушении закона «О защите конкуренции» на газовом рынке Самарской области, разберётся Газпром. «Пятилетний» самарский губернатор заявил, что пресса напутала, ведь «газовое соглашение» в 2010 году подписывал Артяков. Правда, ФАС специально уточнила, что административное дело возбуждено именно против Николая Ивановича, так как «официальное оформление схемы газоснабжения и её реализация произошли уже после назначения Меркушкина на должность главы региона в 2012 году». Но об этом действующий губернатор предпочёл умолчать. Падение губернии на дно большинства рейтингов самых что ни на есть прокремлёвских фондов и исследовательских организаций Меркушкин объяснил тем, что раньше на СМИ и «пиар» в области тратилось из бюджета один миллиард сто миллионов рублей. Снести Дворец спорта на улице Молодогвардейской главный маховик теперь планирует в конце мая, а построить на его месте новый – в начале 2018 года. Несмотря на удешевление материалов для «Самара Арены», кровля стадиона, по словам главы региона, «будет красивая, издалека будет видна, каждые тридцать две ножки иметь будут подсветку, особенно вечером и ночью будет красиво». И нового начальника регионального управлении МВД скоро-скоро назначат, и «будет он, это шутка, не из Мордовии».

* * *

И в качестве бонуса ещё один «перл» от ручного управителя Самарской области, произнесённый ближе к концу бесконечного, управляемого, «понятного и доступного» бреда: «Найдутся люди, которые будут препятствовать. Это и пятая колонна. Сейчас появляются, когда эти люди начинают платить. И уже там готовы за это там горы свернуть в обратном направлении, другие потому что там будут потери денег»…

Подготовил Глеб Райт