Алексей Навальный, руководитель Фонда борьбы с коррупцией [Включен(а/о) в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации][Признан(а/о) экстремистской на территории РФ и запрещен(а/о)]* (*внесен Минюстом в реестр иноагентов в 2019 году), намеревающийся баллотироваться в следующем году в президенты России, приехал 3 марта, в пятницу, в Самару, где провёл пресс-конференцию, открыл свой предвыборный штаб и встретился с волонтёрами. Всего помогать опальному политику уже записались порядка шестисот человек, около трёхсот из них пришли в пятницу на встречу с Навальным. Перед пресс-конференцией оппозиционера и его соратников встретили полтора десятка нодовцев с большим американским флагом и маленькими флажками США, а также шесть пожилых граждан с плакатами «Навальный вали в свою Америку», «Передай привет Госдепу». Несколько человек прокричали «Навальный – враг народа» и бросили несколько яиц. После чего «бросальщики» скрылись. В Алексея Навального они не попали. У здания на улице Некрасовской дежурили пять полицейских. Как написал ближайший сподвижник руководителя Фонда борьбы с коррупцией Леонид Волков [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]в своём твиттере, «день, когда в город приезжает Навальный — это день, когда можно с американским флагом перекрыть улицу, и ничего за это не будет». Но сначала Алексей Навальный выступил в прямом эфире радио «Эхо Москвы в Самаре».

 

Сергей Лейбград (С.Л.): Я надеюсь, что мы будем вести предельно серьёзный разговор. Но сначала я хочу сделать короткое отступление. Вы появились в самарской политике в августе прошлого года, когда наш анекдотический губернатор на встрече с избирателями заявил, что по плану Даллеса вы рвётесь сюда со спичкой, чтобы устроить в регионе пожар. Вы ему вскоре ответили, и вот за этот адекватный ответ мы хотим вручить вам символическую спичку.

Алексей Навальный (А.Н.): Я планировал всюду говорить, смотрите, я приехал без спичек, а выяснилось, что я буду со спичкой.

Гор Мелконян (Г.М.): Начнём с вашего фильма «Это вам не Димон». Он набрал уже два миллиона просмотров и вызвал странную реакцию правительства. Что вы сами ожидали, публикуя этот фильм? Приезда из тайги Путина, увольнения или отставки Медведева? Или вы просто страхуете себя?

А.Н.: Я не нашёл реакцию правительства странной. Она мне кажется вполне естественной. А что вы ожидали? Что выйдет Медведев и скажет, что вот, да, ребята, ФБК, Навальный меня уличили. Я действительно получил 70 миллиардов от олигархов и вложил их во дворцы по всей стране и за рубежом. Они, конечно, говорят: «Нет, это не так». И даже больше, их основной комментарий: «Что разговаривать с этим уголовником?!». То есть они не хотят ничего комментировать, что с моей точки зрения только подтверждает выводы нашего расследования. К сожалению, Путин, он вернётся из тайги, но у меня нет наивных представлений, что он вернётся из тайги и отправит в отставку это правительство, хотя следовало бы. Потому что такое расследование, как мы выпустили вчера, оно приводит к отставке правительства в нормальной стране. В нынешней Российской Федерации этого не произойдёт. Не произойдёт по одной причине, потому что Путин такой же. Потому что вся система власти, она построена на коррупции, основана на коррупции, и в ней все без исключения коррупционеры на высшем уровне. Но тем не менее…

Г.М.: В случае вашего президентства вам придётся поменять всех. Где вы найдёте столько людей?

А.Н.:: Я сказал «на высшем уровне». Это важная вещь. А высший уровень российской власти, безусловно, коррумпирован. И тут даже не нужно никаких моих расследований. Это просто образ жизни этих людей. У них высокие зарплаты. Но всё-таки не на столько высокие, чтобы покупать себе дома по сто миллионов долларов или возить собак на частных самолётах. Поэтому всё высшее политическое руководство нужно поменять. И это задача любой нормальной власти. Ничего не будет нормального, пока в Кремле сидят ребята, которые возят собак на самолёте. Или которые на региональном уровне строят себе дома, как родственники вашего губернатора, которые строят себе дома по 300 миллионов рублей, и  не очень понятно, где они берут деньги.

С.Л.:  Сейчас можно уже опускаться и на муниципальный уровень. И даже на уровень поселений. Понятна реакция Медведева и его подчинённых, членов «Единой России» в Госдуме и Совете Федерации: «Кто он такой? Что он сделал для России?». Но достаточно странно выглядит реакция приличного человека Григория Явлинского, который сказал, что, с одной стороны, после такой публикации Медведева надо отправлять в отставку, Путин и сам должен уходить в отставку, потому что он несёт ответственность за своего премьера. Но гораздо больше времени Явлинский посвящает тому, что расследование может демонстрировать некую комбинацию, в которой Навальный создаёт условия, чтобы Путин убрал пусть смешного, абсолютно системного, но в чём-то либерала, на которого люди , пока не сидящие за покемонов и репосты, всё-таки надеются. Как вы прокомментируете реакцию Явлинского?

А.Н.: Это традиционная для России конспирология. Людям довольно неприятно, что кто-то занимается деятельностью и выпускает ролики, у которых два с половиной миллиона просмотров. Поэтому они придумывают какие-то вещи, которые более комплиментарны для меня, что я работаю с Путиным. Ии менее комплиментарны, что я работаю на Путина. Но я бы сказал, что все годы, которые я занимаюсь расследованиями, есть какой-то хор голосов, которые говорят, что это всё заказ. Они в принципе не верят ни в журналистику, ни в то, что можно делать расследования, они не верят в свободу воли и нормальные намерения. А наш ФБК, он и держится за счёт того, что большинство людей верят и понимают, что мы делаем настоящие расследования. Именно поэтому несколько десятков тысяч отправляют нам деньги ежемесячно в ФБК, именно за счёт этого мы и существуем.

Г.М.: Не верю в российскую журналистику, но «Собеседник»15 февраля выпускает то, что вы делаете спустя очень короткий промежуток…

А.Н.: Не совсем всё-таки так. «Собеседник» опубликовал 15 февраля часть информации, что касается фондов. Но девяносто процентов информации, что касается съёмки, информация про «Тоскану», информация про подарок Усманова – это всё-таки наш эксклюзив, который, да, основан на открытых источниках. Это всё анализ открытых источников. Мы не пользовались никакими «сливами». Мы довольно долго делали это расследование. Просто если посмотреть более внимательно фильм, видно, что основные съёмки, они в летнее время производились. Там мы показываем рублёвскую дачу. Когда мы показываем медведевское родовое поместье в Мансурово, это всё лето. Нет снега. Мы долго это делали. И сделали, как мне кажется, очень хорошо, и то, что за сутки больше двух миллионов человек посмотрели это расследование, говорит о том, что люди оценили наш труд. Мы гордимся тем, что эффективно потратили те деньги, которые нам жертвователи отправляли.

Людмила Шидловская (Л.Ш.): Самым ярким направлением вашего фонда, что следует и из его названия, является борьба с коррупцией. Но я, как человек, который живёт давно, плохо представляю себе жизнь моей страны без коррупции. Это  кровь экономики. Это кровь политической жизни. Ржавая, но кровь. Вы сейчас это выкачаете, что вы будете делать с этой страной?

А.Н.: Мне казалось, что я тоже не вчера родился на свет, но я запросто представляю жизнь без коррупции. Мало того,  это не кровь, а яд, который поступает в кровь. Ну, послушайте, я сегодня прилетел в Самару, сел в такси в аэропорту и еду в центр города. Город–милионник, крупнейший из промышленных городов страны. И я вижу дороги, которые не просто недостойны Самары, они выглядят, как будто это какая-то африканская страна, которую еще и бомбили немецко-фашистские захватчики. Вот так они выглядят.

С.Л.: Вы слышали заявление Шерлока Холмса-Камбербэтча о том, что смерть ждёт нас всех в Самаре. Имелась в виду Самарра иракская с двумя «р», но многие самарцы приняли эту шутку на свой счёт…

А.Н.: Вопрос о коррупции. А почему это происходит? Проблемный самарский стадион к чемпионату мира, он изначально по смете стоил восемь миллиардов рублей, а сейчас семнадцать... Да, извините, изначально он стоил двенадцать, а сейчас девятнадцать миллиардов рублей. Вот она – кровь…

С.Л.: Вы приехали, как кандидат в кандидаты. То есть вы рассчитываете зарегистрироваться в качестве кандидата в президенты России. Если реалистически смотреть на то, что у нас в стране происходит, каким образом совершаются операции под названием «выборы», это утопический вариант. Вы исходите из императива «делай, что должен, и будь, что будет» или у вас всё-таки есть какие-то основания верить, что вы сможете зарегистрироваться кандидатом и составить конкуренцию Путину?

А.Н.: У меня есть, безусловно, реальные основания стать кандидатом. Я опираюсь на очень простую вещь. Я понимаю, что я – не единственный человек, который выступает против коррупции. Я – не единственный человек, которому не нравятся те операции Медведева, которые мы вчера опубликовали. Я – не единственный человек, которому не нравится ваш губернатор Меркушкин. Который в Мордовии делал 99% для «Единой России», сейчас у вас здесь пытается сделать то же самое. Я опираюсь на то, и это реальный факт, что таких людей существенное количество. И на самом деле таких людей большинство, и их интересы я хочу представлять на выборах. Сейчас их интересы не представляет никто. Поэтому они могут сколько угодно законы придумывать свои, чтобы не пускать меня на выборы, называть меня уголовником и так далее. Но я точно знаю, что я представляю огромную часть населения страны, и с этим я иду на выборы.

Г.М.: Вы кандидат какого года? Восемнадцатого? Двадцать четвёртого? Тридцатого?

А.Н.: Я кандидат 2018 года. И на эти выборы я иду не для того, чтобы поучаствовать, сделать промоушен нашим расследованиям, а для того, чтобы выиграть. И именно для этого я приехал сегодня в Самаре открывать штаб, потому что мы ведём настоящую избирательную кампанию, а не в том формате избирательной кампании, который, к сожалению, принят в Российской Федерации в последние семнадцать лет, когда все остальные кандидаты не делают ничего, чтобы выиграть выборы.

Г.М.: Вопрос про вашу повестку. У вас антикоррупционная повестка? У вас расследования, но я не слышал, чтобы вы что-то об экономике говорили кроме борьбы с коррупцией. Вы запускаете печатный станок, проводите реформы… Вы глазьевец? Кудринец?..

А.Н.: Я представитель здравого смысла и экономической науки. Есть наша программа, которая опубликована на сайте 2018.navalny.com, там довольно подробно раскрыты экономические аспекты. Да, у меня есть фокус на борьбу с коррупцией. Без связанной с ней судебной реформы невозможна ни одна другая реформа. И когда мне показывают людей в зале, которые заседают и говорят о том, что какая у нас процентная ставка - это ключевой вопрос развития страны, то это не так. Стране нужны политические преобразования, нужна борьба с коррупцией, судебная реформа, в экономике нужна свобода предпринимательства. В экономике нужна в частности свобода регионам. Скажите мне, пожалуйста, какой бюджет Самары? 23 миллиарда.

Г.М.: Подготовились!

А.Н.:: Конечно, я подготовился, я же все-таки в президенты баллотируюсь.

Л.Ш.: Главное, с Саратовом вы нас не путаете.

А.Н.: Не путаю. Это важнейшая вещь для человека, который приезжает в Самару – не ляпнуть ничего про Саратов.

С.Л.: И про Саранск…

Г.М.: Со временем только цифра остаётся, потому что смысл куда-то уходит.

А.Н.: Это важная цифра, потому что она со смыслом. Бюджет города  23 миллиарда рублей, при этом в Москве на реконструкцию Садового кольца тратят 12 миллиардов рублей. Я – москвич и желаю счастья своему городу, но признаю, что это безумие, что в одном месте мы на две улицы тратим половину бюджета города, где живёт более миллиона человек.

С.Л.: Почти половина годового бюджета Самары – бюджет газпромовского футбольного клуба «Зенит» с трансферами.

А.Н.: Ещё один пример того, как деньги каким-то странным, замысловатым и точно неразумным образом раскидываются куда попало. И это моя экономическая программа и есть. Потому что денег в стране достаточно для того, чтобы починить дороги, для того, чтобы люди получали достойную заработную плату, чтобы мы из состояния бедности вывели те 20 миллионов человек, которые сейчас находятся ниже этой черты. Деньги в стране есть даже сейчас при цене на нефть  50 долларов за баррель. Просто они должны не в дворцы уходить, а в дороги, по которым ездит миллион человек.

С.Л.: При том, что вы говорите безусловно разумные, естественные, неизбежные вещи, поддерживать Алексея Навального, не говоря уже о том, что быть Навальным, – это в нашей стране совершенно определённый риск. Особенно в регионах. Многие боятся увольнений, преследований, травли, задержаний. Что бы вы сказали тем, кто готов вас поддержать? Я знаю, что уже более трёх тысяч человек собираются поставить подписи за ваше выдвижение в Самарской области. Больше трёхсот волонтёров. В этой ситуации, когда нет ни малейших гарантий безопасности для этих людей…

А.Н.: Во-первых, я хотел бы этих людей поблагодарить, во-вторых, я хотел бы сказать, что у нас, к сожалению, в принципе, нет гарантий безопасности ни в чём. У нас в стране полное беззаконие. Вероятность быть задержанным полицией, подвергнуться пыткам в полиции – этот риск разделяет любой гражданин России. И нет никаких особых рисков поддерживать меня. Но главный месседж, главное мое сообщение, которое я направляю, что ребята, нужно поработать немножко для того, чтобы наступил тот уровень безопасности, который должен быть в стране в 21 веке. Потому что сейчас посмотрите на решения судов – ноль целых четыре десятых процента оправдательных приговоров. Огромное количество полиции, по количеству полиции – мы одни из первых в мире. При этом количество убийств на душу населения всё равно на первом месте в мире. Поэтому этот режим не даёт безопасности вообще. Поэтому примыкайте к нам.

Г.М.: Насколько заключение вашего брата, то, что он находится в заложниках у государства, ограничивает ваши действия?

А.Н.: Ни в коей мере. То, что моего брата незаконно арестовали и держат фактически в заложниках, подвергают пыткам, потому что он сидит в одиночной камере полтора года года, - это трагедия моей семьи. Это достаточно неприятный факт.

Г.М.: Вам предлагают сделку?...

А.Н.: Мне никто не предлагал сделки, я с самого начала заявлял о том, что нам всем будет очень больно и тяжело, но это никак не повлияет на мою деятельность. И первый человек, который меня поддержал, был мой брат, который мне написал оттуда, что, пожалуйста, не смей даже думать о том, чтобы не выпустить какое-то расследование из-за меня. Это тяжело, но я на это не оглядываюсь.

Л.Ш.: Что вы можете сказать жене вашего брата? Вашей матери? Что вы говорите своей жене после ужина?

А.Н: Они все меня поддерживают. Это невозможно делать без поддержки семьи. Это касается не только меня, а всех, кто работает в ФБК, и вообще людей, которые занимаются реальной деятельностью. Невозможно это делать без поддержки семьи, но есть даже гораздо более сложные моменты. Одно дело, когда твои родственники тебя поддерживают, жена брата, но когда ты встречаешь людей, посаженных, например, по «болотному делу», которые вообще случайные люди. И разговаривать с их матерями и жёнами тяжело. Но все они понимают, что сажают в тюрьму их злодеи, которые сидят в Кремле.

Л.Ш.: Как вы рисуете своё будущее через десять лет? Вы – царь большой, но отсталой страны. Или вы демократический правитель, который на велосипеде доезжает до своего рабочего места?

А.Н.: Через десять лет, я очень надеюсь, в Российской Федерации не будет царя и не будет стоять вопрос о царе. России не нужен царь. России нужен нормальный президент, который отработал четыре года. Если он отработал хорошо, его переизберут еще на четыре года, и через восемь лет он уйдёт либо на пенсию, либо заниматься общественной деятельностью. Эти вот цари, которые по семнадцать-двадцать лет сидят, они уже всех достали, и из-за них у России ничего не получается.

Г.М.: Что вы скажете тем, кто считает вашу деятельность защитой от реального уголовного наказания и тюрьмы?

С.Л.: Эта деятельность и привела к уголовному преследованию…

А.Н: Я занимаюсь этой деятельностью много лет. Да, она и привела к уголовным делам. Я  - многократно судимый рецидивист. Меня и сажали, и выпускали. Единственная защита от того, что меня посадят – это просто люди, которые выразят своё мнение. Это было в тринадцатом году, когда меня посадили на пять лет и выпустили на следующее утро, потому что люди в Москве вышли на улицу. Я не уверен, что это может всегда меня защищать. Я отдаю себе отчёт, что в любой момент могут в эту студию зайти и меня под белы руки взять и посадить. Так устроена у нас власть. Но я не собираюсь молчать. Я собираюсь говорить правду о том, как устроена эта власть, А уж какие последствия будут, такие и будут.

С.Л.: У меня вызывает сомнения один тезис из ваших высказываний. Вы сказали, что готовы идти на праймериз с участием Зюганова, Жириновского и прочей так называемой системной оппозиции. Вам ведь понятно, кто такие Зюганов и Жириновский, являющиеся частью нынешней власти и нынешних псевдовыборов.

А.Н.: Это всё-таки не часть моей программы. К чему я это говорил? Я отвечал на вопрос вашего московского коллеги по «Эху». Венедиктов меня об этом спросил, я сказал, что готов к таким праймериз. Я считаю, что они были бы полезны, если бы все вместе на них пошли. Понятно, огромные идеологические различия между мной и Жириновским или Зюгановым. Но, тем не менее, было бы полезно объединиться всем против этой власти номенклатуры, которую олицетворяет Путин.

Г.М.: Но они – часть номенклатуры. Как они могут с вами объединяться?

А.Н.: Именно поэтому я считаю это нереалистичным. Очень маловероятно, что это произойдёт. Но если такие праймериз будут, я бы в них поучаствовал, и, в общем, я бы в них выиграл, я думаю.

С.Л.: Мы часто употребляем слово «идеология» там, где сначала необходимо говорить об этике. Именно поэтому борьба с коррупцией в центре вашей деятельности. Сейчас мы наблюдаем, прежде всего, катастрофу этическую. И в данном случае, претензии к Зюганову и Жириновскому даже не столько идеологические, хотя и они принципиальны, сколько этические. Почему нельзя провести праймериз с участием действительно оппозиционных политиков?

А.Н.: То, что вы говорите – правильно. И когда я вижу этих людей, которые с девяносто шестого года участвуют в выборах, и такое участие в выборах формально. Они ничего не делают. Мне довольно неприятно на это смотреть, вы правы на счёт этики, однако же, если проводить такие мероприятия, их надо проводить для того, чтобы выиграть выборы. Не для того, чтобы я сказал «У вас, Зюганов и Жириновский, нет этики, поэтому я не буду с вами что-то делать», нужно взаимодействовать со всеми, чтобы эту власть изменить, поменять, чтобы она изменилась.

Г.М.: Неужели неизвестно, кто выиграет выборы в восемнадцатом году? На какой процент вы рассчитываете?

А.Н.: Неизвестно. И опять же, это очень вредная вещь, когда мы считаем, что всё предопределено. Это не так, и история человечества показывает, что это совсем не так. Мы не знаем, что будет завтра и послезавтра. И много таких было в истории человечества ребят, которые думали, что они вечно будут у власти и что будут жить вечно, но каждый раз выяснялось, что это не так.

Г.М.: Вопрос от слушателя: «Алексей, вас поддерживает огромное количество людей. Ваши три первых указа, которые не относятся к борьбе с коррупцией?».

А.Н.: Три первых указа не могут ни относиться к борьбе с коррупцией.  Тем не менее, два из них не имеют к этому прямого отношения: первый – освобождение всех политзаключённых. Второй – введение закона о борьбе с незаконным обогащением. И третий – начало судебной реформы.

Г.М.: Ещё вопрос от слушателей. Как вы будете бороться за голоса пенсионеров и учителей? От них зависит итог голосования.

А.Н: Так и буду бороться. Буду приезжать в города, как приехал сегодня. Буду встречаться с волонтёрами, они будут рассказывать пенсионерам. Довольно много, кстати сказать, и пенсионеров приходит на открытие штабов. Когда я участвовал в выборах мэра Москвы, где каждый третий из пришедших проголосовал за меня, то в основном это были пенсионеры.

С.Л.: Алексей, вы приехали в Самарскую область, где открываете четвёртый штаб. Я сейчас о коррупции. На анекдотическое заявление нашего губернатора про Навального, спички, план Даллеса и дядю Сэма вы ответили, рассказав про недвижимость сына и подчинённых Меркушкина. Но коррупция – это не только особняк его сына. В губернии огромное количество картельных сговоров и коррупционных схем, о которых ещё Хинштейн публично заявлял, Меркушкина пытались остановить даже его однопартийцы-единороссы. Вы собираетесь, борясь за голоса избирателей Самарской области,  проводить серьёзные расследования, связанные не только с личным имуществом Меркушкина, но и со всей его системой, механизмами, которые действуют в области?

А.Н.: Одно с другим взаимосвязано. Есть коррупционные контракты, картели, коррупционный сговор на торгах, которые потом воплощаются в эти дома, и ты можешь ловить их либо там, где они воруют, либо там, где они потратили. Поэтому здесь есть два разных способа. Мы планируем это делать. Это сказать легко: проведи расследование, а мы опубликуем. Мы же должны предъявить факты, доказать. Но тут плюс большой, что ваш губернатор Меркушкин, он ужасно популярен…

С.Л.: Он стал популярен, как персонаж, говорящий на нелепом языке…

А.Н.: Например, наш ролик довольно проходной про дома подельников Меркушкина, близких людей его сына на Рублёвке. Его посмотрел миллион человек. То есть у нас не было ни одного примера, когда региональная тема пользовалась такой большой популярностью. Поэтому делать расследования про Меркушкина выгодно. Хотя бы потому, что он популярен. Он говорит такие всякие потрясающие штуки, типа того, что я племянник дяди Сэма...

Г.М.: О том, что вы абсолютно преданы дяде Сэму…

А.Н.: Его знаменитые девяносто девять процентов в Мордовии. То, что сейчас происходит вот здесь. Совершенное безобразие.

Л.Ш.: Но если в России выкачать коррупцию - всё рухнет...

А.Н.: А как это работает в Финляндии, Исландии, где нет коррупции? Как в Канаде, Норвегии? Это одни и те же люди. Посмотрите на Сингапур. Вот одни и те же люди живут в материковом Китае, другие – в Гонконге, такие же китайцы живут в Сингапуре. И прекрасно жители Гонконга и Сингапура, про которых принято говорить, что у них внутри сидит эта коррупция, они прекрасно работают с нулевым уровнем коррупции и восхитительно развиваются без коррупции. И русские могут так же.

Л.Ш.: Деятель, который борется за власть, он может быть в нескольких позициях: народный заступник, как у Некрасова, революционер, оппозиционер, который стоит в стороне, не прикасаясь к власти, но очень крепко её критикуя. Кто вы? Ради чего вы?

А.Н.: Сложно запихнуть любую деятельность в какой-то шаблон. Я  - обычный гражданин России, который не считает необходимым бояться эту власть и молчать об этой власти. А почему я её должен бояться? Вы в этой радиостанции, оппозиционной радиостанции, такой же вопрос к вам, а вы почему не боитесь? Почему не выгнали меня из эфира?

Л.Ш.: Но мы в президенты не лезем.

А.Н.: А я не знаю, что будет завтра. Кем вы будете завтра.

Г.М.: Спрашивает радиослушатель Дмитрий: «Отличаются ли Самара и область от других регионов?».

А.Н.: Самара не очень отличается. Это большой город. Мощный город. Город, в котором явно есть политическая жизнь и политическое недовольство. Его, с моей точки зрения, породил именно этот ваш губернатор, который естественным образом создаёт себе оппозицию просто по формату своего поведения. Если ты будешь рассказывать, что все, кто против плохих дорог, они  по плану Даллеса действуют, наверное, будет много недовольных.

С.Л.: Последнее заявление Меркушкина о том, что с помощью пенсионеров воруются пятьсот-шестьсот миллионов рублей ежегодно на общественном транспорте.

А.Н.: Да, я читал это прекрасное заявление. Поэтому для нас Самара – очень важный город, где будет большая поддержка нашей кампании.

Г.М.: Александр спрашивает, кто спонсирует Навального?

А.Н.: Те люди, которые придут сюда на встречу с волонтёрами. Я уверен, что если зайдёт об этом разговор и я спрошу, кто из вас перечислял деньги на кампанию, мы увидим много поднятых рук.

С.Л.: Несмотря на официальные опросы, которые говорят, что вас знают 45%, 50%, я практически не сомневаюсь, что 95% жителей Самарской области знают про Навального. Но даже если сбудется фантастический вариант, и вы станете президентом, какие люди придут с вами? Вы можете не называть фамилии. Я не об этом. Есть ли рядом с вами команда, люди, имеющие моральный вес, соответствующий уровень, которые придут не из конъюнктурных соображений? Есть ли хотя бы маленькое правительство, которое придёт вслед за вами? Это люди известные?

А.Н.: К сожалению, не 95%. Мы проводим социологию, по которой видим, что половина населения страны меня не знает. Но они узнают. Мы расскажем об этом, они не из ТВ узнают обо мне и моей деятельности. Что касается команды, у избирательной кампании должна быть логика. До выборов ещё больше года. Команда есть. Есть маленькое правительство и большое правительство, но все фамилии нужно называть перед выборами. Как сейчас в Америке, Трамп назвал своих министров после выборов, до них никто не знал ни одной фамилии.

С.Л.: Я не о фамилиях.

А.Н.: Команда есть.

Г.М.: Вам хватит людей? Вы понимаете, сколько людей надо поменять?

А.Н.: В стране живёт больше ста сорока миллионов человек. И я ни секунды не сомневаюсь, что из них можно выбрать нормальных, честных, образованных людей…

Л.Ш.: Но как-то так получается, что нормальные, честные образованные идут вперёд, устанавливают какие-то демократические принципы и пытаются их реализовать. В итоге они потом в нашей стране уходят на периферию, а к власти приходит те, кто смел, крут, вороват…

А.Н.: Главная задача президента, и я перед собой ставлю эту задачу, изменить систему так, чтобы эти вороватые не попали во власть. Власть склонна портиться. Любая власть. Я постараюсь сделать так, чтобы вороватые не смогли удержаться у власти, чтобы их переизбрали и выгнали. Чтобы пресса независимая их сместила. Чтобы на них можно было подавать в суды, в независимые суды…

С.Л.: Вы не ответили на мой вопрос. Этим людям из вашей команды должны доверять не просто потому, что их Навальный привёл, а потому, что у них есть биография и поступки. Вот  будут такие? Или мы опять увидим то, что произошло, когда страна в 90-е годы упустила шанс стать нормальным государством, потому что к власти пришла та же номенклатура, те же комсомольцы и выходцы из тех же органов…

А.Н.: Спасибо за этот вопрос. Это очень важная вещь. Потому что смотришь на этих людей, которые сейчас изображают православный консерватизм и рассказывают, какие они консерваторы, а потом ах! И оказывается, что все они члены КПСС с 1976 года. И противно на это смотреть. Поэтому, конечно, да, люди, которые будут назначаться на любую должность, они должны продемонстрировать свой бэкграунд, в первую очередь, такой политический, нравственный и моральный, я не побоюсь этого слова.

Г.М.: Сообщение от радиослушателя: «Повозите Алексея по городу, пусть он посмотрит на проблемы нашего города».

А.Н: Я проехал, я видел стадион недостроенный, выбивающийся из графика. Я видел чудовищные улицы. Видел прекрасный старый город, где, к сожалению, идёт уплотнительная застройка. Вот эта вот московская мерзость - застройки в старой части, она и сюда добралась. И это очень плохо.

Г.М.: Вопрос от депутата Матвеева: «Как вы рассчитываете при Меркушкине и его технологиях побеждать, если опыт расследований показывает, что наблюдатели не помогут, нереально наблюдателю пресечь карусель, а если пресекут, то протокол перепишут. И как вы думаете, нужны ли Путину Меркушкины со 106%?

А.Н.: Тем не менее, мы сделаем всё, чтобы получить наш реальный результат. Я же не могу просто смириться. Ну, хорошо, вот здесь Меркушкин, который сфальсифицирует выборы. Хорошо, тогда я не буду делать ничего в Самарской области, потому что здесь Меркушкин. Наоборот, я говорю, раз здесь Меркушкин, мы будем в два раза больше инвестировать усилий в наблюдателей, и я уверен, что мы сможем защитить наши результаты. Что касается того, нужен или не нужен, я не большой политолог, но я так понимаю, сейчас обсуждается вопрос о том, что его могут снять, поскольку он является одним из самых непопулярных губернаторов в России, впрочем, это довольно давно обсуждается.

Г.М.: Дмитрий спрашивает: «Хочу поставить подпись за вас, как за кандидата в президенты? Где и как это сделать?».

А.Н.: Сейчас нельзя поставить подпись на бумаге, потому что выборы не объявлены формально, но можно зарегистрироваться заранее на нашем сайте, чтобы, когда настанет час икс, поставить подпись. Кстати, можно я коротко скажу ремарку к вашим словам, что я открываю штаб, несмотря на то, что выборы не назначены. Отличный пример того, как вообще выборы в Российской Федерации устроены. Выборы назначаются за 90 дней. Потом тебе даётся 90 дней, чтобы собирать подписи. И на избирательную кампанию в России, гигантской стране, тебе отводят всего 40 дней. Я, например, намерен открыть 77 штабов. Даже если я буду открывать один штаб в день, то во время формальной избирательной кампании я ничего не смогу сделать. И это  - целая проблема, потому что наши кандидаты в президенты, они уже семнадцать лет пытаются провести кампанию за сорок дней. А в России это невозможно. Именно поэтому я пытаюсь сделать нормальную избирательную кампанию, и я считаю, что приехать за год до выборов сюда в Самару, в один из крупнейших городов – это правильная вещь. Я хочу ещё несколько раз сюда приехать, и так должна выглядеть избирательная кампания.

Г.М.: Вопрос от Иванова: «Что вы сделаете с имуществом Медведева, когда станете президентом?».

А.Н: Когда я стану президентом, у меня не будет права отнимать имущество у Медведева, хотя мне будет хотеться, конечно. Медведев будет отправлен на скамью подсудимых вместе со всеми, кто в этом участвовал. Как президент, я дам поручение новой нормальной прокуратуре провести расследование. Я знаю, что факты, которые там, они явно приведут к тому, что вся эта гоп-компания окажется на скамье подсудимых. И дальше уже честным судом с присяжными всё докажут, и каждый будет наказан по всей строгости закона.

Г.М.: Вы дадите им возможность уехать прежде, чем станете президентом?

А.Н.: Не понимаю этого вопроса. Потому что всё должно быть по закону. Что значит уехать? Если они сбегут, то будут экстрадированы обратно сюда, потому что они совершили преступление. Гарантии безопасности - политический вопрос. Гарантии безопасности могут быть даны Путину, потому что он является основой этой системы, и если он согласится. Только в этом случае для некоего мирного транзита власти. Путин откажется  добровольно от того, чтобы сидеть тридцать лет у власти, тогда ему и его семье должны быть даны гарантии безопасности, а все остальные вокруг него – шантрапа.

Г.М.: Медведев был президентом.

А.Н.: Он не был президентом. Он был парнем, которого посадили на стул, чтобы его никто не занял. А статус? Ну, какая нам разница?! Мы же видим, что человек совершает преступления: получил  70 миллиардов рублей, построил замки, купил виноградники в Тоскане. За это кто-то должен ответить.

С.Л.: Алексей, благодаря ЕСПЧ с вас вновь снимают судимость, ещё невероятнее, что вас регистрируют кандидатом, начинается предвыборная кампания. Вы считаете возможным использовать популистские ходы? Есть такие темы, болезненные и острые, которые вы готовы обойти, чтобы не потерять голоса? К примеру, война на Донбассе, Крым, Чечня...

А.Н.: Ну, смотрите. Хорошая новость в том, что все мои идеи называют популистскими. Они, во-первых, не популистские, а реалистичные. Во-вторых, они поддерживаются большинством населения. И даже то, что считается не очень популярной позицией по Крыму, что там нужно провести нормальный референдум. Моя позиция по Кавказу заключается в том, что Кавказ получает огромное количество денег, которые разворовываются на местах. Моя позиция не то, чтобы непопулярна, потому что люди  видят то же самое: вот они миллиарды поступают, но они остаются в верхней части номенклатуры. Поэтому лозунги относительно борьбы с коррупцией, бедностью, распределения справедливого национальных богатств, с моей точки зрения,  являются не популистскими, а реальными и поддерживаются. И поддержки у меня по ним больше, чем у Путина.

С.Л.: В России будет возможна настоящая люстрация?

А.Н.: Думаю, что возможна, думаю, что нужна. И мы видим, что именно те страны, где люстрация прошла, они стали богаче, они стали лучше развиваться, население этих стран выиграло от того, что была люстрация. Это непростой вопрос, вопрос общественного консенсуса, но я выступаю за.

Г.М.: По Крыму просят уточнить. По украинской конституции должен быть всеукраинсткий референдум. Вы призываете провести референдум в обход украинской конституции?

А.Н.: Я считаю, что проблема Крыма не решаема в ближайшем будущем. По одной Конституции – одно, по другой – другое. Тот же самый спор по палестинским территориям: одна резолюция, другая. То же самое по Северному Кипру. Это не решается отсылками к конституциям. Это никто не сможет решить. Это нельзя решить силовым путём или указом. И Крым будет одной из многих десятков спорных территорий на протяжении многих лет. Его практически никто не признает. К сожалению, он будет слабо развиваться. Украина никогда не признает, Россия никогда не откажется. Там три миллиона граждан РФ.

Г.М.: То есть. Россия Навального тоже не откажется?

А.Н.: Россия Навального проведёт референдум. И референдум станет отправной точкой, дорожной картой. Но ещё раз, как не решились проблемы спорных территорий нигде, так и у нас они, увы, не решатся. Так, проблемы японских островов не решит ни Навальный, ни другой президент. Увы, в этом и заключается преступление Путина против будущего России. Мы с вами умрём, наши дети и внуки будут сидеть в этой студии и обсуждать, что делать с Крымом?

С.Л.: Вы считаете, что Россию не ожидает такая же радикальная ситуация, как в 1991 году? Тогда территориальные проблемы между советскими республиками были решены, но, к сожалению не все.

А.Н.: Наоборот. Развал СССР был бескровным, но все конфликты случались из-за территорий: Фергана, Нагорный Карабах, Приднестровье…

С.Л.: Это те, что не смогли или не захотели решить… Но СССР же распался на 16 признанных государств…

А.Н.: Ну, не решились же проблемы во всех национальных республиках! Потому что территориальные споры могут быть решены только временем.

С.Л.: Вы считаете, что смена власти в России может произойти путём календарных выборов?

А.Н.: Саарский референдум. Ответ на этот вопрос - Саарский референдум. Это территория, которая после Второй мировой войны отошла к Франции, потому что Франция была государством–победителем, они забрали у немцев территорию, которая исторически была французской. А потом, спустя много-много лет провели референдум, решили вернуться в Германию и вернулись. Но это годы, десятилетия, поколения должны смениться, чтобы возникла такая ситуация.

Г.М.: Вы хотите в следующем году стать президентом. У вас будет представитель в ООН и четыре страны, кроме России, имеющих право вето, выходят с требованием вернуть Крым, вы что, на эту резолюцию наложите вето?

А.Н.: Это не решается резолюцией Совбеза ООН. Как Совбез ООН сделал по территориям на Ближнем Востоке, и ничего не решил. Потому что это люди, которые живут на этих территориях. И имеют взгляды, радикально противоположные. Если вы хотите кровопролития, конечно, можно сказать, по резолюции: вы – направо, вы – налево.

С.Л.: Вернёмся к актуальной ситуации. В России так и не создано ни одной настоящей политической партии. У вас есть хотя бы протопартия?

А.Н.:: У нас есть такая партия. Эту партию мы регистрировали четыре раза, и нам отказывали. Однажды её зарегистрировали и в течение четырёх месяцев её ликвидировали, не дав нам поучаствовыать в выборах ни одного раза. Вы правы, в Российской Федерации нет ни одной партии, потому что их уничтожают. Либо они пляшут под дудку Кремля, либо их ликвидируют. Это не относится только к нашей Партии Прогресса. Посмотрим другой политический спектр – националисты, тоже не регистрируют ни одной партии. У левых кроме КПРФ не регистрируют ни одной партии. Кремль просто намеренно ведёт политику по маргинализации всех, кто не получает зарплату в одной кассе.

Л.Ш.: Вы у нас в анонсе названы племянником дяди Сэма. А вчера Максим Шевченко сказал, что Запад никогда не допустит Навального к власти, потому что Западу выгодно сырьевое придаточное состояние России…

А.Н.: Западу выгодно сырьевое положение России. И, к сожалению, Путин работает на это. Потому что Россия является сырьевым придатком гораздо больше, чем был Советский Союз. А Запад что? На Западе сидят обычные люди, которые рационально мыслят. И есть международная конкуренция труда. И если есть страна, которая готова быть сырьевым придатком – отлично, пусть будут тогда сырьевым придатком. На Западе никто не будет бороться за наше счастье. И в этом смысле Максим Шевченко, с которым я по многим вопросам очень сильно не согласен, он прав. Запад не будет бороться за благосостояние России. Только мы сами.

Г.М.: Альберт спрашивает: «Планирует ли Партия Прогресса участвовать в митинге пенсионеров 18 марта в Самаре за возвращение льгот и отставку губернатора?».

А.Н.: Вполне вероятно, сегодня у нас будет совещание в штабе, мы будем решать и этот вопрос.

Г.М.: Намерены ли вы проводить в Самаре протестные акции? И сколько у вас реальных сторонников?

А.Н.: Три тысячи человек записалось уже в качестве готовых поставить подписи за моё выдвижение. Шестьсот волонтёров готово работать в избирательной кампании. Будет гораздо больше, потому что это первые шаги, мы никакой деятельности здесь не начали. Будут разные  форматы ведения избирательной кампании. Наверное, уличные акции тоже будут, но не нужно придумывать протестную активность. И в этом плане важно мнение жителей области. Там, где они участвуют, там где есть настоящие реальные протесты и надо выходить на улицы, мы будем выходить вместе со всеми, конечно.

С.Л.: Ещё одна актуальная тема. Даже в Бразилии, футбольной стране, миллионы людей выходили против траты бюджетных денег на стадионы вместо решения социальных проблем? У нас такое трудно представить. Как вы оцениваете проведение чемпионата мира по футболу в России?

А.Н.: Я негативно отношусь. Я считаю, что российскому футболу многострадальному этот чемпионат не принесёт ничего хорошего. Деньги колоссальные, они выкачаны из государства. Содержание этих стадионов будет безумно дорогим. Вот построят этот стадион, а потом  содержать его – нет денег никаких. Просто даже и близко. У нас в небольших городах строят стадионы на 30 тысяч человек. В Саранске. Кто пойдёт на футбол в Саранске? Там наверняка есть классные люди, они любят футбол, но там точно нет наполняемости для такого стадиона. Это сделано потому, что Путину захотелось покрасоваться, ему недостаточно Олимпиады. Решения эти были приняты тогда, когда нефть стоила 120 долларов за баррель. Сейчас король оказался голым, денег нет, но мы продолжаем у всего отнимать деньги, последнее выворачивать из карманов, чтобы построить эти идиотские стадионы, которые мы содержать не сможем. Продать их нельзя. Их можно только потом содержать.

Л.Ш.: Представьте, какая страна вам достанется? Пустующие разрушающиеся стадионы…

А.Н.: Это не самая большая проблема. Запущенные земли, заброшенные заводы – это гораздо более большая проблема. Но раз вопрос был про стадионы, я  действительно считаю, что это разбазаривание денег. Мы могли бы отправить средства на воспитание и подготовку спортсменов, инвестировать вообще в здоровый образ жизни, чем строить эти стадионы-памятники, которые являются заброшенными почти во всех странах, даже олимпийские объекты. Они заброшены, их невозможно содержать. У нас будет то же самое.

Г.М: Андрей пишет: «Пусть даст обещание сократить бюджет Москвы и передать освободившиеся деньги в регионы».

А.Н.: Я такого обещания давать не буду, я дам обещание, что мы перераспределим средства. Мы исправим налоговую систему.

Г.М.: Сколько регионам, сколько Москве?

А.Н.: В зависимости от разных регионов. Частично акциз нужно оставлять здесь.

Г.М.: Регионы не равны будут?

А.Н.: В регионах останется больше налогов и будет больше полномочий. Это невозможно описать одной формулой, потому что есть разные регионы. К примеру, Тюмень…

Г.М.: Вы измените Конституцию, чтобы дать больше полномочий?

А.Н.: Нет, мы не изменим Конституцию. На самом деле по Конституции у нас есть местное самоуправление, у нас всё хорошо и президент не имеет права избираться на четвёртый срок, и губернаторы должны выбираться. Всё, что нужно сделать – изменить практику применения, извращённую систему, при которой деньги собираются в Москву, а потом каким-то непонятным способом передаются в регионы.

С.Л.: У нас по Конституции федеральное государство. То есть сами субъекты Федерации должны получить право решать, сколько они перечисляют в федеральный бюджет, а сколько оставляют у себя.

А.Н.: Больше денег и полномочий должно оставаться в регионах. Это не должно быть как сейчас.

Г.М.: Вы не сведёте бюджет.

А.Н.: Сведу. Прекрасным образом сведу бюджет. И расчёты показывают, что сведу. И нет в этом никакой проблемы. Я заставлю госкомпании заплатить дивиденды на том же уровне, на каком в частных компаниях платят. Я сэкономлю один триллион рублей на коррупции в госзаказе. Потому что закупки в госкомпаниях 25 триллионов, из которых семь воруется – тоже очень много денег смогу сэкономить. Это главная идея.

Г.М.: Когда разговор заходит про борьбу с коррупцией, вы «вспыхиваете», а когда про экономику…

А.Н.: Это и есть экономика. Закупки в 25 триллионов – это и есть вся экономика России. Эти госкомпании, компании под госконтролем, они пожрали всю экономику России. У нас госсектор контролирует 84%.

Г.М.: Я и хочу спросить, что вы с ней сделаете?

А.Н.: Мы дадим свободу предпринимателям, у которых сейчас бизнес отжимают направо и налево. Мы вернём полномочия мэрам городов. Даже в большей степени, чем губернаторам.

Л.Ш.: То есть местному самоуправлению…

А.Н.: Я считаю, что у мэров городов должно быть больше всего власти. Там, где люди живут. Ни у губернатора и президента. Президент занимается внешней политикой.

С.Л.: И всё-таки, какая самая главная проблема, не дающая России выйти из этого положения? Бюрократия, ордынское государство, патриархальное сознание?..

А.Н.: Самая главная проблема – это привычка и традиция узурпации власти, когда власть наследуется. Вы посмотрите, что происходит, когда дети министров возглавляют госкорпорации. Это такая феодальная система.

Л.Ш.: А как вы будете с этим бороться?

А.Н.: Я просто запрещу это делать. У меня есть дети, и этих детей я не буду назначать ни в какие госкомпании. И мало того, есть закон о конфликте интересов. Он и сейчас существует. И прямо сейчас незаконно назначать своих детей начальниками госбанков, но это делают целыми днями. Всё, что нужно сделать в России – жить по закону.

Г.М.: Радиослушатели спрашивают про штаб. Про смысл его существования…

А.Н.: Смысл существования штаба в том, что мы должны собрать подписи. Я должен собрать 300 тысяч подписей, я не могу собрать их все в Москве. Будет и здесь в Самарской области штаб, который будет оформлять, собирать, сшивать, относить к нотариусу 7 тысяч 500 подписей. И вести агитацию, как положено.

С.Л.: И как часто вы будете выезжать в регионы?

А.Н.: Практически постоянно. Мой ближайший график посещения, я сейчас из Самары еду в Уфу, у нас ещё Казань и Нижний. Потом ещё больше регионов. Начиная с весны, я практически каждый день буду приезжать в новый город.

Г.М.: Спрашивают про команду. Назовите трёх-четырёх министров. Кто вместо Димона?

С.Л.: Толян?

А.Н.: Вместо Димона может быть любой человек. Потому что Димон настолько плох, что там практически любой подойдёт. Но должна быть логика избирательной кампании, фамилии надо называть ближе к делу.

Л.Ш.: Сколько есть способов не допустить вас к выборам?

А.Н.: Способов огромное количество. Важно, сколько есть способов заставить меня зарегистрировать. Здесь он только один – опираться на поддержку людей. Заставить Кремль меня зарегистрировать могут только люди. Я приехал сюда за их поддержкой.

Г.М.: Люстрация коснётся губернаторов и, в частности, Николая Меркушкина?

А.Н.: Люстрация – это такая классовая вещь, фамилии не включаются. Я считаю, что Николай Меркушкин, как видный член «Единой России» в той люстрации, которую я себе представляю, он, конечно, попадёт в списки люстрированных.

Г.М.: Последний вопрос от радиослушателей, который мы успеваем задать. О решении проблем мигрантов…

А.Н.: Визовый режим. Надо начать с визового режима. Это непростая проблема, но мы даже не можем начать её решать, пока у нас нет визового режима со странами Средней Азии.

С Алексеем Навальным беседовали Сергей Лейбград, Гор Мелконян и Людмила Шидловская