Первое самарское дело в рамках громкой «антиобнальной» кампании, инициированной генпрокуратурой, передано в суд. 58-летней пенсионерке Натальи Канаевой, обвиняемой в мошенничестве и незаконном использовании уставных документов, грозит до 10 лет лишения свободы. В деле оказалось замешано «Приволжское ПЖРП», которым руководит депутат гордумы Минахмет Халиуллов.
Эту новость для ИА «Засекин» прокомментировал адвокат Олег Казачек.
- Наверняка должны были проверяться финансовые показатели ООО «АртСтрой» и наличие в компании трудовых ресурсов. В этом деле очень много сомнительных вещей. 58 лет – это вполне дееспособный возраст, когда человек может отвечать за свои поступки. Но деньги были выведены не напрямую, а через фирмы-посредники. Вопросы стоит задавать не только гражданке Канаевой. Непонятно, каким образом «неустановленные лица» «Приволжского ПЖРП» приняли работы, нашли компанию, в которой фактически никто не работает, и на условиях предоплаты перечислили ей достаточно серьёзные средства, которые фирма в случае проблем, возвратить не сможет. Ведь у неё нет не уставного фонда, ни объектов недвижимости, ни каких-то залоговых вещей, обеспечивающих возврат. В этом деле меня больше волнуют те люди, которые использовали эту компанию в качестве якобы подрядчика. Наверняка они и проверить должны были, выполнила ли компания запланированные работы по покосу травы.
Да, сумма почти в 4 миллиона – это не самые большие деньги, которые у нас в области обналичиваются. Есть огромное количество аналогичных недобросовестных компаний, достаточно посмотреть картотеку арбитражных дел. Такую фирму очень легко определить. Не надо быть профессионалом, тут сразу видно, если все денежные «проводки» одного характера. И банкам тоже прекрасно видны все эти сомнительные сделки. Проблема вовсе не в рядовых исполнителях, а в тех, кто эти сделки одобрил. Чаще всего руководители остаются без наказания, а в лучшем случае с их компании уведённые деньги просто удерживают. Но, я думаю, они всё равно возвращаются назад в виде чёрного нала, а потом делятся в портфелях. Организаторами являются те лица, которые задумали провести всё эту схему, а не Канаева лично. Такое решение способны были принять только первые лица предприятия. Либо они вообще не являются руководителями, а кто-то за них там всё подписывает. Вопросов много, и все они остаются без ответа. Заказчиков у нас практически никогда не находят, но реальными преступниками являются именно они. Думаю, что роль пенсионерки в этой схеме минимальна.
- Почему в рамках большой и громкой борьбы с «обналичкой» в регионе, объём которой исчисляется миллиардами, до суда пока доведено лишь дело на несколько миллионов? Это просто показательный процесс, а реальных уголовных дел так и не будет?
- Понятно, что если начать жёстко контролировать, то все наши предприятия останутся без руководителей. Поговорка «то, что вы на свободе – это не ваша заслуга, а наша недоработка» в какой-то степени и зло, и благо. Потому что иначе от руководящего состава как коммерческих, так и бюджетных предприятий, просто ничего не останется. Задача уголовного права не всех посадить и расстрелять, а прекратить преступную практику по выводу денег. Надо не продолжать пытаться показать, что наказание носит символический характер, а принимать достаточно суровые меры. Очевидно, что под эгидой борьбы с обналичкой под удар должно попасть много предприятий и банков. Должна быть чёткая государственная линия. Нужно не ограничиваться одним показательным делом в четыре миллиона, этих дел должны быть десятки и сотни. И когда до каждого руководителя дойдёт, насколько опасно играть в эту игру, то основная масса откажется от обнальной практики. При правильном государственном подходе её вполне можно прекратить.
