На вторых «Волжских театральных сезонах» справедливой критике подвергся принцип формирования программы в номинации «Опера»: камерные спектакли были вынуждены конкурировать с большими эпическими полотнами, – и в этом году выбрали три камерных спектакля, но екатеринбургский Театр современной оперы снялся с фестиваля. Осталось два: «АЛЬЦИНА, ИЛИ ВОЛШЕБНЫЙ ОСТРОВ» Г. Ф. Генделя – увлекательный режиссерский эксперимент Георгия Исаакяна (подробный анализ спектакля Московского государственного академического детского музыкального театра имени Н. И. Сац – на соседней странице) и «МЕДВЕДЬ» С. Кортеса – изящная работа солистов (Татьяна Гайворонская, Андрей Антонов) и оркестра Самарского академического театра оперы и балета под управлением маэстро Александра Анисимова, оставшихся, правда, без серьезной режиссерской поддержки со стороны Михаила Панджавидзе, наспех выпустившего премьеру, а потом и вовсе забывшего о своем детище.

Для конкурса – явно мало. И тогда было принято удивительное решение: устроить единое состязание музыкальных спектаклей, добавив к двум операм два/три (о слеше – чуть ниже) балета. По каким критериям балетные спектакли сравнивали с оперными – главная тайна сверхкреативного жюри из «лучших критиков страны». Но мы договорились – только о спектаклях и только о «привозных»: о своих – «Медведе» и балете «ДАМА ПИК» на музыку А. Чайковского по мотивам оперы П. Чайковского в хореографии Кирилла Шморгонера – мы более чем подробно писали на страницах нашей газеты.

«ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ» Ф. Амирова в постановке петербуржца Давида Авдыша и Чувашского театра оперы и балета – новейший перенос уже не очень молодого спектакля. Музыка и в момент своего рождения, в 80-е, не вызвавшая особого интереса в театре в городе без хореографического училища: не стреляйте в пианиста – он играет как умеет.

А вот о «ГАМЛЕТЕ» на музыку Дмитрия Шостаковича в постановке Ростовского музыкального театра и Алексея Фадеечева, в прошлом – премьера и художественного руководителя балета Большого театра, поговорить стоит.

Пора снять и «секрет» слеша: был ли спектакль в конкурсе или не был – загадка. Быть не мог – тогда нарушились бы ограничительные временные рамки, введенные организаторами фестиваля для конкурсных спектаклей: только новые постановки. Но и об ином никаких объявлений не было.

Премьера «Гамлета» состоялась 30 мая 2008 года. Фадеечев давно оставил пост в Ростове-на-Дону, оттого все нижесказанное – об увиденном, а не о спектакле прошлых лет – славе ростовского балета, как утверждают руководители театра. Более того – историографы ростовского театра утверждают, что их молодая балетная труппа (созданная в текущем тысячелетии) выросла из «Гамлета».

У шекспировской трагедии – судьба особая: невозможно счесть ее музыкальных, театральных, литературных интерпретаций. Это, не побоимся, самое известное и популярное драматургическое сочинение всех времен и народов. Музыку к «Гамлету» писали Лист, Берлиоз, Тома… Постановщики выбрали сочинения Шостаковича – к постановке Н. Акимова в Вахтанговском театре (1932) и фильму Г. Козинцева (1964), дополнив их фрагментами изПервой, Пятой, Десятой симфоний, балетов «Светлый ручей» и «Болт».

Имя Алексея Фадеечева в особых представлениях не нуждается. Стоит только отметить, что ему принадлежит честь первых постановок балетов Баланчина в Большом в конце 1990-х, что он продолжает ставить в главном музыкальном театре страны и сейчас (2 февраля 2016-го состоялась премьера его новой хореографической редакции «Дон Кихота»), а «Гамлет» стал в свое время первой оригинальной работой хореографа.

Гамлеты бывают разные: поэты, философы, воины… Автор либретто ростовский юрист и автор остросюжетных детективов Николай Оганесов вместе с постановщиком предложил нам вариант мстительного истерика. Они так хотели или таким стал спектакль – загадка. Но донской Гамлет (Константин Ушаков) истерически заламывает руки, бесконечно катается по полу, отчаянно прыгает и демонстрирует свое неумение обращаться с женщиной: его прижимания и мгновенные отталкивания Офелии – скорее гимнастические упражнения, чем страсть загнанного в угол принца.

Нам показали дайджест истории принца Датского: в Англию его решили не отправлять, с черепом Йорика он, соответственно, не беседовал, с флейтой в руках не философствовал. Кстати, совсем не ясно, почему, изъяв из либретто Горацио, авторы оставили Розенкранца (Евгений Живоглотов) и Гильденстерна (Ришат Хамитов). Они не подслушивали, не подглядывали, писем в Англию не отвозили. Танцевали на балах в шутейных костюмах фавнов, но это под силу и безымянным придворным.

История разворачивается в тоталитарную эпоху. Сценограф и художник по костюмам Вячеслав Окунев всячески подчеркнул это и вохровской формой гвардейцев, и генералиссимускими аксессуарами Клавдия, и гигантскими башнями с имперскими орлами – стилистическими сестрами высоток эпохи сталинского ампира.

Зачем постановщику понадобилось низводить шекспировскую трагедию до низин политического триллера?.. Для этого можно найти материал попроще. Отсюда диссонанс между интеллектуальными глубинами музыкальных сочинений и драматургического первоисточника с образным миром балетной интерпретации, лишенным подтекста.

Более того, спектакль помещен в рамочку шекспировского текста. Но что хорошо для клубной литературно-музыкальной композиции, диссонирует с остальным действием. И ладно бы рамочка: текстом пользовались еще не раз – при встрече Гамлета с Призраком отца, например. Но если тебе хореограф имя – имя крепи делами своими, хореографическими придумками, а то сам Б-г велел заподозрить, что там, где появляется текст, – это профессиональное поражение постановщика. А что еще?

И если уж мы вспомнили о «рамке»: спектакль начинается с похорон короля Гамлета. Королевских похорон. А завершается королевскими похоронами Клавдия. Что Фортинбрас не подоспел? Где же:

Пусть Гамлета поднимут на помост,
Как воина, четыре капитана…

Все эти мелочи безумно мешали сосредоточиться на главном вопросе: что же в итоге показал нам «академик», тонкий знаток истории балета Фадеечев? Не имея возможности повторно посмотреть спектакль, рискнем предположить, что это масштабная пародия, имеющая очень относительное отношение к Шекспиру.

Бессчетные шаржированные цитаты из «Золотого века» и «Светлого ручья», бесконечные «марши-энтузиасты», квикстепы и канканы даже костюмно отправляющие нас в «нэпмановские» 20-е, фарс с повесившейся на шпиле высотки Офелией, брутальность королевской четы, уводящая в размышления о масскулинности, гора (в буквальном смысле) трупов в финале, мелодраматическая пробежка заколотого Лаэртом Гамлета в объятия отца-призрака – Фадеечев бесстрашно явил нам всю эту мешанину маскультовых штампов, как бы рассчитываясь за обиды коллег (балет поставлен вскоре после недолгого, но скандального расставания Алексея Николаевича с Большим театром, а цитаты читаются и без дополнительных разъяснений).

Не только, конечно, ответ на обиды. Это вызов и зрителям, в подавляющем большинстве так и не заметившим презрительную иронию в свой адрес: вы же так любите всю эту чепуху, как бы говорит мизантроп-постановщик, – получите. И зрители встают, аплодируют и в умилении расходятся по домам.

Вот только не много ли стеба? А так хотелось чего-то настоящего.

Виктор Долонько, Ольга Белова

 

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 9 (97) за 2016 год