Десять лет прошло с тех пор, как в предыдущем фильме ученые искали лекарство от болезни Альцгеймера, а нашли сыворотку, от которой обезьяны умнеют, а люди умирают. За прошедшие годы эпидемия «обезьяньего гриппа» уничтожила большую часть человечества (в том числе, видимо, и всех актеров первой части), выжившие жители Сан-Франциско ютятся в руинах города, пытаясь сохранить остатки цивилизации, а руководит ими фанатичный гуманист Гэри Олдман. В это время интеллектуально эволюционировавшие обезьяны под предводительством шимпанзе Цезаря (Энди Серкис) большой колонией живут в лесу вблизи пролива Золотые Ворота, занимаются охотой и собирательством и, в общем, рады, что с людьми так получилось – теперь никто не будет пытаться рассадить их по клеткам. Но когда людям понадобилось запустить старую гидроэлектростанцию, что находится на обезьяньей территории, в воздухе снова запахло межвидовым конфликтом.   

Начало франшизе было положено еще в 68-м году, когда Франклин Шеффнер снял первую «Планету обезьян», экранизировав одноименный роман Пьера Буля. В последующие пять лет вышло еще 4 фильма, а потом, уже в 2001-м, идейный постмодернист Тим Бёртон неожиданно вернулся к полузабытой и на тот момент дико старомодной обезьяньей теме. То, что в 2001-м казалось экстравагантной выходкой хулиганствующего эстета, к концу десятилетия успело стать нормой киноиндустрии, и в 2011-м франшизу про говорящих обезьян решили перезапустить уже на полном серьезе. Если первый фильм новой трилогии – «Восстание планеты обезьян» – был прямолинейной романтической историей про то, как обезьяны начали интеллектуально расти и бороться за свои права, то «Революция», за постановку которой взялся талантливый режиссер Мэтт Ривз, получилась умнее, парадоксальнее и неоднозначнее первой части. Грамотно прописывая драматургию, неторопливо нагнетая действие, Ривз сделал, наверное, самый мрачный летний блокбастер этого сезона.

За полувековую историю сюжет об обезьянах успел побывать и злой свифтовской сатирой на человеческое общество, и политкорректной метафорой, но Мэтт Ривз поворачивает его в довольно неожиданную сторону. Хотя сам конфликт «люди против обезьян» как бы предполагает, что зритель будет сочувствовать обезьянам – как и было в предыдущей картине – в «Революции» болеть за обезьян не очень получается. Обезьяны здесь злые, мнительные, моментально переходящие к агрессии и не способные забыть, как их когда-то угнетали. Разговаривать с ними нужно с подобострастной осторожностью, чтобы не дай бог не задеть их обезьянью гордость, а стремительное развитие их интеллекта, видимо, оказалось весьма неравномерным: они изобретательны в военной стратегии, но вот понятийное мышление у них, судя по тому, как они формулируют свои нехитрые мысли, осталось на начальном уровне. Лес, который в предыдущем фильме был показан раем на земле, в «Революции» не выглядит идиллическим местечком. Здесь всегда пасмурно и прохладно, а заглянув в глаза заматеревшего Цезаря (точнее, в глаза играющего его Энди Серкиса), увидишь бездну.     

Цезарь, конечно, абсолютно шекспировский персонаж, его сын в какой-то момент тоже ходит по экрану таким почти Гамлетом. Казалось бы, все эти высокие драматические коллизии, разыгрываемые обезьянами, по всему, должны производить комический эффект, но нет: Ривз мастерски делает так, что, вопреки здравому смыслу, в обезьяньем исполнении это получается ни разу не смешно, а напротив – по-настоящему жутко. Обаятельные компьютерные обезьяны здесь вообще переигрывают людей с таким разгромным счетом, что становится предельно понятно, что апокалипсис грядет: людей уничтожат обезьяны, кино – технологии. В «Революцию» можно вчитать немало социальных и геополитических метафор, но в подтексте притаилась вот эта одна, которая кажется самой сильной и самой безусловной – о смерти кино от спецэффектов вообще и от motion capture в частности. И судя по тому, с каким апокалипсическим хладнокровием Ривз позволяет людям-актерам, включая и харизматиного Гэри Олдмана, и фактурного Джейсона Кларка, выглядеть кучкой статистов на фоне виртуозно нарисованных обезьян, эту метафору он вставил в фильм совершенно осознанно. 

Роман Черкасов