Александр Генис, родившийся в Рязани, выросший в Риге и в 1977 году эмигрировавший в США, является одним из самых тонких и глубоких русских культурологов, критиков и эссеистов. Его книги, в том числе написанные в соавторстве с Петром Вайлем, без излишнего преувеличения стали уже классикой русской литературы нон-фикшн. Более двадцати лет Генис работает на Радио «Свобода [Включен(а/о) в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации] [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]», уже десять лет пишет в «Новой газете», сотрудничает с рядом сетевых и печатных российских периодических изданий, значится членом редакционного совета журнала «Иностранная литература». На фоне довольно резкого и тревожного похолодания отношений между Западом и Россией «Засекин» попросил нашего внештатного корреспондента Ани Айвазян взять у одного из самых авторитетных русских эмигрантских писателей актуальное интервью, и Александр Генис практически моментально откликнулся. «Это не так всё долго, была бы охота. Это как здороваться. Вежливость гораздо важнее доброты, искренности, потому что она позволяет людям жить вместе», - написал он нашему корреспонденту.

- Александр Александрович, вы закончили филологический факультет Латвийского университета. Многие ваши публикации носят культурологический характер. Выбор культурной тематики связан с вашим образованием или это способ консолидации, самоидентификации русскоязычных людей в эмиграции?

- Я пишу о том, что мне интересно - всегда и всюду. Это не связано ни с моим образованием, ни с адресом. Эмиграция помогла расширению культурного горизонта и обострила чувство родного языка.

- С 1977 года вы живёте в Америке.  Каков  ваш взгляд изнутри на русскую эмиграцию  - от третьей волны по настоящее время. Каково ваше восприятие России в эмиграции? Какой образ России вы хотите передать в своих произведениях?

- Россия - родина моего языка. И родина большинства моих читателей. Моя Россия - бесспорная часть Европы, такой она меня и интересует.

- Информационная глобализация, на ваш взгляд, снимает традиционные для эмиграции проблемы? И чем отличается американский читатель, пусть русскоязычный, от проживающего в России читателя?

- Я не знаю, какие проблемы традиционны для эмиграции. Уж точно не тоска по родине. Все хорошие читатели, как говорил ещё Набоков, не отличаются друг от друга: они штучны, индивидуальны и не сбиваются в стаи по государственному или национальному принципу.       

- Какова ваша авторская позиция относительно особенностей  журналистского и писательского труда?

- Я начинал литературоведом. Дебютировал на первом курсе статьей в студенческом сборнике “Черный юмор у протопопа Аввакума”. Потом я стал литературным критиком. А уж затем всем остальным. Но собственно журналистом я никогда не был. Меня всегда интересовала писательская сторона литературного труда - не что, а как, не о чём, а почему. Все это скопом назначают эссеистикой.

- Ваши тексты, думаю, сложно воспринимаются на слух, но в то же время ваши выступления на радио легко и интересно слушать. Вы специально готовите текст, рассчитывая  на разное восприятие?    

- Радио - риторика, письмо - словесность. Это смежные, но не взаимозаменяемые области. Поэтому я никогда не печатаю свои радиопередачи. Впрочем, хорошо написанный текст легко читается вслух. Это - хороший критерий качества.

- Что вы больше цените в своих эссе - литературность, художественность или актуальность?

- Актуальность - повод, а не причина для высказывания. Именно поэтому даже наши радиопрограммы можно повторять через десять-двадцать лет. Другое дело, что я не люблю себя перечитывать, но это - личное.

- Изменяется ли ваше мнение по поводу событий или явлений, высказанных ранее?

- Конечно! Я о многом сказанном жалею. Например о том, как бесстрастно я сперва высказывался о Буше-младшем, который стал худшим из тех президентов, что я застал.

Другой пример - моя ошибка в оценке перемен в постсоветском обществе. Я не верил, что 83 процента могут поддерживать агрессию в Украину.

- Насколько для вас важна гражданская позиция?

- Я не люблю всё связывать с политикой, но сегодня, как, скажем, в 1939-м, без этого не обойтись.

- Повесткой дня сейчас являются трагические события на Украине. Каково ваше мнение по поводу позиции Украины, России и Америки в этой ситуации?

- За Украину я держу кулаки, России стыжусь, на Америку надеюсь.

- Чем, на ваш взгляд, отличается журналистика в России от западной журналистики с точки зрения возможностей выражения авторской позиции?

- Если речь идет о тележурналистах, то таких в России не существует. А тех, кто себя за них выдает, будут, надеюсь, судить, как наследников Геббельса. Это - грубая пропаганда. В Америке её не может быть просто потому, что конкуренция не позволит излагать одну точку зрения. К несчастью, в России мало кто понимает эту элементарную истину. “Уолл стрит джорнэл” и “Нью-Йорк таймс” обо всем говорят по-разному.

- В одном из ваших выступлений прозвучала мысль, что возвращаются времена «холодной войны», с которой и началась ваша эмигрантская жизнь. Полагаете ли вы, что это возвращение будет способствовать возобновлению раскола русской культуры, и возможно ли когда-нибудь возрождение единого культурного пространства?

- В век Интернета создание единого культурного пространства возможно до тех пор, пока есть доступ к Сети, ну и, конечно, те, кто хочет им пользоваться. В остальном уроки эмиграции пойдут на пользу. Я, например, считаю возможным, что свободная русская культура сможет выжить в ближнем зарубежье, начиная с реформированной Украины. Уже сейчас независимое русское телевидение есть только в Киеве.

- Вы часто критикуете нынешнюю власть в России. Каким, на ваш взгляд, должен быть президент России в современных условиях? Есть ли  личности в нашей стране либо в зарубежном государстве, чьё руководство для вас более приближено к идеальному?

- Мой любимый президент - Вацлав Гавел. Я мечтал о том, чтобы освободившуюся от коммунизма Россию возглавил Сахаров, а его премьер-министром стал Гайдар. Вместо этого страной правят секретные службы. Это всё равно, что доверить Гестапо провести денацификацию Германии.

- Вы часто выступаете гостем на радио «Эхо Москвы»,  «Серебряный дождь»,  на канале «Дождь»,  на онлайн-каналах… Как вы считаете какие из СМИ в России, кроме тех с которыми  вы сотрудничаете, стоить смотреть, слушать, читать?

- Не знаю. Я горячо люблю “Новую газету” и горжусь тем, что работаю в ней “писателем в газете” уже 10 лет.

- Смешные ситуации, которые вы описываете, живые ироничные диалоги... Нет ли местами выдумки в вашей литературе нон-фикшн?     

- Выдумать, боюсь, вообще ничего нельзя. Можно сгустить и расцветить, заменяя оконное стекло витражом. 

- Что вы думаете о современной литературе, насколько она связана с действительностью?

- Проза Сорокина опережает реальность, но только на шаг. Татьяна Толстая пишет так, будто время - фикция. Оба правы и замечательны.

- Что вы читаете на данный момент, и какая самая последняя из понравившихся книг?

- Новый сборник Татьяны Толстой “Легкие миры”. Там есть чудные образцы её новой прозы “от первого лица”.

  

Беседовала Ани Айвазян