Опера – многострадальный жанр. На её успех влияет каждая деталь.
Нынешняя премьера «Бориса Годунова» Модеста Мусоргского в Самарском академическом театре оперы и балета, которая состоялась 1 июня, порадовала талантливой режиссурой Нины Чусовой, оригинальными декорациями и костюмами Павла Каплевича, великолепной работой певцов-актёров, хора, довольно чистой и слаженной игрой оркестра… Особого внимания заслуживает работа дирижёра-постановщика спектакля Виктора Куликова.

Ещё совсем недавно Виктор Куликов осуществил постановку балета Валерия Гаврилина «Анюта», как музыкальный руководитель. Все театралы и музыкальная общественность радовались открытию нового имени – так вдохновенно, тонко звучала партитура этого произведения! Думалось, что дальше взлёт музыканта будет всё стремительнее, но… концерт к юбилею театра и фестиваль басов XXI века показал, что не всё так благополучно, как хотелось бы – оркестр под управлением Виктора Куликова играл местами очень громко и грубовато. С певцами, увы, контакт тоже был далеко не всегда.

В театре дирижёр взял спектакли «Любовный напиток» и «Риголетто». И в этом случае чуда не произошло. Партитуры были озвучены довольно однообразно, оркестр часто перекрывал всех, кто находился на сцене. Впрочем, выбор певцов тоже часто оставлял желать лучшего.
В декабре 2011 года состоялся 24 Международный конкурс вокалистов им. М.И. Глинки, где Виктор Куликов дирижировал симфоническим оркестром Телерадиоцентра. «Пожалуй, это самое сильное отрицательное впечатление от прослушивания: киксы, фальшь, многочисленные расхождения с певцами, громыхание и прочие «прелести», несшиеся с великой сцены уже с самых первых номеров программы», - пишет об этом заместитель главного редактора портала OperaNews Александр Матусевич в своей статье «Глинка после Архиповой».

Мнение А Матусевича очень перекликается с впечатлением о работе Куликова в многострадальном «Борисе Годунове». Речитативная опера, где гением Мусоргского заложена агогика фразы, свобода и естественность её подачи, была сыграна, грубо говоря, по метроному. Из музыкальных оттенков предпочитались форте и фортиссимо. Итог: многие ключевые моменты спектакля просто тонули в гремящей звуковой массе. Контакт с солистами был на протяжении всего спектакля весьма относителен. Чувствовалось, что дирижёр живёт в своём темпо-ритме, а солисты далеко не всегда удачно пытаются его уловить.

У Сергея Васильевича Рахманинова случилась катастрофа, когда он пришёл в Большой театр главным дирижёром, потому что великий музыкант не знал о существовании ауфтакта (ауфтакт – дирижерский замах перед вступлением, предварительный взмах, показ вдоха перед началом звука – Прим. Засекин.Ру). Виктор Куликов практически не считает нужным показывать ауфтакт, полагая, что солисты сами должны выпутываться из шарад, которые преподносит маэстро.
Хочется также отметить, что руки дирижёра довольно зажаты, напоминают руки начинающего хормейстера, да и музыки в них почти не наблюдается.

В антракте и после спектакля можно было услышать жалобы публики на головную боль от уровня звучности оркестра.

Похоже, оперный драматургия – не самая сильная сторона творческой натуры Виктора Куликова. Возможно, вспоминая «Анюту», карьера симфонического дирижёра маэстро могла бы сложиться удачнее…

Великий оперный режиссёр Борис Александрович Покровский в книге «Размышления об опере» писал: «Все современные достижения для массы дирижёров terra incognita, они мало знают о достижениях своих знаменитых предшественников, не обобщают их опыт. С.А. Самосуд не требовал от актёра «быть с ним», смотреть на его палочку (как это часто делали провинциальные дирижёры-ремесленники, которые считали своим главным занятием покрикивать артистам: «Со мной!» Он сам всегда был вместе с артистом-певцом. Вместе «дышать», иметь общий пульс, сопереживать друг другу, сосуществовать в творческом процессе в единстве! Знаю, что из «таинственных» взаимовлияний актёр-дирижёр-актёр состоит настоящий оперный спектакль. Нарушение этой «системы биотоков» грозит опере крахом». Предполагал ли Покровский насколько его мысль будет актуальна в Самаре?

Леонид Егоров