Многие с большим удивлением восприняли заявление Евгения Ройзмана, [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] победившего на выборах мэра Екатеринбурга, что он не находится в оппозиции Путину и не считает себя оппозиционером. А мне кажется, что Ройзман абсолютно прав. Он ведёт себя как адекватный человек с чувством собственного достоинства, который живёт и действует как политик сам по себе, а не вращается в оппозиции по отношению к кому-то, как луна к солнцу. Надо сказать, что около месяца назад я сказал тоже самое в эфире Засекин-ТВ и придерживаюсь этого понимания и сегодня. Я не в оппозиции ни к кому, потому, что я выражаю свои взгляды без оглядки и вне зависимости от позиции других - власть это или нет. И совпадают мои взгляды с ними или нет, находится кто-то в оппозиции ко мне или нет - пусть разбирают политологи. Спросите Путина - находится ли он в оппозиции к Ройзману или Навальному? Спросите Азарова или Сазонова - находятся они в оппозиции к Матвееву?

У нас произошла демонизация понятия «оппозиция», оно стала трактоваться не как альтернативная политика и точка зрения или альтернативная власть, а как постоянное оппонирование и противодействие власти и противопоставление всему, что с ней ассоциируется. В реальной жизни так не бывает. Заявляя, что он не причисляет себя к оппозиции, Ройзман говорит, что является властью. Избранный мэр города не может считать себя оппозицией, то есть вторичным явлением по отношению к власти – он сам власть и может считать себя другой властью.

Все рассуждения на тему, каким может или должен быть политик, можно свести к известному выражению Владимира Ленина о том, что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Взаимодействие мэра с иной властью, скажем, областной или федеральной – это вопрос принятия конкретных решений, вопрос структуры бюджета и городского хозяйства. Если ты хочешь реализовать конкретные проекты, ты будешь вынужден сидеть на скучных совещаниях вместе с людьми, которые могут быть тебе неприятны, здороваться с ними при встрече и договариваться о решении насущных вопросов. Точно так, как им придётся сидеть и здороваться с тобой. Если, конечно, не играть в песочнице: «забери свои игрушки, и не бери мои!». Потому что бюджетный кодекс устроен так, что сначала деньги перечисляются в региональный бюджет, а потом в муниципальный. И программы, которые связаны с благоустройством, ЖКХ, здравоохранением и образованием, реализуются по тому же принципу. Вы что расскажете людям, горожанам, когда встанут трамваи и перестанут вывозить мусор? Или когда закроется поликлиника? Что вы не снизошли до того, чтобы вовремя оформить бумаги для вхождения в ту или иную областную программу потому, что вам противно общаться с сидящим в областном кресле начальником, что он представитель другой партии или «нерукопожатный» «жулик и вор»? Муниципалитет - это большое хозяйство, оно должно работать.

Если бы сегодняшний оппозиционер Алексей Навальный был избран мэром Москвы, мы услышали бы от него аналогичные заявления. Он говорил бы так, чтобы показать себя человеком, с которым можно работать и при котором не встанут трамваи и будут вывозить мусор. И который, если нужно горожанам, ради решения их проблем, пойдет на совещание хоть к Путину. Потому что он пойдет туда не руки пожимать, а добиваться нужных избирателям решений. Разве не так? Или став мэром, он тут же начал бы готовиться к уличным боям и стал бы выковыривать булыжники на Красной площади?  Конечно, каждый мэр потенциально соревнуется за общественное мнение с губернатором, а крупный политик - и с президентом. Но это совсем не то, чтобы не ходить на совещания и не выполнять функции власти. Здесь позиция Ройзмана отличается от позиции Навального только тем, что первый уже является избранным мэром, а второй – только кандидатом. И то, что может себе позволить кандидат, не может позволить мэр. Сейчас Навальный демонстрирует непримиримую позицию, чтобы показать избирателям своё отличие от остальных. Но реализация конкретных проектов не может быть построена на принципе нерукопожатности, который очень популярен сегодня в  так называемой либеральной среде, где каждый, кто не с нами - тот против нас. Если ты занимаешь непримиримую позицию к людям, которые не исповедуют в полной мере твои взгляды на жизнь, ты останешься один. Тот же Навальный присутствовал на приёме в Кремле в качестве акционера Аэрофлота и сидел рядом с людьми, которые являются объектами его жесточайшей критики. Разве не так? А Венедиктов и Альбац разве не сидели за одним столом с Володиным на фотографии, обошедшей Интернет?

Мэр находится в крайне уязвимой ситуации. Это несвободная фигура с очень ограниченными пределами самостоятельности. Система взаимоотношений во власти повязана на той силе, которая стоит за тобой. И как бы пафосно это не звучало, самой надёжной силой для такой опоры я считаю общественное мнение и поддержку народа. Если политик опирается на силу общественного мнения, с ним очень трудно справиться. И это очень хорошо чувствует идущий на конфликт политик, который для того, чтобы победить, активно набирает себе баллы народной поддержки, черпая из неё силу напрямую, не тратя время на переговоры с другими, с властью, с теми, с кем, может, и не получится договориться. Это сейчас хорошо видно по Навальному и его рейду.

Это трудно объяснить, измерить, но народную поддержку чувствуешь, как чувствует свою силу штангист, примеряющийся к весу. Лично я, получив на определённом этапе своего политического роста и деятельности достаточный для того,  чтобы стать заметным политиком в Самаре, уровень народной популярности и доверия, тоже почувствовал, что могу себе позволить то, чего не могут позволить другие политики - многие и многие мои коллеги. У меня появилась сила и возможность что-то сделать, сказать, заявить, иногда, может быть, больно наступить кому-то на хвост, вмешаться в ту или иную ситуацию, переломить её. Я никогда не смог бы так себя вести, иногда слишком наступательно, как кажется со стороны, если бы за мной не было массовой поддержки. Мои оппоненты могут делать вид, что Матвеева для них не существует, но на самом деле внутреннее уважают эту силу народной популярности и реальной, а не лизоблюдской и фальшивой политической влиятельности.  Это и есть альтернативная власть.

Моя политическая программа на пути к креслу мэра Самары заключается в том, чтобы по максимуму реализовывать механизмы взаимодействия власти и общества, повышая доверие обоих институтов друг к другу и к этому взаимодействию. Поэтому, став мэром, я бы первым делом запустил бы механизмы прямой демократии, при которых население получило бы реальную возможность непосредственно, а не через чиновников и депутатов участвовать в управлении городом. Убежден, что повысив доверие города к власти, мэр областного центра может сворачивать горы и открывать двери любых кабинетов. Кто тебе скажет «нет», если ты работаешь для людей?  Ну, разве чиновник, который не бережет свою репутацию, потому что народ порвет такого чиновника, будь это хоть сам губернатор, если он вставляет палки в колеса хорошему мэру. Если ты разговариваешь с представителями вышестоящей власти исключительно по делу, в интересах конкретных проектов, тебе не смогут отказать, потому что это обернётся серьёзными репутационными потерями для отказавшего. Это принцип открытости, готовности к диалогу, но с опорой на народ.  Кстати, именно так сейчас Меркушкин и переигрывает местные политические кланы, выстраивая напрямую свою коммуникацию с народом, минуя муниципальных и партийных посредников.

Ровно так я поступал раньше, спокойно заходя без приглашения на совещания к Лиманскому или Тархову, если мне надо решить какой-то вопрос, или просто держа чиновников в тонусе, поступаю так и сейчас. Если у меня возникает какая-то проблема, я звоню прямо прокурору, министру, губернатору, кому надо, и договариваюсь о встрече. И меня всегда принимают. Потому что политический процесс - это одно, а осуществление власти и депутатских полномочий, конкретные вопросы людей - это иногда другое. Скажем, за множество рабочих встреч с губернатором я ни разу не говорил с ним о политике, каждый раз я решал только конкретные вопросы: стадион, улица Луначарского, какие-то изменения в бюджет, Дом Печати, судьба того или иного памятника культуры, уплотненная застройка, петиция граждан о том, петиция граждан об этом… За время полномочий Меркушкина я как депутат встречался с ним восемь или десять раз, беседовал с глазу на глаз иногда по 3-4 часа и говорил, что думаю, а не то, что приятно начальнику. Не думаю, что делегировавшие меня во власть мои избиратели, а это десятки тысяч людей, хотели бы, чтобы их депутат не мог решить ни один вопрос.

Смысл политики не в том, что если ты в меньшинстве или даже один, надо сложить руки и сидеть, ждать пять лет новых выборов в надежде спихнуть власть. А до этого - никаких с ней дел. А в том, чтобы уже сейчас быть властью, даже в меньшинстве, даже одному. Продавливать эту власть, этих людей - хороших, плохих, и даже очень отвратительных - под конкретные решения, не терять время на ожидание перемен, а делать их, менять повестку этой власти, навязывать свою, работать на будущую победу.

Если человек пришёл во власть не за тем, чтобы находясь в образе народного заступника что-то себе «оттянуть», а для того, чтобы реально быть этим заступником и решать народные проблемы, двигать интересные проекты, перед ним откроются любые двери для решения любых вопросов. И при этом я как политик гну свою линию, голосую, бывает, и против законопроектов губернатора, выступаю в Думе с критикой, провожу митинги, веду политический блог, с чтения которого с головной болью начинает день половина нашей политической элиты и который постоянно кого-то задевает. И мне совершенно неважно, называется это оппозицией, альтернативной властью или как-то ещё. Главное, что ты добиваешься своего.

 

Михаил Матвеев, депутат Самарской губернской думы, специально для ИА «Засекин»