Давно пора ударить по рукам, а лучше дать в зубы тем, кто нападает на наши традиции и устои, – таков основной месседж, прошу прощения, послание, сегодняшних работников идеологического фронта, мобилизованных и призванных непонятно, между прочим, кем, хотя мы, оппозиционно и прогрессивно настроенные граждане, разумеется, подозреваем, откуда «растут рога». Эти «мобилизованные и призванные» (цитата из Владимира Владимировича Маяковского): деятели РПЦ, казаки, неожиданно возгордившиеся своей якобы исконной жандармской миссией, от которой страдал шолоховский Григорий Мелехов, поп-певцы, депутаты-моралисты и сделавшие карьеру политологов преподаватели истории КПСС – с праведным гневом и омытыми божьей росой очами брызжут слюной в адрес разрушителей основ, к которым относятся кощунники арт-активисты и все деятели современного искусства скопом, циничные либералы, щедро оплачиваемые из–за бугра правозащитники, забывшие о святости домостроя феминистки, сторонники несостоявшихся гей-парадов, писатели-порнографы и так далее. Список открыт...

Борцы за устои принадлежат, конечно, к разным поколениям, но тренд задается взрослыми людьми уважаемого возраста - от 40 до 60 лет. Солидность здесь маркирует близость к этим самым устоям, к корням. Она словно говорит: мы, зрелые люди, лично наблюдали времена моральной чистоты, мы пронесли ее через годы и не позволим подрывать корни древнего дерева, нас вскормившего.

Ну а теперь немного арифметики… Годы рождения этих старцев и стариц колеблются где-то между 1950 -1970, то есть родились и взросли наши Савонаролы в эпоху «полной и окончательной победы социализма». Так называлось время их пионерского детства в официальных идеологических документах. Некоторые из них даже верили, что в 1980 году, как было записано в программе КПСС, наступит коммунизм, когда всего будет полно и даром, а работать можно будет «по способностям». Так откуда же у стопроцентных советских школьников такая глубинная приверженность устоям, а в особенности, к церковному ядру российской государственности? В каком кадетском корпусе или институте для благородных девиц они воспитывались, что решительно не выносят сцен насилия и крепкого словца в телевизоре? Ах, перековались! Позвольте спросить, когда: «в лихие девяностые» ( ну, тогда не такие уж они и «лихие»), а может, в тучные нулевые, в каком-нибудь крутом автосалоне или бутике?

Допустим, свершилось чудо, и все они, поклонники «Белого солнца пустыни» и «Приключений Электроника», преобразились: им открылись устои, и они к ним, так сказать, припали. И вот она, «традиция»: вся власть от Бога, а Бог, соответственно, от власти. Этот близкий к метафизическому тандем окормляет – кормит, учит, лечит, милует и наказывает - наш чистый, детский, незлобливый народ. Есть, конечно, отщепенцы, враги России, «ублюдки» и «выродки», которые живут на деньги всяких сатанинских сил от Госдепа до Березовского. Все как один проплаченные...

Если следовать этой логике, то наш кроткий народ довольно легко купить: заплатил бабла – и его несуразное наивное дитя начинает петь с чужого голоса. Но те, кому не платят (то есть, может, и платят, но те, кто надо), тот уж неподкупен… Прошу прощения, за некоторую путаницу, но «традиции и устои» выше всякой логики, не говоря уже об арифметике. Как поет группа «Пикник»: «На дворе средневековье – мракобесие и джаз».

Откуда все это мракобесие взялось – негодуют интеллигентные люди, мучаясь бессонницей после очередного припадания к устоям а-ля Аркадий Мамонтов. Кто виноват и что делать? Эти два вполне традиционных, между прочим, русских вопроса как-то само собой всплывают в их интеллигентном сознании, на которое вылит уже привычный ушат идейных помоев (может, слова «устои» и «отстой» неслучайно созвучны?). Не оскорбиться ли в самом деле в лучших чувствах и - в суд, в суд…

А, может, напомнить поборникам этого «устоя»/ «отстоя» / «застоя» о других традициях, которые им в школе преподавали? О традиции сопротивления беззаконию властей, о русском расколе и протопопе Аввакуме, сожженном этими властями за свою веру, о заморенной голодом боярыне Морозовой, о Новикове и Радищеве, о Грибоедове Александре Сергеевиче с его возмутительной комедией, в центре которой благородный и умный герой, за свои убеждения объявленный сумасшедшим, о Достоевском Федоре Михайловиче, приговоренном к смертной казни за то, что просто посещал кружок инакомыслящих… Да, да, о том самом Достоевском, кому сегодня приписывают кучу пошлостей, делая вид, что не понимают разницы между словами автора и словами героев (а, может, и правда, не понимают). Может, воскресить в их памяти русских барышень второй половины 19 века, вроде героини тургеневского стихотворения «Порог», Pussy Riot того времени? Или спросить, что они знают о гражданской активности Льва Толстого, конфликтовавшего с РПЦ, о Чехове и Короленко, покинувших Академию, в знак солидарности со своим собратом по перу Горьким?

Или я какую-то новость сообщаю? И не было ничего подобного в нашей традиции, то есть до советской власти?

Есть, впрочем, и другая «традиция», точнее, привычка: менять свои убеждения в зависимости от политической конъюнктуры, искать врагов, а если их нет поблизости, то создавать самим, навешивая ярлыки на тех, кто хоть немного сомневается в генеральной линии. Есть, увы, и незыблемые устои начальстволюбия и морали «применительно к подлости» (М.Е.Салтыков-Щедрин) в совокупности с изобретенным в эпоху советского застоя «чувством глубокого удовлетворения». Узнаете матрицу, архетип, нехитрый паттерн всей устойно-отстойно-застойной риторики?

Не поганьте, господа риторы, нейтрального слова «традиция», не прикрывайте им того, что испокон веков называлось холуйством, двуличием, ханжеством и фарисейством.

Ирина Саморукова, доктор филологических наук