Один местный депутат от КПРФ, взбешенный тем обстоятельством, что вечером ему позвонили в дверь и предложили почитать Библию и подумать о конце света, вышел с инициативой законодательно запретить проповедникам беззастенчиво и провокационно «приставать» к  окружающим. Развивая свою идею, он имел в виду не только, конечно, боязливое топтание на лестничной клетке непрошенных спасителей, но вообще всякое миссионерское «приставание» - на улице, в общественных помещениях, на пляже, да собственно где угодно.  Более того, из его взволнованных слов, прозвучавших в радиоэфире, следовало, что нужно бы и расширить список навязчивых собеседников, норовящих как-то на тебя повоздействовать и что-то с тебя поиметь, - вот только кто это такие и сколь широк здесь может быть список, он так и не пояснил.

И это действительно любопытно, поскольку анекдотический и незначительный прецедент сей имеет, на мой взгляд, прямое отношение не только к возмущенному коммунистическому депутату, которого потревожили эсхатологическими учениями, и не только к религиозным проповедникам и их сомнительной продукции, сколько к самой сути социального опыта, социальности как таковой, в особенности в ее нынешней, так сказать, редакции.

Конечно, можно было бы обсудить различие приватного и публичного и того, что, где и кому можно, а что и где нельзя. Можно было бы настаивать на священности границ приватного мира, очерченного крепостным рвом отчуждения вокруг нашей законной жилплощади. Можно было бы, но не стоит. Ведь к нему не вломились, к нему просто позвонили…  постучали…  А тем более если к тебе «пристают» с подобным на улице – какая уж тут автономия, принимай как должное… Или все же нет?  

Да, можно было бы напомнить депутату, что собственно любая миссионерская деятельность в том и состоит, чтобы «звонить» и «стучаться в двери», в души, в мысли, в образ жизни, в дома, и что если бы не она, вряд ли христианство хотя бы официально в свое время вытеснило европейское язычество, а затем стало мировой религией. Хотя, как мы понимаем, вытесненное всегда возвращается, либо в хорошо сублимированном, либо в невротическом виде, что и происходит с язычеством до сих пор. И я уже не говорю о том, как шатался по всей Европе, а потом добрался и до нас очень даже навязчивый и далекий от деликатности призрак коммунизма и так пристал к человеку… И это был не просто робкий звонок в дверь, это было что-то куда более убедительное, а потом звонки в дверь стали такими, особенно ночные, что не открыть ее было невозможно, потому что все равно вломятся и все равно отволокут в уже поджидающий тебя черный воронок для отправки в «места обетованные» прямо из твоего теплого и вражеского логова. Но и об этом депутату-коммунисту напоминать не стоит.

Если слово «христианство» вызывает у депутата-коммуниста идиосинкразию, а может даже и черные воронки кажутся ему чем-то, о чем лучше не вспоминать, то можно было бы напомнить о фигуре более древней, о Сократе, который сам себя в своей речи на суде справедливо сравнивал с оводом, пристающим к людям, испытывающим других и самого себя. Сократу этого не простили. Хотя и коммерческих целей-то он не преследовал, а только о подлинной субъективности людей заботился.  Вот такие же депутаты и не простили. Но где бы мы были сейчас, как бы мы мыслили, если бы когда-то афинянин Сократ не начинал своих навязчивых, дурацких и абсолютно провокационных диалогов с горожанами о справедливости, благе, мужестве и красоте.

Скользкость и двусмысленность понятия «приставание к человеку» настолько очевидна, что в голову приходят не только всякие гендерные и абсурдные последствия такого запрета, но и желание проинтерпретировать всю человеческую эволюцию, всю нашу гремучую и торжественную историю, весь наш многовековой неугомонный колобок, который, как яблочко из песни, все катится куда-то – не иначе как свершаемые посредством таких неуместных приставаний. Да и человеческие отношения вообще, рассмотренные сквозь призму феномена «приставания», начинают выглядеть совсем иначе - острее, тоньше, богаче, непредсказуемей. Тут в пору хоть новую антропологию приставания намечай, главное разобраться при этом, кто к кому пристает… И если уж играть в ассоциации дальше, то как не вспомнить блоковское:  «Не подходите к ней с вопросами, // Вам все равно, а ей довольно…», или прямо противоположенноеиз Гейне: «На проклятые вопросы // Дай ответы нам прямые…»

Возвращаясь от историософии приставания и великих примеров оного к нашей щемящей повседневности, хочется отметить, что выглядящая смешной инициатива депутата, как ни странно, имеет отношение к существу дела. Можно с уверенностью сказать, что подобное «приставание» имеет отношение, во-первых, к тому, чем является социальный опыт в своем существе, и, во-вторых, к тому, чем он по преимуществу выступает в современной действительности.

В своем существе, как об этом повествует философия ХХ века, социальный опыт есть ответ на зов (призыв, просьбу, вопрос, запрос, обращение, приставание) другого человека. В этом ответе рождается социальная субъективность. Это совсем не просто, как может показаться на первый взгляд. Потому что подобный запрос, как правило, звучит неожиданно, непредсказуемо, когда ты его не ждешь и, вполне может быть, что ты к нему не готов. А также он может прозвучать от того или от тех, от кого ты его не ждешь. Всем нам хотелось бы чтобы к нам обращались только те, кто нам приятен, с кем бы мы хотели общаться, причем обращались исключительно «в установленном порядке», в специально отведенном для этого месте и в указанное время. К таким запросам наш депутат, скорей всего, и привык. И такой депутат сидит в каждом из нас. Типизированные и санкционированные коммуникации всякий раз взламываются непрошенными гостями, незванными собеседниками, устраивая для нас настоящий тест на социальную адекватность, на способность быть социальными, ткать социальную ткань и в конечном итоге образовывать неформальные сообщества.

Ситуация, которая невротизировала депутата, указывает, конечно, и на совершенно отчетливый характер современной действительности, которой можно присвоить имя СПАМ. СПАМ-действительность настигает нас повсюду. Укрыться от нее невозможно. Электронный спам от отчаяния уже начали эстетизировать, различать в нем какие-то смыслы, какие-то «звуки музыки», как это делают некоторые современные поэты, к нему учатся относиться философски. Виной воцарения СПАМ-действительности – не только капитализм и рынок, куда тащат все, не только маркетинг, логика которого сегодня распространяется на все сферы деятельности, но само цивилизационное состояние последних десятилетий, анти-структурное, поточное, хаотизированное, избыточное, агрессивное, так что кнопка «DELET» (в прямом и переносном смысле) уже не справляется. Кнопке «DELET», кстати, следовало бы поставить большой и достойный памятник как знак великой человеческой способности обходиться без лишнего и ненужного!

Как отличить СПАМ от запроса другого? Иногда это очевидно, иногда крайне проблематично. Вот Сократа современники не поняли, его удалили как СПАМ в корзину мировой культуры, из которой, слава богу, усилиями своих учеников он был возвращен на рабочий стол интеллектуальной истории человечества. Как реагировать на внезапные и несанкционированные запросы незнакомых тебе людей? В этом вопросе слышится исторический мотив трансформации нашей публичности, о чем как-нибудь поговорим отдельно. Приставать к людям плохо. Приставать к людям хорошо. В конце концов, а вдруг чье-то очередное провокационное приставание окажется сократическим и чья-то назойливая, как муха, чушь перевернет твою жизнь и откроет новые горизонты.

 

Виталий ЛЕХЦИЕР, доктор философских наук, профессор СамГУ