Руководитель общественной организации в защиту прав избирателей «Голос» Людмила Кузьмина присутствовала на самарском «Марше миллионов» 12 июня и рассказала порталу Засекин.Ру о ходе митинга.
- Людмила Гавриловна, сколько по вашей оценке присутствовало человек на митинге (по наблюдениям правоохранительных органов, мероприятие посетило порядка 150 человек)?
- Мне показалось, что 300-400 человек было. То, что правоохранительные органы преуменьшают показатели, это и по Москве очевидно. Мне непонятна эта цель, непонятно нежелание видеть реальность, оценивать ее адекватно.
- 300-400 человек – это все равно много меньше заявленных двух тысяч.
- Вы клоните к тому, что народу мало? Какова, мол, эффективность? Собрания, митинги шествия, демонстрации – это естественное, даже если бы оно не было конституционным, право граждан высказать свое мнение о власти, о ее действиях, о последствиях этих действий. Возможно, что эти граждане и не правы. Но, что они не правы, они могут узнать только из выступлений власти, которое, я считаю, обязано присутствовать на митингах, выступать, вести диалог.
Так вот, исходя из того, что это естественно, для меня не имеет значения, сколько там было человек. Могло быть и десять. Если они говорили о каком-то одном предмете, я считаю, обязанность власти вести диалог и брать на карандаш такую проблему, если власть хочет быть эффективной, хочет развивать общество, улучшать жизнь граждан.
Я вам скажу цель своего пребывания там. Мне не было интересно, кто там организатор, какие у них взгляды – левые или правые. Я руководствуюсь своим естественным правом гражданина давать оценку деятельности власти. И я пришла, чтобы быть там. Чтобы быть там среди других граждан, понимаете?
На митингах не вырабатываются революционные планы свержения власти. На митингах не вырабатывается стратегия развития страны или области, потому что ее, стратегию вырабатывают чиновники. Это их обязанность. У нас право – у них обязанность. Поэтому на митингах не оглашаются призывы вроде «Да здравствует Светлое Солнце!». На митингах каждый по-своему выражает свое отношение к действиям власти. Вот и все. Граждане присутствуют, может, без плакатов даже. Они смутно понимают, что с ними происходит, а высказать не могут. Но они стоят – значит, они потенциально согласны с чем-то.
- Не находите спада в протестной активности?
- Спада не нахожу. Протестная активность это не только митинги. Протестная активность – вот она: я сегодня иду по Ленинградской утром и слышу, как семья обсуждает проблемы капитального ремонта, не сохранения денег и прочее. Я протестную активность сужу по внутреннему накалу общества. Когда общество перестало говорить о театре, о библиотеке, о цветах красивых, которые росли в первый год на Ленинградской, а сейчас там просто дикая трава; когда общество говорит о власти, о Путине, о партии жуликов и воров, о падении доллара, это и есть внутреннее напряжение общества, протестная активность. Форма, в которой она может быть выражена, останется только формой. Принято считать, что протестная активность – это явившиеся на митинг. Нет, явившиеся на митинг - это люди, готовые к диалогу, готовые слушать. Я считаю протестную активность граждан сейчас увеличенной, внутренне накаленной.
- Как вы оцениваете ход митинга? Были столкновения с правоохранительными органами?
- Никаких столкновений с полицией не было, я даже удивлена. Не было превентивных вызовов в полицию, в прокуратуру.
Единственное, я вчера с большим беспокойством смотрела на молодежь, которая активно атаковала трибуну этого митинга. Очень хорошая молодежь, честная, возвышенная… Я смотрела печально и думала: «Боже мой, молодые люди!» Ведь ведется наглая оперативная съемка. К ним придут неожиданно по месту учебы, работы, придут к их родителям. Потом начнут выдавливать, как у нас выдавливал Реймер. И ведь выдавил молодежь, хорошую молодежь, из Самары просто беспардонным преследованием. Чем они мешали России? Тем, что были активными и честными!
Выступавшие вчера молодые люди попали в камеры, попали в списки. Они обязаны знать, что эта власть вероломная – она придет.
