Известный самарский деятель культуры Виктор Долонько прокомментировал на своей странице в соцсети «Вконтакте» новость о ребрендинге самарского театра оперы и балета.

Ранее стало известно, что Самарский академический театр оперы и балета им. Шостаковича (САТОБ) получил второе название, которое станет частью нового логотипа театра - Шостакович Опера Балет. Самарцы задаются вопросом, почему их мнением не поинтересовались.

В комментариях к тексту Виктора Долонько появилась информация о том, что самарцы готовы создать петицию об отмене переименования театра. 

Текст петиции будет завтра, тем более, что авторы ряда комментариев поддерживают эту идею, — сообщил культуролог.

Приводим текст Виктора Долонько без сокращений.

Именем Шостаковича. Во вторник состоялись торжества по случаю кончины Самарского академического театра оперы и балета имени Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. На пресс-конференции, состоявшейся в колонном зале, присутствовавшим предъявили новые бренд и айдентику театра – «Шостакович Опера Балет». Прежнее название сохранится в официальных документах. На мой вопрос, что это значит, сотрудники театра пояснили: сохранится в деловой переписке и уставных документах. А это значит, что с нового сезона зритель будет знать, что на просторах Вселенной есть нечто, именуемое «Шостакович Опера Балет» и нет Самарского академического театра оперы и балета.

С этого момента я не стану даже делать попытки взывать к логике. Только сухое перечисление несуразиц.
Во-первых, я третий год слушаю, как власть предержащие объясняют, насколько важным является продвижение самарских брендов в пространстве, а тут из имени самого крупного, «придворного», регионального театра само упоминание о Самаре убирают.
Во-вторых, из «бренда» ушло упоминание о том, что театр академический. Я понимаю, что группе «понаехавших» товарищей хочется начать всё с нуля; что до них были только динозавры. Но нет, живо еще множество людей, которые помнят театр Берггольца, театр Айзековича, театр Даниловой, театр Шелест, театр Чернышева, театр Оссовского, при художественном руководстве которого он стал академическим. Помнят настоящие успехи и яркие премьеры. Но что «понаехавшим» традиции и память! «Снова с нуля» – как поется (по другому поводу) в известной самарской театральной песне.
Итак, выкинули имя города, потоптались на памяти предшествующих поколений.
Очень меня корябают эти «Шостакович Опера Балет». «Верди Опера» не корябает: 26 опер великим итальянцем написано – на них репертуар можно строить; а на трех балетах, двух операх и оперетте «Москва. Черемушки» – нет. Гениальная музыка, но нужно обладать недюжинной фантазией, чтобы представить, как выглядит самарчанин, который будет регулярно посещать театр, где идут спектакли только на музыку Шостаковича, даже если к шести поименованным выше сочинениям присовокупить мизансценированные симфонии, кантаты, концерты Дмитрия Дмитриевича. Думаю, что это медвежья услуга и композитору. Да, а при чем тут Минкус, например, если «Шостакович Балет»?
И «Урал Опера Балет» корябает меньше. Не по русскому языку, но все-таки понятно, что речь идет о музыкальном театре с Урала.
А как же все-таки с великим и могучим? Обращаюсь за помощью к доценту Самарского университета Татьяне Романовой, чья диссертация была посвящена как раз ономастике:
– С первого взгляда новое название просто шокирует, а со второго – заставляет задуматься: форма не из русской традиции собственных наименований. По форме это сложное предложение, состоящее из трех назывных. Стоящая на первом месте фамилия затмевает собой смысл номинации. Но главное – отсутствует термин, определяющий тип учреждения. Так можно назвать что угодно, посвященное великому композитору: книгу, альбом, фильм, телепередачу.
Если в названии нет точек, то получается модель номинации, основанная на синтаксической связи «примыкание», характерная для англоязычной культурной традиции. Например, название Национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королёва переводится как S. P. Korolev Samara National Research University или сокращенно: Korolev University. Однако при этом слово, определяющее тип называемого объекта – university, все же входит в состав даже сокращенной номинации.
Вероятно, авторы нового имени театра хотели сделать его более современным, интуитивно выбрав для этого западную модель, например, как Карнеги-холл. Однако сегодня стоит серьезно обдумать, целесообразно ли использовать ее для модернизации своей речи на русском языке.
Для выяснения исторического фона интересно заглянуть в историю развития меморативных моделей номинации в России. Их появление связано с древней христианской традицией освящать культовые сооружения: собор Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву, имеет придел, освященный в честь Василия Блаженного; храм в честь Святого Георгия Победоносца в Самаре.
Первыми среди светских учреждений в XIX в. подобные имена получали богоугодные заведения: Детская больница имени Святого Князя Владимира (1876). Позже учреждениям стали давать имена деятелей культуры. Так, в 1882 г. в Ярославле появился Городской театр имени Ф. Г. Волкова.
В Самаре в 1898 году в честь столетия поэта названы Народный дом имени Александра Пушкина и сквер, разбитый за драматическим театром. Первая самарская улица получила имя писателя Льва Толстого в 1910 году. Заметим, что в русских номинациях посвящение всегда стоит в форме родительного падежа: площадь Куйбышева, улица Шостаковича, Дворец культуры им. В. Я. Литвинова.

Не по-самарски, не по-театральному, не по-русски. Но добил меня этот шабаш. Не хочется даже савонаролить. Как, впрочем, и раскрывать имена авторов этой тарабарщины. Да вы и так их знаете. Не буду призывать вас обращаться к власти: власть их тоже знает. Театр – лицо самарской культуры, парадный ее фасад; и министр культуры – лицо нашей культуры, в определенной степени представляющее в этой сфере губернатора. И не просто губернатора – руководителя федерального направления «Культура»!
А раз им это можно делать, то все обращения бессмысленны. Посидим тихо. Помянем. Уверен: каждый вспомнит что-то доброе, что было связано с этим театром.