Как раз на Рождество я с детишками смотрел кино «Рождественская история». Там неузнаваемо тридэшный Джим Керри играл того самого Ебинизера (Ebenezer), поминаемого чаще по первому имени – Скрудж. Режиссер Земекис сделал фильм по повести Диккенса «Рождественская песнь». Хрестоматийнейший текст для тех, у кого родной язык английский. Первая экранизация аж в 1901-м году. Увы, не читал этой повести. Поэты из V.E., кажется, тоже. Рассказывали мне, что полюбившееся им имя увидели в одной из серий «Бивиса и Баттхеда».

Если создавать литературную группу, то делать это надо: а) не зимой; б) не в праздник, тем более, церковный. Оба этих правила были нарушены 13 лет назад.

Говорят, что открытия совершаются в детстве. Просто кто-то вспоминает о них позднее и доводит до ума. А кто-то забывает навсегда. 19 января 2001-го года четыре школьника-одноклассника открыли нечто. Изначально в планах всего-навсего было при помощи стихов подколоть HIP-HOP crew из того же класса. Рэп, кстати, никто из четвёрки не любил. Сейчас любят. Один из «ебинизеров» – Василий Свиноухов – как раз накануне 13-летней годовщины под псевдонимом Lord Smyatka принял участие в записи демо рэп-альбома: Гнилоустье и Lord Smyatka «Талые Земли». Релиз этого года. Есть во ВКонтакте. А одноклассники-рэпперы давно сошли с дистанции. Лидер того школьного HIP-HOP crew стал барменом.

Подробно рассказывать историю кружка смысла нет. Проще зайти в группу «Веселье ЕбиниZера» во ВКонтакте. Там в темах есть история по годам. Из основателей остались двое, Свиноухов и Курвич. Василий Свиноухов на самом деле Лёша. Кузьма Курвич – Саша. Фамилии у них тоже другие. Когда придумывали псевдонимы, решили, что у одного будет, условно говоря, русский, а у другого, условно говоря, еврейский. Дошутились. Недавно при анонсе одного из литературных мероприятий разместили фото. Там Курвич сидел в компании людей с нерусскими фамилиями. Один из этих людей, не буду скрывать, я. Какой-то наблюдательный гражданин публично огорчился за самарскую поэзию: все нерусские, мол. Так Курвич стал евреем. У нас в Самаре, тогда город был ещё Куйбышевом, был очень любопытный поэт Александр Белоусов. Русский, православный, а стихи творил на… идиш. Заметная фигура, даже легендарная, среди поэтов-идишистов. Что если посоветовать Курвичу, окончательно вжившись в образ, перейти на идиш? На худой конец, на иврит.

Курвич – идеолог-координатор группы. Так он именуется, с согласия коллег. Магия псевдонима подействовала? Наверное, из V.E. самый известный. Ходит почти на все литературные мероприятия. Если вы куда-то не попали – расспросите Курвича. Он там был. Курвич планирует, где выступать, какие книги следующие издавать. Книги – сложенные пополам листы формата А4, сброшюрованные, подрезанные. А вышло их, если не ошибаюсь, семнадцать. Это уже идея и заслуга редактора-оформителя. Василия Свиноухова. Василий делает макеты, раздобывает где-то бумагу, распечатывает, брошюрует, подравнивает. Еще Василий хороший художник-иллюстратор. Рисует забавные картинки шариковой ручкой. Свиноухов работает на стройке, висит на канатах, смотрит на макушки прохожих с высоты. С дипломом врача. Даже с ординатурой. Третий из нынешнего состава V.E., Дмитрий Недецкий, присоединился к группе в 2006-м. И я в том же году начал принимать участие в их проектах. Поймал сейчас себя на том, что не знаю, настоящая ли фамилия у Недецкого или псевдоним. Скорее всего, псевдоним. А вот имя реальное. Недецкий любит длинные строчки и замысловатые речевые обороты. Вообще как поэт смотрится литературнее коллег что ли. Не в плохом смысле слова.

Делать книжки V.E. начали в 2005-м. Я их тогда и увидел впервые. И книжки, и живых «ебинизеров». Кажется, сначала всё-таки живых: на литературном вечере в баре «Сквозняк». Там они стали звёздами. И постоянными посетителями этих вечеров. Недавно приказавших долго жить.

Еще в группе были Илюха Шалфей, С.Кукушкина и Виктор Б., но со временем они отошли от литературных дел. Последний до сих пор занимает важное место в групповой мифологии V.E., благодаря отождествлению с персонажем текстов, легенд и мифов. У сюрреалистов был Жак Ваше, у футуристов – Божидар и Иван Игнатьев, а у V.E. – вот он, Виктор Б. К счастью, прототип персонажа жив-здоров. Просто отошёл от литературной деятельности и переехал в Сызрань. Когда я был членом группы скотофутуристов, у нас тоже был такой человек-персонаж мифа. Пропавший без вести Евген Додонов.

«Ебинизеры» воспевают насилие и разврат (ненастоящие). Уточнение в скобках принадлежит членам группы. Адепты литературного «разврата и насилия (ненастоящих)» в быту скромны и вежливы. Мухи не обидят. А в стихах буйствует плоть, пацаны с района трут тёрки, мегалитры спермы и алкоголя омывают разлагающиеся трупы и колонии кишечных паразитов (дань медицинским дипломам).

V.E. равноудалено от обоих крыльев литературного официоза. Условно говоря, от либерального и охранительного. Хотя, нет, от либерального дистанция меньше. Поскольку оно потрёпано и помято. Можно провести аналогию с тем искусством советских столиц, которое сейчас именуют неофициальным и неподцензурным. В Куйбышеве ростки такого искусства тоже проклёвывались. Но традиции не создали. В колониях с традициями туго.

День рождения праздновался в арт-клубе «Корица»: обувь надо оставлять при входе, ковровые покрытия на полу. Гостей немного. У всех чистые носки, без дырок. Кажется, все хорошо знакомы с виновниками торжества. Половина тоже люди пишущие. Пили водку. Члены V.E. читали. Держались уверенно, не ломая ритм при передаче слова от одного к другому. За многие годы научились понимать друг друга с полуслова. Почти всё прочитанное, увы, не для печати. Маргинально тематически. Далеко от литературной нормы стилистически. Нет спасительных для неофициальной поэзии темнот и метафизики. Поэты не призывают на помощь ни Бога, ни чёрта. Высказываются напрямую, без шифров. Неясности возникают разве что из-за незнания посторонними кружковых мифов и легенд. Дополнительный раздражающий стимул: чего они о себе возомнили? Найти на литературной карте края необитаемый остров и 13 лет культивировать на нём почву – это дорогого стоит.

Раньше в эпохи затягивания гаек поэзию такого рода обычно репрессировали. Вместе с авторами и немногочисленным кругом поклонников. В информационную эру инструменты работы с социумом тоньше. Неуловимый Джо неуловим потому, что кому же он нужен, чтобы его ловить.

Вероятно, нечто подобное имел в виду Григорий Сковорода, высекая на своём надгробии: «Мир меня ловил, да не поймал».

Георгий Квантришвили