Арток

Юбилейные торжества - прекрасный повод для подведения промежуточных итогов, поэтому давайте разберемся, что такое этот “творческий союз” и зачем он нужен.

В Самаре уже существует отделение Союза художников России. Эта монструозная организация обладает почти политической силой, поскольку является официальным правопреемником Союза художников СССР со всеми полагающимися мастерскими, турбазами и салонами, а также собственной газетой. Ясно, что вступление в Союз художников в официальных кругах уже является почетным признанием, и, соответственно, чтобы стать их членом, нужно пройти определенный качественно-стилевой ценз. Конечно, ценз этот весьма старомоден и для многих художников непроходим уже просто в виду разницы интересов старшего и младшего поколений. Поэтому возник другой Союз – “Творческий”, неснобистский, в котором никакого ценза нет и который объединил людей, которых не берут в СХР.

Зачем вообще нужны Союзы? Во-первых, за ваши членские взносы руководство занимается вашим пиаром: содержит сайт, организует выставки, печатает буклеты и т.д. Во-вторых, вы получаете удостоверение, что вы художник, и ходите бесплатно в музеи. В-третьих, если вы обращаетесь к галеристам или потенциальным заказчикам, вы говорите, что вы член такого-то Союза, что, конечно, звучит более солидно, чем если бы вы были свободным художником.

В этом смысле новый Союз – без сомнения, положительное явление, как и любая альтернатива. С другой стороны, есть один факт, казалось бы, мелочь, но ярко характеризующая эту организацию. А именно – прибавка к названию Союза слова “творческий”. Здесь очевидный плеоназм, излишнее уточнение. Разве может быть Союз художников – нетворческим? Разве нуждается в уточнении, что члены союза художников собрались, чтобы заниматься художественной, а не какой-то иной деятельностью? Излишнее использование слов для “творческих художников” становится манифестом: картины свои они сопровождают стихами и цитатами, в комментариях постоянно ссылаются на “красоту”, “воображение”, “иной мир” и “поиски”, иначе говоря, на самые общие и темные места из области самых инфантильных представлений об искусстве.

Но хуже всего, что все произведения на юбилейной выставке, за редким исключением, являются однообразным кичем. Перед нами огромное количество (в выставке приняло участие более 40 художников) трафаретных натюрмортов и пейзажей, лишенных всякой перспективы, картин с ходульными сюжетами, вроде “Странника” Валерия Куликова. Только в качестве издевки можно воспринимать портрет кота - “Хранителя” Татьяны Казаковой. А социально-бытовой натюрморт Елены Макеевой “Склянки… и баночка икры” (красной) может тронуть только очень бедного человека, и написан он плохо. Денис Бердников утверждает с этикетки, что его принципом являются слова Венедикта Ерофеева: “Нужно чтобы всякий предмет, попавшийся на глаза, мог стать темою”. Такими “первыми попавшимися предметами” в его картинах стали “Девочки на ступенях храма” (с  нарушенными пропорциями), заезженные “Пионы” и “Виноград и дыня” (причем точно такой же виноград, с теми же цветами и фактурой, изображен на соседней картине “Арбуз и виноград” Павла Базарова). Ясно, что у Бердникова с Ерофеевым на глаза попадаются разные предметы. А в уголке, как у персонажа фильма “Операция “Ы””, стоят гипсовые кошки для декупажей, раскрашенные Ириной Лаптевой, Еленой Колесник, Натальей Александровой и Татьяной Казаковой. Как вы понимаете, если Союз художников на пятнадцатилетие показывает разукрашенных кошек, ни о каких инновациях в этом Союзе речь не идет.

Впрочем, погоня за новизной и “направлениями” есть и тут, иначе это не был бы настоящий кич, бесстыдный в своем неотступном следовании моде. Так Елена Колесник обрабатывает свои фотографии в Phоtoshop и называет это “компьюарт”, причем фотографии она не коллажирует, не комбинирует, а просто пропускает через фильтр и получает что-то вроде заставки для рабочего стола Windows. Я решил узнать побольше о "компьюарте", и быстро выяснилось, что так называется журнал, посвященный печати и полиграфии. Не может не коробить, когда фотографы, то ли из стеснения, что их снимки недостойны называться фотографиями, то наоборот, чтобы набить себе цену, называют свои творения “арт-фото”. Но даже если вы наберете “арт-фотография” в Гугле – даже тогда самая скучная картинка будет интереснее, чем, например, кадр Александра Маврычева с макаронами-ракушками крупным планом и под названием “Люблю я макароны”. Одно время в художественной среде гуляло понятие “арток” – продукт несерьезного творчества, порожденного повальной модой на самовыражение, получившей в русском языке название “арт”. Отсюда арт-кафе, арт-пикник, арт-шоу и т.д. В одном ряду тут и компьюарт с арт-фотографией. На стенах тут такие же арт-картины.

Вообще очень трудно серьезно оценивать выставку, на афише которой смазливый юноша из рекламы чупа-чупсов глазеет на вас, раскрыв рот, пока на него сыпется конфетти – картинка, явно скачанная на просторах интернета. А в центре зала стоит конструкция, напоминающая свадебный торт, и вдобавок вся выставка увешана воздушными шарами. Такой триумф клоунады.

Но если все-таки встряхнуться и сказать себе: ну вот такая у них эстетика, они ко всем дружелюбны и хотят праздника – начнешь потихоньку искать что-нибудь менее кричащее и более оригинальное. Находишь неплохих скульпторов, например, Владимира Смирнова. Одна из его скульптур, “Колыбель человечества”, увеличенная, теперь стоит на Набережной. Формы напоминают о модерне и Генри Муре. О том, что эта выставка нужна, прежде всего, чтобы найти новых заказчиков, говорит статуэтка “Победителю областного конкурса Женщина – директор года”, выставленная тут же. Сергей Ключников - делает скульптуры из дерева, которые весьма изящно и ловко обыгрывают извивы и пустоты найденной мертвой древесины. Смущает только погоня за натуралистичностью в изображении голых женщин: от всегда налитых грудей до непременного бугорка Венеры. Самая любопытная скульптура на выставке – “Стриптиз” Владимира Рассказова. Другие его скульптуры, хотя также отсылают к традиции Александра Архипенко и кубистической скульптуре 1920-х, выглядят хуже, да и введение цветов в скульптуру было не продумано. А вот “Стриптиз” – вещь очень эмоциональная, монохромная стриптизерша здесь принимает позу распятого. Но эта работа 1991 года и передает нешуточные страсти, кипевшие в каждом российском художнике того времени.

Хорошими можно назвать работы Всеволода Денисенко и Владимира Щербина, весьма умеренных и спокойных художников, имеющих вкус и меру, владеющих цветом, на чьи картины хотя бы приятно смотреть. Открытием для меня стала  живопись Гавриловой Марии, ночные городские пейзажи которой выполнены с душой, но без лишней мелодрамы, которой грешат ее соседи по выставке. К сожалению, сдержанность, выдержка – это то, чего не хватает большинству участников ТСХ. Это видно на примере Ольги Емельяновой, которая вместо гобелена соткала чуть не мягкую игрушку розовых цветов размером метр на полтора. Или скульптора Владимира Шувалгина и художницы Светланы Мищенко, инкрустирующих свои произведения позолотой и стеклярусом.

В зале стоит запах краски. Мало что успел сообразить художник, пока нес свои картины на выставку. Ведь она подвернулась так неожиданно. Как снег на голову.

Сергей Баландин