Наши города что-то объединяет, я бы даже сказал, что тянет. В Самаре бежит самая большая в Европе река Волга, а Иркутск стоит почти на берегу самого глубокого в мире озера Байкал. Так что с водой (а значит и мозгами, для которых вода – основной компонент) у нас должно быть всё нормально.

А ещё у нас есть люди, которые любят говорить о свободе и защищать городскую историю. Кто-то просто гуляет по городу с журналистами и горожанками, а кто-то пытается доказать, что он – не осел, и всю эту красоту (а не какие-нибудь обычные деревяшки, как часто думает чиновники) нужно сохранить для потомков.

Вот и у нас в Иркутске на прошлой неделе горел очередной дом, являющийся памятником историко-культурного наследия. Хорошо, что потушили, и усадьба И.А. Ишаева еще будет нас радовать какое-то время своим взглядом. Ишаев был не просто предпринимателем в царской Иркутске, открывший ресторан «Модерн». Он придумал открыть синематограф, приглашал туда итальянских теноров, а иногда проводил чемпионаты по французской борьбе среди женщин.

Вспомнил я эту историю после одного телефонного звонка. Когда один дом тушили, другой разобрали по бревнышкам, освобождая площадку. Рассказывать о том, что прежде его вывели из объектов культурного наследия, которые защищает государство, не буду, скажу лишь одно, что еще полгода назад мы о нем рассказывали в нашем проекте «Исчезающий Иркутск» на одном из местных порталов. Теперь можно сказать, что это уже Иркутск исчезнувший.

Вот и Самара еще не забыла пожар семилетней давности, когда от дома Фирса Наймушина остались рожки да ножки. Власти наверняка обещали все сделать как было, восстановить, но как-то фотографии того места, где когда-то стоял это особняк, говорят об обратном. Уже никто не вспоминает, что в нем когда-то жили брат великого Толстого, один из столичных вице-губернаторов, и простите (далее скажу шепотом, чтобы не разбудить зверя в поисках нового «иностранного агента») посольство Британии. Работы начаты, деньги выделены, а за забором конь не валялся. Вот и за прошлый год сгорело шесть домов, если верить самарскому интернету. Все они «долбаные» деревяшки, разговоры о которых так не любят чиновники ни одного российского города, если только они не касаются несанкционированного сноса и постройки на том месте отеля и ресторана, мучаются, отмирают, но, как следует ожидать, собираются на том свете и обвиняют нас в нерасторопности, бессилии и просто в халатности.

Кстати, я люблю разговаривать с ними. С деревянными у меня особенно получается. Я могу задержаться у ставен или взглянуть на почти сломанную крышу, прикоснуться, и дом мне начинает отвечать, рассказывать об его жителях, удивительных историях и жизненных судьбах. Некоторые подумают, что это какая-то болезнь, чудак какой-то стоит и улыбается. Вот и Людмила Кузьмина, настоящий защитник старой и уникальной Самары, не просто преследуется, а подвержена таким унижениям, что от одних перечислений волосы дыбом встают. Для многих регионов Кузьмина – это бренд, но только не для Самары, ни старой, ни новой - современной, почти не честной, не открытой, не свободной.

Опять я о свободе. Уже полгода между Самарой и Иркутском летают самолеты. Летают не просто так – сел и полетел, а с двумя остановками в Красноярске и Новосибирске. Два сильных сибирских города пытаются кусаться и доказывать свое право на определение: депутаты Красноярского горсовета пытаются вернуть свои выборы градоначальника, наглым образом вырванные новым губернатором, а Н-ск, третий город страны, в 2014 году избрал мэром коммуниста, который пока отбивается, сохраняя выборы как институт. Самара почти единогласно сдает старину и Кузьмину. Ау, народ, ты где? Не ты ли пел: Ах, Самара-городок…? Андрей Филиппович Костин, ее автор, вряд ли бы одобрил. А Иркутск? Он неспокоен, хоть и родной мой город растерял и выборы, и желание за них и не только за них бороться. Но об этом будет уже другая история.

 

Алексей Петров, [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] блогер, краевед (Иркутск), специально для «Засекина»