Советский физик и диссидент, один из создателей общества «Мемориал», [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] доверенное лицо Андрея Сахарова, депутат Государственной думы РФ первого созыва и исполнительный директор общероссийского движения «За права человека» Лев Пономарёв [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]– один из редчайших экземпляров демократов «первой волны», которые по-прежнему находятся в центре политической жизни и скандалов, неизбежно с ней связанных. 7 апреля 2013 года нашему корреспонденту удалось побеседовать с известным правозащитником в кулуарах всероссийского съезда «Солидарности».

- Как изменилось положение правозащитного движения в России после декабрьских митингов 2011 года?

- До последнего момента практически никак не менялось, но сейчас стало ясно, что властью принято решение уничтожить правозащитное движение. Но уничтожается правозащитное движение в его, так сказать, старой форме. Это касается профессионально работающих правозащитных организаций, которые в основном финансируются из-за рубежа. Дело в том, что в России очень сложно найти деньги на защиту прав человека, на развитие демократических институтов и так далее. Мы могли бы существовать и на российские источники, если бы они были. Хотя сейчас Путин начинает давать деньги правозащитникам. И Московская Хельсинкская группа, и движение «За права человека» получили президентский грант, хотя это и настораживает нас самих.

- Не значит ли это, что власть хочет сделать правозащитное движение подконтрольным? Вы ощущаете какое-то давление в связи с финансированием?

- Пока нет. Другое дело, что это очень опасно. Вот сейчас никакого давления нет, мы уже второй год получаем деньги и делаем то, что мы делали всегда, тоже, что мы делали на западные гранты. Было время, когда мы получали деньги с двух сторон. Это даже смешно. Я получаю президентский грант и, например, гранд Фонда Макартуров, естественно, отчитываюсь и там, и там, и при этом меня пытаются объявить иностранным агентом. Получается, что Путин спонсирует иностранного агента? Так что ли?

Сейчас от нас требуют, чтобы мы зарегистрировались как иностранные агенты, но мы отказываемся. Мы не будем регистрироваться. Никто не будет регистрироваться. Дадут ли нам в России нужную сумму денег, н известно. Как и неизвестно, что будет дальше. Дело в том, что Запад тоже уходит от финансирования российских правозащитников, это очень заметно. Нашему движению сейчас отказали два фонда – Фонд Сороса и Фонд Макартуров. Но какую-то форму правозащитники найдут для самосохранения. Возможно, уменьшится количество сотрудников, которые получают зарплату, офисы у нас отберут. Будем искать, как решать все эти проблемы.

Одновременно с уничтожением профессиональных правозащитных организаций начала возникать масса волонтёрских правозащитных движений. Вот мы сейчас создаём правозащитное движение «Гражданская федерация». Я, кстати, надеюсь, что и Самарская область присоединится к этому движению.

- Расскажите подробнее, что это за движение, почему возникла потребность в его организации?

- Мы создаём это движение, чтобы обойти нормы «антимагнитского» закона, запрещающего россиянам с американским гражданством, а оно есть у Людмилы Алексеевой, быть учредителями некоммерческих организаций. После массовых протестов в последние годы образовалось массовое стихийное правозащитное движение. Это движение должно сплотить правозащитные организации, в том числе и для их собственной защиты.

- Зачастую стихийной правозащитной деятельностью занимаются непрофессионалы, люди без соответствующего образования. Их деятельность как вы оцениваете?

- Волонтёрское правозащитное движение может быть очень эффективным. Научились же наши граждане наблюдать за выборами – это замечательно, это ведь тоже правозащитная деятельность. Многие занимаются решением проблем в сфере ЖКХ, и тоже вполне успешно. Будем стараться обучать этих людей, помогать им, проводить какие-то семинары. Интернет даёт возможности обучать людей.

- Насколько эффективна правозащитная деятельность в условиях, когда в стране нет независимого суда?

- Это очень большая проблема. Суды, конечно, все подконтрольны власти. Если решается вопрос политический, любые суды проигрываются. Но если это суды, не завязанные на политических вопросах, то они зачастую выигрываются нашими людьми. Нужно учиться профессионально работать в существующих условиях. Мы живём в той стране, в которой живём. Конечно, проигрываем какие-то суды, но всё равно нужно идти в суд, выносить проблему в публичную плоскость. Нельзя сказать, что эта работа не приносит результатов. Например, мы боремся против насилия в системе исполнения наказаний. Бывает так, что суды проигрываются, наши факты не подтверждаются, а потом мы узнаём, что в колонии улучшились условия. Нужно использовать все возможности и бороться.

- Как вы оцениваете действия налоговой службы и прокуратуры и в целом кампанию давления на НКО, занимающихся правозащитной деятельностью?

- Я не заметил особого давления.

- Организация «Голос» сейчас подвержена такому давлению, её объявляют «иностранным агентом» и собираются штрафовать…

- Да, у «Голоса» появились такие проблемы. К нам до последнего времени не было никаких особых претензий.

- В Самаре уже почти два месяца продолжается внеплановая проверка регионального отделения «Голоса», недавно к фискалам присоединилась прокуратура. Налоговая вызывает на допросы наблюдателей, задаёт им вопросы, не входящие в компетенцию ведомства. Люди подвергаются давлению, которое уже приносит свои плоды – всё это пугает их.

- Нужно игнорировать такое давление. Угрозы же наблюдателям не поступают? Это просто непрофессиональная работа налоговой службы. Хотя я понимаю, что общение с госслужащими – это всегда стресс для граждан. Конечно, такие вызовы могут их напугать. И постоянные проверки – это тоже давление. Это психологическое давление на руководителей, сотрудников, наблюдателей. Я думаю, что нашим правозащитникам нужно обратить внимание на самарский «Голос».

Ясно, что мы находимся в тяжёлом состоянии. Я считаю, что в стране происходит конституционный переворот. Если заработает закон о государственной тайне, который пока не работает, появятся тысячи людей, которых могут посадить на длительный срок. Надо как можно больше привлекать общественное внимание к тому, что реально в стране происходит конституционный переворот. Люди должны знать, понимать это и массово протестовать. Может быть, массовости власти и испугаются.

Это должен быть протест в самых разных формах: контроль над выборами, забастовки, митинги. Сложно понять, проигрываем мы или нет. С одной стороны, это «Болотное дело», которое, скорее всего, доведут до конца. Но с другой стороны - выборы в Жуковском, которые проходили под очень эффективным наблюдением. И даже «Голос» сказал, что выборы прошли без значительных нарушений. Это уже успех правозащитного движения. Мы должны понимать, что ещё не вечер. И следующие выборы в Москве будут проходить под очень серьёзным наблюдением. Я, например, записался в избирательную комиссию, буду членом с решающим голосом. И мои сотрудники записались в УИКи. Нужно максимально участвовать в наблюдении за выборами, это единственный способ поменять ситуацию в стране.

- Ещё несколько лет назад, по крайней мере, в регионах, правозащитная деятельность воспринималась как некое чудачество, а словосочетание «защита прав человека» звучало с долей грустной иронии. Эта ситуация как-то изменилась? Каков сегодня образ правозащитника в общественном сознании?

- Да, есть такое, конечно. Этот образ складывался от бессилия правозащитников, защита прав человеком в нашей стране – это почти донкихотство. Но ситуация меняется, в правозащитное движение приходят новые, молодые активные люди, они хотят жить в другой стране и готовы её менять. Это масса людей, которых нам удалось собрать практически через Facebook, [Признан(а/о) экстремистской на территории РФ и запрещен(а/о)] [Признан(а/о) экстремистской на территории РФ и запрещен(а/о)] и мы создали «Гражданскую федерацию». Эти гражданские активисты – совершенно новые люди, если они согласились называться правозащитниками и состоять в правозащитной организации в период, когда правозащитников давят, это значит, что идея защиты прав человека стала обретать популярность и уважение. Я не знаю, как в регионах… Что вы мне можете сказать про Самару, меняется этот образ или нет?

- В Самаре сейчас ситуация с «Голосом» находится под пристальным вниманием интернет-изданий. Люди выказывают готовность защищать организацию. И профессиональные адвокаты на общественных началах защищают гражданских активистов, представляют их в суде.

- Это очень хорошо, люди объединяются, чтобы защищать права друг друга. Они требуют справедливости. Я думаю, что в Самаре тоже необходимо создать отделение нашего правозащитного движения. Нужно объединяться, чтобы защищать права человека. Тем более, как показывает ситуация в Самаре, правозащитникам тоже требуется защита.

Беседовала Елена Вавина