Информационный повод более чем вопиющ. Новоиспеченный министр образования выдвинул идею вдвое сократить бюджетные места в вузах, удалые удальцовцы принесли гроб к дверям Министерства образования и науки РФ, а из стен многих российских высших учебных заведений начали выдавливать тех, кто засветил себя в актуальном протестном движении.

Думая о новой министерской инициативе, вспоминается название фундаментальной работы современного английского филолога Билла Ридингса «Университет в руинах». В самом деле, даже если посмотреть на то, что происходит с российским высшим образованием, сдерживая эмоции, хотя это почти невозможно человеку, который вот уже 25 лет связан с классическим университетом (конечно, номинально классическим, потому как от классических образцов он весьма далек), сначала как его студент, потом как его преподаватель, то картина получится крайне удручающая.

Современный российский университет – это даже не универсам, чистую товарную логику еще можно было бы как-то понять, это закрытая, феодальная, коррумпированная, бюрократическая корпорация, с самодовлеющим и неограниченным «политическим» ресурсом администраций, превратившая в фикцию практически все карьерные точки роста, бесконечно далекая от выполнения своих исконных задач по производству универсального контакта с миром, в ходе которого человек не только постигает жизнь, но и получает возможность собирать самого себя в нечто осмысленное. Неслучайно российские университеты по международным рейтингам не попадают даже в сотню лучших мировых высших школ.

И что предлагает министерство? К чему приведет озвученная министром мера, якобы предназначенная для улучшения высшего образования путем увеличивающейся в результате сокращения бюджетных мест суммы денег, выделяемой государством на одного студента и как следствие – увеличения зарплаты преподавателя? Во-первых, кто поверит в эти мотивы? Кто поверит в то, что нашему государству вообще говоря нужно качественное высшее образование? Несмотря на то, что без высококлассного высшего образования любая нация просто не конкурентоспособна, и это всем ясно, думаю, что нашему государству никакое качественное образование не нужно, потому что качественное образование порождает умных, рефлексивных и свободных людей, а такие люди только мешают нашему государству воспроизводить свои трансисторические паттерны, включающие на зависть всем внешним врагам величественное презрение к собственным гражданам, к собственному населению. Иначе чем объяснить фатальное отсутствие академических свобод в наших вузах? Как же их можно допустить, ведь университеты – это всегдашние рассадники фронды, инакомыслия.

Современная европейская правовая государственность рождена в головах университетских выпускников, во всех этих гоббсо-локковских трактатах, в горячих, но рациональных дискуссиях. Поэтому немецкие философы-идеалисты, которые сказали самое яркое слово по поводу идеи университета, от Канта и Гумбольдта до Ясперса, вполне могли допускать мысль о равноправном диалоге государства и университета, о том, что государство охраняет свободу университета, в обмен на которую университет производит для государства разумные основания.

У нас все гораздо круче. «Современная» российская государственность по существу до сих пор архаична, а возникла она совсем из других источников, в стороне от судеб рациональности и критического разума. Российский университет, некогда возникший в атмосфере абсолютизма, до сих пор несет на себе печать абсолютистского замысла.

Мера, предложенная министром, взятая изолированно, однозначно приведет к уменьшению доступности высшего образования, даже такого, какое есть, потому что образовательные кредиты, о которых говорится на полном серьезе, в отсутствии каких-бы то ни было специальных программ и фондов, помогающих получить образование тем, кто действительно этого хочет, но не располагает деньгами, - это путь в никуда. Кроме того она означает мощный удар по тем специальностям и факультетам, которые недостаточно престижны для общественного сознания, недостаточно коммерчески привлекательны в своей перспективе, - например, по факультетам русского языка и литературы. А это именно те факультеты, которые в ХIХ и ХХ веках отвечали за идентичность национальной культуры и отвечают по сей день и, кстати, не только в России. Русский язык и литература никогда не смогут конкурировать с юриспруденцией или экономикой, из-за чего ректоры повсеместно делают свои административные выводы и, понятно, что в пользу денежноемких специальностей.

Эта мера могла бы тем не менее иметь положительный эффект, но только в комплексе с другими мерами, которые бы изменили наше высшее образование принципиально и дали бы ему единственный шанс на отчаянный рывок вперед. Ведь сегодня в высшей школе сложилась парадоксальная и пугающая своей безысходностью ситуация, когда в коррупции, в формализме, в некачественном образовательном и научном процессе заинтересованы фактически все его стороны: ректоры – потому что они загребают огромные деньги (это сотни тысяч рублей в месяц только по официальным декларациям), а отчитываются они не перед обществом, не перед трудовым коллективом, а перед государственными чиновниками, вверх, по коррупционной вертикали, прямо в зев двухголового Минобрнауки, - и мы знаем, как происходят эти отчеты; преподаватели – потому что результаты их труда никак не отражаются на их зарплате (печально-убогой даже у профессора), поэтому наши университеты никак не станут по-настоящему исследовательскими, какими они вообще-то должны быть; студенты – потому что они в основной своей массе, и это вполне понятно, приходят не за знаниями и не за получением исследовательских навыков, а за пресловутыми корочками, стандартными дипломами единого образца – этими охранными грамотами, на самом деле ничего не гарантирующими, но по негласным конвенциям служащими формальной и унифицированной путевкой в жизнь. Это СИСТЕМА, вопреки и назло которой в вузах все еще работают многие выдающиеся и профессиональные ученые, исследователи и педагоги по призванию… Но именно вопреки … Тем более если речь идет о сотнях провинциальных российских вузов…

Какие меры должны быть осуществлены, причем срочно, чтобы не потерять пару поколений, поскольку в не очень далекой перспективе всеобщая информатизация вообще может смыть огромной волной привычные нам институциональные формы получения знаний? Вынужден говорить скороговоркой.
1) Немедленная отмена государственных дипломов единого образца, этого монстра, которого нет больше нигде, обессмысливающего напрочь все прочие реформы. В результате этой отмены начнется реальная, а не симулированная конкуренция дипломов высших школ, заработает требовательная и взыскательная экономика престижа, руководители вузов будут вынуждены ввести политику качества образования, предполагающую, в частности, и подлинную конкуренцию профессорско-преподавательского состава, явленную в том числе в принципе «Publish or Perish».

2) Отмена дипломов единого государственного образца должна дать старт реальной конкуренции государственного и частного высшего образования. В европейских странах, в Америке, в Японии, в Южной Корее и т.д. пропорция государственных и частных вузов разная, где-то, как во Франции, больше государственных вузов, где-то, как в Америке, больше частных, но везде есть конкуренция, это просто закон существования высшей школы. По существу государство оплачивает то высшее образование, которое необходимо ему в целях воспроизводства собственной безопасности и идентичности национальной культуры. Остальное – оплачивает общество, но при хорошо выстроенной системе финансовой поддержки (вузовские и межвузовские фонды, бизнес-программы) тех, кто не может сам заплатить за свое обучение, но доказал свою готовность учиться. Наличие такой системы – один из важнейших аспектов партнерства государства и институтов высшей школы.

3) Узаконение давно и везде действующих принципов академических свобод (равно в частных или государственных вузах), согласно которым университет сам решает чему учить, кто должен учить, как учить, кого учить и, что очень важно, кто должен руководить университетами. Наконец-то заработают принципы саморегуляции академических сообществ, академической демократии.

4) Узаконение совершенно новых принципов ротации и отчетности ректорского корпуса и всех ключевых должностных лиц в университете. Наступит конец чудовищному академическому сервилизму, заработает академическое самоуправление, возникнет нечто хотя бы отдаленно похожее на меритократию («власть достойных»).

5) Интеграция в мировую вузовскую науку. Так, чтобы не слыть социологом только в глазах своих подчиненных и ближайших коллег.

6) Переход к контрактной армии, потому что страх перед армией остается одним из ключевых мотивов, по которым молодые люди приходят в университет.

Это только самое основное, а еще устаревшая дисциплинарная и крепостная система факультетов… а еще совсем уже смешная ВАК и комичная система вузовских научных советов… а еще…

Виталий Лехциер, доктор философских наук, профессор Самарского государственного университета