Сто дней назад «национальный лидер» и фактический правитель России с 31 декабря 1999 года снял со своего лица тесноватую маску премьера и снова надел на себя - такую родную и такую желанную - личину президента. 7 мая 2012 года Владимир Путин торжественно, помпезно, неотвратимо, выразительно въехал по идеально очищенным от населения киношным московским улицам в столичный Кремль. Это было в понедельник. А уже в четверг, то есть через три дня с начала своего третьего срока, Путин принял отставку многолетнего главы Мордовии, старомодного, простоватого, но абсолютно преданного, надежного и цепкого Николая Меркушкина. Чтобы тут же назначить его губернатором Самарской области.

Побыв всего двое суток в качестве врио, Николай Иванович вполне прогнозируемо в условиях дрессированной демократии был почти единогласно утвержден депутатами Губернской думы новым, третьим в постсоветской истории, губернатором Самарской области. Самоуверенный, циничный, пиаристый, но бестолковый и транзитный Артяков уступил место посконному, периферийному, соцреалистическому «крепкому хозяйственнику» - гораздо более жесткому и педантичному областному начальнику.

«А был ли мальчик?» – прыгает, скачет, доносится то оттуда, то отсюда риторический русский вопрос. Мальчик был. А в нашем случае было два мальчика: Дима Медведев и Володя Артяков. При всей непохожести и даже противоположности двух этих мелодраматических персонажей - между ними есть нечто общее и родное. Инфантилизм и симуляция. И даже гедонизм. И, конечно, глупость. Оба не командиры, но и не «людоеды». Один - «Димовочка», этакий маленький принц с большим айпадом в руке, блюститель места. Другой – долговязый, трафаретно говорящий и недалёкий «чёрный металлург», «тайный агент», рособороновец с замашками денди. И оба – синонимы пустопорожнего пиара и многозначительной паузы. Необходимой передышки. Перекура. Перевала. Перекуса…

Доперекусывались… Инфантосимулякр и любитель либеральной фразы доигрался до протестного карнавала и диетического мятежа рассерженных горожан. А «ростехнологический броненосец» довёл регион, как кажется не только малочисленной самарской оппозиции, едва ли не до абсолютно откатной государственной экономики…

Что точнее всего характеризует первые 100 дней Путина после игры в тандем? Возвращение клеветы в уголовную статью через полгода после того, как Медведев сделал её административной? «Драконовские» законы о штрафах и наказаниях в связи с нарушениями при проведении митингов и прочих акций протеста, о НКО в роли «иностранных агентов», о «чёрных» интернет-списках? Уголовное преследование Навального и Гудкова? Беспардонные обыски и жесткие задержания? Окончательное и кафкианское вырождение судебной системы? Конечно же, всё вместе, ибо всё вместе это и есть «Путин-апгрейд»-2012. Но ещё почему-то возникает и не растворяется в политическом воздухе слово «реванш» или даже «месть». Правда, особо продвинутые шутники уже переделали расхожую фразу о том, что «малоизвестный политический деятель Брежнев жил в эпоху Аллы Пугачёвой». Теперь она звучит страшно обидно для Владимира Владимировича. Понятно, что вместо Брежнева отныне он, а вместо Пугачёвой панк-группа «Pussy Riot»…

Николай Меркушкин в первые сто дней на самарской земле достаточно чётко формализовал три отличительные черты своей «губернаторской походки». Первая – возрождение научно-патриотических традиций. В самарской версии – аэрокосмического комплекса. Вторая - крепкое хозяйство, чистота и благоустройство, борьба с разгильдяйством и гнилым ЖКХ. Проявляется это пока, прежде всего, в «шпынянии» мэра Азарова и информационно-публичном дискомфорте, в который окунают самарскую городскую администрацию. И третья – недвусмысленные угрозы коррупционерам и откатчикам «артяковского призыва». Угрозы недвусмысленные, но пока риторические. Про то, что губернские объекты «съедают» в два, а зачастую и в три раза больше, чем стоят, мы догадывались и до нового губернатора. Впрочем, замороженное строительство «Лада-арены» и перенос конкурса на проектирование территории для нового футбольного стадиона – уже не риторика. Все эти три определяющие «черты» подчинены главной миссионерской задаче Меркушкина – не подвести Владимира Путина и, несмотря на все стрелки и тёрки, провести в Самаре матчи группового этапа чемпионата мира по футболу-2018.

Сто дней, а тем более одиночества – это, конечно, метафора. Габриэль Маркес тут совсем не при чём. Или «предчувствие гражданской войны», ортодоксальная идеология тоталитаризма и ответный радикальный эстетический террор - не только игра в историю, но и наши вполне реальные и уже осязаемые жизнь и судьба?!.

А в Самаре-городке, даже несмотря на удивительно бесчеловечное благоустройство, как-то по-домашнему тихо и уютно. И метла Николая Меркушкина пока совсем не напоминает карающий меч возмездия…

 Глеб РАЙТ

 P.S. Что увидели, почувствовали и поняли после ста дней возобновленного президентства Владимира Путина и внезапного губернаторства Николая Меркушкина один из ведущих губернских адвокатов, а также самый заметный губернский депутат и самый узнаваемый губернский медиа-менеджер – Засекин. Ру решил узнать у них самих непосредственно. 

АЛЕКСАНДР ПАУЛОВ: «Коррупцию в нашей стране никогда не изжить»
(Адвокат, председатель коллегии адвокатов Самарской области)

- С момента возвращения Владимира Путина на пост президента прошло сто дней. Чем для Вас запомнилось это время?

- Хочется ответить словами известной песни: «Отряд не заметил потери бойца, и «Яблочко»-песню допел до конца». Что Путин, что Медведев — суть одна и та же. Они просто меняют друг друга по очереди.

- С возвращением Путина многие отмечают заметное ужесточение законодательства...

- Все ожидали, что с приходом Путина начнётся затягивание гаек. Это вполне ожидаемо, я не удивлён. И не удивлюсь, если это только начало. Будет только хуже.

- А Николай Меркушкин — какое у Вас впечатление от его работы?

- Не могу пока сказать ничего ни хорошего, ни плохого. Слишком мало времени прошло... А так — дороги по-прежнему нормально не делают, ситуация с Мундиалем как-то зависла. Но нужно время, хотя бы год. Путина-то мы ещё с прошлого тысячелетия знаем, а с Меркушкиным едва знакомимся.

- В качестве одной из основных своих задач Николай Меркушкин называет борьбу коррупцией. Как Вы думаете, каких результатов он достигнет?

- Он не имеет права бороться с коррупцией никоим образом. Не имеет на это полномочий. Говорить мы все умеем... Упразднить, скажем, коррупционные начала, например, в торговых аукционах — это да. Но не бороться с коррупцией, нет. Его работа - руководить нашей губернией, но ни в коем случае не силовыми структурами, которые входят в систему федеральной власти.

- Со своей стороны Николай Меркушкин может опосредованно влиять на коррупцию в Самаре, например, как он обещал, создавать прозрачную систему критериев оценки объёмов трансфертов для муниципалитетов...

- Дай Бог! Его бы устами да мёд хлебать! Но ответ на ваш вопрос не в словах, а в результатах. Вы вот можете назвать хотя бы одно громкое коррупционное дело за последние полгода? Кого из чиновников поймали или пытаются хотя бы поймать? Я, конечно, не считаю врачей, которых ловят за пятьсот рублей... Что, в Самаре нет коррупции? Или откаты не делают? Воз и ныне там. Это просто очередная кампанейщина. Начинается она обычно в Москве, там же и заканчивается. Один Меркушкин ничего не сможет с коррупцией сделать. А у нас сейчас за борьбу с ней отвечают такие, как Лекторович. Покуда это так, коррупцию в этой стране никогда не изжить.

 

МИХАИЛ МАТВЕЕВ: «У граждан страны нет ощущения стабильности»
(Депутат Губернской думы)

- С момента возвращения Владимира Путина на пост президента прошло сто дней. Что для Вас стало определяющим за это время?

- Мы помним, что в своём время в ходе избирательной кампании ещё на выборах в Государственную думу пресс-секретарь Владимира Путина господин Песков говорил, что россиянам предстоит увидеть Путина в версии 2.0, что, вне всякого сомнения, после президентских выборов он будет не только проводить новую политику, образовывать новые союзы, но и сам предстанет другим человеком. В этом плане, конечно, я не увидел за сто дней какой-то принципиальной перезагрузки образа Владимира Путина. Скорее, он вернулся к своему образу, который сформировался в период мюнхенской речи и который наиболее гармонирует с ним самим, в котором он уверенно и естественно себя чувствует. Это образ жёсткого, бескомпромиссного политика, который точно знает, в чём правда жизни и который не обращает внимания на какие-то попытки его с намеченного курса сбить, рассматривая их исключительно как провокации. В то же время этот образ у многих граждан вызывает симпатию, и я бы не сказал, что все его решения за эти сто дней вызывают у граждан отторжение. Где-то он, напротив, набрал очков. Это, на мой взгляд, достаточно последовательный курс, вполне понятный. Никаких неожиданностей. В то же время, сохраняется определённая интрига, связанная с тем, какой курс может обеспечить политическое долголетие Путина.

- И всё-таки что для Вас самое главное в новом-старом Путине?

Я бы разделил правление Путина в эти сто дней на две основные составляющие: внутренняя политика и внешняя. Если посмотреть на политику внешнюю, то произошли достаточно серьёзные изменения, по сравнению с политикой, демонстрируемой Дмитрием Медведевым, скажем, в отношении Сирии. Если рассматривать ситуацию с Сирией как некое зеркальное повторению ситуации с Ливией, то, конечно, позиция России кардинальным образом изменилась. Это во многом отработка такого своеобразного державного подхода, понятного избирателям, позиции противовеса США. То есть, на примере Сирии, видно, что Путин за эти сто дней сумел прежние слабости России, которые были продемонстрированы во внешней политике в период Медведева, каким-то образом дезавуировать и предстать в традиционном для России образе лидера сильной державы. Насколько уж у нас имеется действительно реальная возможность противопоставить что-либо США и большей части Европы — не совсем понятно. Но, во всяком случае, стало чётким блокирование с Китаем по большинству внешнеполитических вопросов.

Что касается политики внутренней — тут, конечно, идёт период ужесточения наказаний, связанных с инакомыслием. Но при этом, могу сказать, на фоне всех этих событий Путин не только теряет какие-то очки со стороны либерально мыслящих граждан, но и достаточно чётко позиционирует себя в качестве человека, который спасает Россию от происков внутренних врагов, пятой колонны и так далее. И по многим позициям, по тому же пресловутому делу Pussy Riot, я лично Путина поддерживаю. Это может казаться удивительным, учитывая, что к правлению Путина я вообще-то отношусь с очень большой долей критики, но это так. Поэтому я бы не стал однозначно оценивать его поведение внутри страны, как поведение совсем непоследовательное, нелогичное, которое неизбежно приведёт к краху. Скорее, вопрос в том, кто первым — власть или оппозиция — предложит обществу какую-то внятную повестку, какую-то внятную парадигму, которая бы позволила получить большинство голосов. Потому что на данный момент, по моим ощущениям, ни Путин, ни оппозиция в лице так называемого формирующегося координационного совета вокруг Удальцова, Немцова, Собчак, Навального и прочих, не могут претендовать на консолидацию вокруг своей позиции абсолютного большинства жителей России. Две трети нет ни у кого.

Это очень тревожная обстановка — обстановка политической нестабильности, которая продолжалась все сто дней Путина. Поэтому, на мой взгляд, основное, чего он не смог добиться за эти сто дней — это создать у граждан страны ощущение стабильности. Наоборот, ощущение политической стабильности с каждым днём рассеивается. Это большой сигнал тому же Путину, что нужно искать какие-то коалиции. В одиночку он вряд ли сумеет проводить политику, которая позволит ему продержаться у власти.

- Скоро можно будет и Николая Меркушкина поздравить с первыми ста днями... Как бы Вы охарактеризовали этот период?

- Из этих ста дней, как минимум, треть пришлась на каникулы, поэтому объективно жизнь политическая и экономическая затихла. Но я могу отметить несколько важнейших таких индикаторов, по которым можно оценивать деятельность нового главы региона.

Первое — это его кадровые назначения. Они характеризуют, скажем, те группы, которые на него влияют, с которыми он согласен считаться. На мой взгляд, наиболее важным среди следствий произошедших кадровых назначений является серьёзное ослабление позиций «Волгопромгаза», ключевой финансово-промышленной группы для региона, которая оставалась при политико-экономической власти при всех губернаторах и мэрах крупнейших городов. Удаление из правления многоопытного министра финансов Павла Иванова, [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] ослабление позиций ряда министров или их уход из правительства, который тоже связывали с «Волгопромгазом» - всё это говорит о том, что, по крайней мере внешне, Николай Меркушкин дистанцировался от ключевой группы влияния в Самарской области, и это было неожиданно и ново... Не буду глубоко анализировать последующие кадровые решения. А просто отмечу в целом, что главное здесь — ослабление позиций «Волгопромгаза».

Второе — это ставка, когда речь зашла о ключевых позициях, на проверенные мордовские кадры. Из этого можно сделать вывод, что всё-таки некий период мордовского влияния будет нарастать и в политике, и в экономике, и в культурной стороне. Тут и неожиданный всплеск интереса к мордве, которая живёт на территории Самарской области и прочим делам — всё это очередной раз показывает, что является определённой составляющей внутренней политики губернатора Меркушкина. Судя по тому, что он во многих ситуациях сравнивает два региона, не в пользу самарского, говорит о том, что определённая экспансия каких-то политиков, бизнесменов, каких-то подходов к решению тех или иных вопросов, будет продолжаться. Я не оцениваю это, как нечто плохое. Может быть, это и хорошо. Другое дело, что мы пока не видим важнейшего индикатора — каким образом будут распределяться финансовые потоки. Какие банки будут обслуживать бюджетные средства, у кого будут браться кредиты, какие компании будут обслуживать наиболее финансово ёмкие направления, как, например, строительство, дороги, ЖКХ, закупки для организаций здравоохранения и образования... Пока не совсем понятно, каким образом изменится круг допущенных к столу, если пользоваться термином Фазиля Искандера. Кто будет допущен к столу — этот вопрос остаётся открытым, я его за эти сто дней не отследил.

Ну, и третий момент, который имеет смысл отметить — это чисто бытовые вещи, связанные с восприятием губернатора населением области, его публичное, общественно-бытовое такое позиционирование. За эти сто дней стало очевидно, что Николай Меркушкин очень сильно отличается в манере держать себя от большинства прошлых губернаторов, и особенно от Владимира Артякова, память о высокомерном поведении которого ещё жива. Здесь можно сказать, что Меркушкин продемонстрировал себя, как более открытый для людей политик, несколько популистского в хорошем смысле типа. Он не чурается ездить по городу, где-то выходить из автомобиля, общаться с простыми людьми... Меркушкин демонстрирует стиль въедливого и дотошного хозяйственника, который, к примеру, выясняет марку бетона, он выясняет, какой процент школьников сдал ЕГЭ по физике и прочие въедливые моменты, которые повергают в страх и трепет чиновников, но которые очень нравятся населению, потому что они показывают нового губернатора как человека практичного, хозяйственного, чёткого, такого делового.

При этом отмечу, что та удавка, которая была наброшена на шею самарских СМИ при Иване Скрыльнике, как-то естественным образом была отпущена, и пока у меня нет доказательств, что со стороны нового губернатора поступала какая-то команда по введению политической цензуры в отношении СМИ. Многие средства массовой информации, насколько мне известно из общения с рядом редакторов, которые прежде находились под достаточно жёстким информационным контролем нашего «министерства правды», они никаких указаний, каким образом нужно освещать политику губернатора, о ком можно писать, о ком нельзя, не получали. Это удивило меня, учитывая ту информацию, которая к нам доходила из Мордовии — она свидетельствовала о том, что там отсутствует свобода слова, не выходит в эфир «Эхо Москвы», не печатается «Новая Газета», а журналистов, критикующих власть, сажают в тюрьму. Пока, как ни странно, ничего подобного в политике нового губернатора не видно. На мой взгляд, это очень приятное открытие. Может, это долго не продлится, но пока я бы отметил это в числе значимых моментов, связанных с имиджем Меркушкина.

В целом, если свести всё к одному, то получается так, что я лично достаточно положительно отмечаю эти сто дней. Особенно учитывая, что Меркушкин, будучи человеком назначенным против воли жителей области, уже получил из-за этого на ровном месте достаточно серьёзный антирейтинг. Может, он не заслужил его. Меркушкин за эти сто дней предпринял определённые шаги для того, чтобы понравиться и простым гражданам и представителям власти и, может быть, продемонстрировать абсолютно новые подходы, к которым не привыкли.

Не могу сказать, что открытость губернатора носит абсолютный характер. Были случаи, когда мне необходимо было встретиться с губернатором, и эта встреча происходила день в день, буквально по звонку в приёмную. Но за эти сто дней были и случаи, когда мне приходилось в течение двух недель ждать, пока приёмная губернатора каким-то образом переварит информацию о том, что депутат Матвеев хочет встретиться с Николаем Меркушкиным. Я пока не делаю из этого никаких далеко идущих выводов. Я думаю, сейчас каникулы закончатся, и исполнительная и законодательная власть войдут в режим постоянной работы. И тогда станет понятным, как будет строиться это взаимодействие.

 

АНДРЕЙ ФЁДОРОВ: «Пусть меня назовут мракобесом, но Путин должен быть еще жёстче»
(Генеральный директор ЗАО «КоммерсантЪ-Волга»)

- Со дня возвращения на пост президента России Владимира Путина прошло сто дней. Примерно столько же нашу губернию возглавляет Николай Меркушкин. Как Вы оцениваете период правления этих политиков?

- Я об этом, вообще говоря, не задумываюсь. Потому что я занимаюсь своим делом и своей работой. И мне, по большому счёту, до некоторой степени безразлично, кто там сидит в президентском кресле: Путин, Медведев, Навальный, Брежнев, Сталин, Косыгин, Подгорный или кто-то другой.

Что касается лично меня, то возвращение Путина в кресло президента, ровным счётом никак не изменило условий моей работы и условий моей жизни. Если не считать, что достаточно серьёзный скачок сделала инфляция... Это, понятно, в том числе, и личная моя проблема. Но она везде имеет место быть.

Что до принятия ряда законов, о которых сейчас очень много говорит так называемая либерально-демократическая общественность, то, могу сказать, что эти законы мне тоже не больно нравятся. В том смысле, что я, например, на митинги не хожу, но мне важно понимать, что у меня такая возможность есть — она прописана в Конституции.

Мне не больно нравится закон, связанный с возвращением в Уголовный кодекс статьи «Клевета». Но он мне не нравится не сам по себе, а именно из соображений его практического применения. Потому что я, двадцать пять лет проработав в журналистике, всё постсоветское время, прекрасно помню, как такой возможностью пользуются самые, скажем, разные люди, причём, когда дело касается отнюдь не каких-то политических вопросов, а чисто бытовых, хозяйственных споров. Поэтому, я думаю — и очень опасаюсь до сих пор — что закон будет использован именно для решения таких вопросов, что не есть хорошо.

В остальном же, я не думаю, что для меня лично произошло какое-то там ущемление каких-то моих прав, свобод, что на них наступают... Я полагаю, что наша страна в силу ряда причин, не связанных с Путиным, переживает очень сложный период. Но при этом, за последние, скажем, десять лет не было каких-то серьёзных стресс-подножек, когда ты не знаешь, что будет дальше, когда твоя жизнь постоянно ухудшается... Моя жизнь постоянно улучшается. Она улучшалась и при советской власти. Просто я всегда для себя знал, что мне надо быть профессионалом и много работать. Никогда ни от кого ничего я не ждал.

Что касается постоянного визга, по поводу того, что наступают на горло нашей свободной песне, то власть, мне кажется, должна действовать гораздо более жёстко по отношению к той очень тонкой элитарной прослойке, которая оказалась не у власти, но очень хочет туда попасть. Потому что вся эта возня, весь этот визг вселенский, активно поддерживаемый западными изданиями, достаточно сильно, на мой взгляд, нам мешает. Если посмотреть на всё это с другой стороны, можно увидеть, что те проблемы, которые в нашей стране есть — пусть медленно, пусть тяжело — но решаются. И вот этот постоянный скрежет зубовный меня лично давно уже раздражает. Когда я на всё это начал смотреть более внимательно, я понял, что за всем эти не стоит никакого конструктива. Визг — он и есть визг. Визг, который, на мой взгляд, - здесь меня обвинят, конечно, что я мракобес и всё такое — очень хорошо оплачивается. Оплачивается он хорошо и активно именно в последние годы, потому что у России есть возможности действительно двигаться вперёд. Когда рассказывают про трёх этих девиц из Pussy Riot, когда рассказывают, что здесь Путин во главе кровавого режима - мне так от всего этого тошно. Я думаю, власть двигается в верном направлении. Власть должна быть жёстче. Ни в коем случае в существующей ситуации нельзя проявить слабину и сделать то, что в своё время и в похожей ситуации сделал Государь Император Николай II, когда он отрёкся от престола, после чего страна, на 80 лет погрузилась чёрти во что.

Что касается Меркушкина, я полагаю, что Николай Иванович — а я внимательно наблюдаю за тем, что он делает — эти сто дней провёл очень грамотно и плотно для себя. Он, как я понял, в целом вошёл в круг тех проблем, которые есть в Самарской области, а они очень существенно отличаются от круга проблем Мордовии, в силу того, что эти регионы разные и по размеру, и по объёму и характеру внутренних активов. Так вот Меркушкин, как мне кажется, достаточно плотно в курс дела вошёл. При первом приближении выстроена команда и, я думаю, дальнейшие корректировки произойдут ещё до нового года. То что Меркушкин делает, то, что он говорит, то, как он себя ведёт — это для меня всегда было важно — меня лично устраивает. Я рад, что он появился здесь в качестве губернатора Самарской области.