Вчера, 3 июля, поздно вечером скончался выдающийся самарский гражданин, педагог, просветитель и человек Исай Львович Фишгойт. Он стоял у истоков создания ГМК-62, организовал музыкальный фестиваль имени Дмитрия Кабалевского, явился одним из отцов-основателей Грушинского фестиваля, Грушинского клуба, фонда и музея Владимира Высоцкого в Самаре.
Эту трагическую новость порталу Засекин.Ру прокомментировал доктор филологических наук, преподаватель Михаил Перепёлкин.
- Исай Львович Фишгойт был одним из тех людей, которые как-то входят в жизнь, в биографию и в ней присутствуют постоянно. Мы познакомились, когда проводили первую конференцию, посвящённую Владимиру Высоцкому, это был где-то 2000 год. Исай Львович входил в состав организационного комитета, и мы тогда начали достаточно плотно общаться и потом общались по самым разным поводам.
Но дело здесь даже не в личной потере, дело в том, что уходят совершенно особые люди. Исай Львович был человеком, которому всё, что происходило в городе, относилось это к его сфере интересов и занятий или нет, было небезразлично. Если возникала какая-то проблема, он всегда стремился помочь. Если сам не мог помочь, вспоминал кого-то из друзей и направлял к ним. Благо, все были его друзьями и учениками, он всегда мог подсказать, к кому обратиться. Это был человек-магнит, для которого дружба тоже была своеобразной профессией, родом деятельности. Таких людей, которые переживают за всё, болеют за всё и несут ответственность за всё, становится, к сожалению, всё меньше и меньше. Он был именно таким.
Исай Львович был настоящим самарцем, жил в старом городе на втором этаже дома с совершенно особой лестницей. Он очень любил рассказывать о своём доме. Для него этот самарский быт, самарские дворы – всё это было тоже очень важно.
Это может проиллюстрировать один случай. Я познакомил Исая Львовича с актёром Василием Александровичем Соболевым, который вырос в Самаре и был сыном известного самарского краеведа. Он приехал в Самару, мы сидели в Литературном музее и пили чай. Они росли в одних и тех же дворах, играли на одних улицах. И у меня на глазах они стали вспоминать эти улицы, эти дворы. В какой-то момент я отлучился, прихожу и понимаю, что сейчас эти два седовласых, благородных человека раздерутся. Я пытаюсь понять, в чём же дело. Они стали выяснять, на какой из улиц, на Некрасовской или на Льва Толстого, стоял какой-то пивной ларёк, и не могут сойтись во мнении. С одной стороны, эта ситуация смешная и абсурдная, с другой стороны, это, как мне кажется, характеризует исконных самарцев, для которых город существует не здесь и сейчас, а во всей его длинной, протяжённой истории, и то, что было 60 лет назад – это очень важно, надо эту истину выяснить. И они эту истину выясняли чуть ни до кулаков.
Передо мной сидели два мальчишки, взъерепенившихся, нахохлившихся, надутых друг на друга. Мне кажется, что в Исае Львовиче был жив этот юношеский, детский интерес, умение по-детски любить и по-детски реагировать. Таких искренних людей тоже немного осталось, к сожалению.
