Вышла в свет книга слависта, переводчика и издателя Карла Проффера (1938?1984) «Без купюр» (пер. с англ. В. Бабкова, В. Голышева. – М.: АСТ, CORPUS, 2017. – 288с.). Издание подготовлено вдовой филолога славистом Эллендеей Проффер Тисли.

Карл и Эллендея Проффер вошли в историю русской литературы как ее исследователи, переводчики и, прежде всего, издатели. В 1971 году в небольшом американском городке Энн Арбор, что находится в озерном штате Мичиган, супругами было создано издательство «Ардис Паблишинг». В качестве логотипа Профферы, руководствуясь пушкинским афоризмом «Переводчики – почтовые лошади просвещения», выбрали гравюру Владимира Фаворского «Дилижанс». И вот вплоть до 2002 года дилижанс «Ардиса» неустанно вез и вез сотни издаваемых на русском и английском языках книг русских писателей.

Культурная деятельность, как известно, многоаспектна. Среди разных ее слагаемых важнейшими будут: создание уникальных духовных и материальных ценностей, их трансляция в пространстве и времени, их валоризация (ценностная шкала и механизмы производства репутации все-таки со временем меняются, пересмотры неизбежны) и, безусловно, сохранение. Сохранению способствуют различные институции – архивы, музеи, библиотеки, система образования, издательские проекты, периодика.

Писатели русского зарубежья, имевшего беспримерно широкую географию рассеяния, во всех своих эмигрантских «волнах» и поколениях не уставали исповедовать плодотворную идею целостности русской литературы, создававшейся за пределами отечества. Они пытались не растерять эту целостность, несмотря на удаленность друг от друга культурных центров (Париж, Берлин, Харбин, Прага, Нью-Йорк, Шанхай). А ведь утратить так легко… История мировой культуры знает о существовании безвозвратно погибших литературных произведений, увы, не дошедших до нашего времени. Мы знаем об их бытовании в давних веках лишь по смутным косвенным признакам. Как не допустить этого, как собрать «пазлы» и не дать мозаике рассыпаться? Огромную роль средства спасения от забвения играли эмигрантские издательства, такие, как, скажем, издательство З. Гржебина, «Слово», «Гамаюн», «Геликон», «ИМКА-Пресс» и многие другие.

***

Затеяв «Ардис», молодые слависты Профферы открыли для себя и читателей целый материк, настоящую «Атлантиду» русской литературы, еще в ту пору не прочитанной и не осмысленной читателями на территории России. Многие произведения не знал и западный читатель.

Издательство, выпустившее более 500 книг, могло с полным основанием гордиться тем, что сделало фактом культуры первые издания полного собрания сочинений М. Булгакова, романов А. Битова «Пушкинский дом», В. Аксенова «Остров Крым», Ф. Искандера «Сандро из Чегема». Особую ценность имело репринтное воспроизведение малотиражных и полузабытых сборников стихов и прозы, литературоведческих и языковедческих исследований.

Как все начиналось? Почему не имевшие русских корней американцы так увлеклись русской литературой? Эллендея Проффер Тисли так пишет о почти курьезном зарождении интереса своего мужа к русской словесности: «В семье Карла не было гуманитариев, о литературе он знал только то, что могла дать средняя школа на Среднем Западе. В 1950-х годах, когда он поступил в Мичиганский университет, ему надо было выбрать иностранный язык. Будущее нашло его в восемнадцатилетнем возрасте, когда он стоял перед доской объявлений с образцами языков и впервые увидел русский алфавит. Его внимание привлекла буква «Ж», похожая на бабочку, и он сказал себе: «Какой интересный алфавит». Изучение русского языка, естественно, привело к курсу русской литературы, предмета, о котором он не знал ничего. Карл, до того прочитавший очень мало художественных произведений, соприкоснулся с одной из великих мировых литератур и встретился с Пушкиным, Гоголем, Толстым и Достоевским – все на протяжении одного курса». Вдова пишет об искреннем и всепоглощающем эмоциональном отклике на открывшуюся ему литературу – он «подпал под обаяние русской литературы и погрузился в нее со страстью».

«Без купюр» состоит из двух частей: «Литературные вдовы России» (впервые выходит на русском языке) и никогда не публиковавшиеся «Заметки к воспоминаниям об Иосифе Бродском». В первой части автор дает литературные портреты Надежды Яковлевны Мандельштам, Елены Сергеевны Булгаковой, Любови Евгеньевны Белозерской, Лили Юрьевны Брик, Тамары Владимировны Ивановой.

Эллендея Проффер во вступительной статье комментирует выбор мемуариста: «Читатели могут удивиться, почему, будучи знаком со многими интересными писателями, Карл решил начать воспоминания с литературных вдов. Ответ будет связан с его отношением к женщинам вообще. Карл провел много времени в обществе соревнующихся мужчин и, может быть, поэтому часто говорил, что женщины лучше мужчин».

Создавая мемуарные очерки-портреты писательских вдов, К. Проффер опирается как на литературные источники, так и на собственные впечатления от встреч и содержательных разговоров с этими замечательными женщинами. Он задумывается о многообразии социально-культурных ипостасей своих героинь. Кем они были в жизни своих избранников? Музами, женами, подругами, любовницами, соратницами-единомышленницами, помощницами, собеседницами? Кем стали после их смерти – просто безутешными вдовами, наследницами, дарохранительницами (так сказать, хранительницами огня творческого дара), собирателями и комментаторами архива, мемуаристками? Перед нами развертываются разные модели поведения – от некоторой эгоистической дистанции до полного растворения в Другом.

В условиях тоталитарного догляда жизнь этих женщин была, разумеется, непростой. Это была жизнь в весьма зыбком пространстве между «властителями дум» (творцы с их сложной судьбой) и «блюстителями дум» (облеченные властью чиновники), неспокойная жизнь, чреватая неожиданностями и всевозможными «выяснениями еще невыясненных». В то же время эта жизнь была разной – у кого-то все-таки относительно благополучной (как у той же Лили Брик после известной фразы – почти резолюции! ? Сталина: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи»), а у кого-то полунищенской и тревожной (как у Н. Я. Мандельштам).

Вторая часть книги не случайно именуется «Заметки к воспоминаниям об Иосифе Бродском»: Проффер не успел написать полноценный мемуарный текст. В разрозненных заметках он описывает мозаику своих встреч и бесед с поэтом. Автор не закрывает глаза на противоречивость личности Бродского: «Еще одной причиной частых размолвок Иосифа с друзьями было его хроническое неумение общаться с людьми в группе. В пестрой компании он обыкновенно демонстрирует свои худшие качества – бестактность, задиристость и полное неуважение к чувствам и мнениям остальных; этому найдется множество свидетелей по всей Северной Америке. При этом близко сходиться с людьми Иосиф тоже умел как никто. Один или в обществе двух-трех знакомых он обычно бывает очень хорош – спокоен, открыт и красноречив. Отчасти поэтому мы и подружились».

Заметки Проффера проникнуты дружеской симпатией и любовью к Бродскому, а потому данное критическое суждение не является какими-то досадными придирками, сведением мелких счетов, как это порой бывает у иных мемуаристов. Проффер прекрасно понимал масштаб творческого дара поэта. Понимал также и то, что творческая Личность и бытовое измерение человека суть разные вещи. Есть неотменяемые особенности характера, темперамента, есть понятное стремление оградить свое приватное пространство от бесцеремонного вторжения других.

Вполне естественно, что в Нобелевской лекции Бродский отстаивал это неотъемлемое право человека, а особенно художника, на частное бытие: «Эстетический выбор всегда индивидуален, и эстетическое переживание – всегда переживание частное. Всякая новая эстетическая реальность делает человека, ее переживающего, лицом еще более частным, и частность эта, обретающая порою форму литературного (или какого-либо другого) вкуса, уже сама по себе может оказаться если не гарантией, то хотя бы формой защиты от порабощения».

***

Жизнь неутомимого Карла Проффера, заполненная литературоведческими и издательскими трудами, к сожалению, оборвалась очень рано – он скончался от онкологического заболевания в возрасте 46 лет. Эллендея Проффер Тисли вспоминает эпизод последних месяцев его жизни: «Трудоголик и вдохновенный учитель, Карл и в эти два последних года операций и химиотерапии как-то находил в себе силы преподавать. Одно из последних занятий было посвящено «Смерти Ивана Ильича» Толстого. Я заехала за ним в университет и спросила, как прошло занятие. «Я сказал им, что Толстой неправ, что я сам умираю и испытываю совсем не то, что у Толстого. Я умираю не одиноким, вокруг мои друзья и родные, и я чувствую их любовь». Потом он засмеялся. «Не думаю, что студенты скоро забудут этот семинар».

Сергей Голубков

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре», № 10 (118), 2017