Не страшно, что мы живём в провинции, страшно, что мы  так живём. Хотя разговоры о провинциальности в университетском и научно-логистическом мегаполисе, где проживают свыше одного миллиона и двухсот тысяч человек, похожи больше на «придуряние» и «прикидывание». Мол, туземцы мы, контуженные мы культурно и технологически,  то бишь темны, сермяжны да посконны. И ответственности за проделки столичных варягов не несём. Но – тем не менее – это-то якобы и здорово, ибо свидетельствует о наивности нашей и душевной чистоте.

1. Конец Льва Толстого и Срам Георгия Сергеевича

Печально, что носителями периферийного сознания в отнюдь не провинциальной Самаре, где от студентов рябит в глазах, являются не столько окраинные или маргинальные слои населения, сколько так называемые постсоветские «отцы» города, то есть городские начальники и их информационно-обслуживающий персонал. Именно они отвечают за то, что Самара всё больше и больше становится даже не снова Куйбышевым и не абстрактно-конкретным Самаранском, а неким безлико узнаваемым Безымянском. Вот только промышленно-барачная Безымянка возникла в экзистенциально скоропалительных условиях самой чудовищной и кровопролитной войны. А Безымянск, расцветающий, теперь и на территории исторического города, становится следствием то ли предельной культурно-градостроительной невменяемости, то ли невероятно циничной жадности и безнаказанности. То ли полной беспомощности.

У той бездарности, которая сейчас поглощает старую Самару, нет одного виновного. Виноватого во всём. В 1920-е-30-е годы здесь поработала тоталитарная большевистская машина, грезившая мировой революцией и мировой войной. Потом и сама вторая мировая война, после которой большую часть города стали составлять лимитчики и эвакуированные, то есть, выражаясь современным языком, вынужденные переселенцы и мигранты. В 1960-е-70-е годы наступил застойный маразм, выразившийся в «протезном» градостроении. Именно в этот период возникли бесстильно тупые пятиэтажные «комоды» на площади имени Куйбышева, а затем кретинический новодел вместо смешного, но изумительного «Цирка «Олимп».

Однако к моменту распада СССР в Самаре ещё многое уцелело. И появился удивительный шанс постмодернистского развития мегаполиса с наличием и сохранением эстетического, этического и исторического архитектурного заповедника. У Самары второй раз после Серебряного века возникла возможность стать региональной столицей и европейским городом.

Первым отличился музыкальный и обаятельный Олег Сысуев. Отныне и он, и губернатор Константин Титов, и тогдашний начальник железной дороги будут измеряться одной единицей. «Концом Льва Толстого». Раздувшимся на месте настоящего, безжалостно «убитого» памятника-вокзала. Да уж, такой трагический конец имени великого писателя. Как метко прозвали этот шедевр горожане.

В период Георгия Лиманского, пролоббировавшего храм имени себя, началось циничное, малограмотное, извращённо коммерческое изнасилование исторического города, полностью изменившее панораму Самары с Волги. Изувечившие старый город мавританско-цыганские и прочие псевдохайтековские железобетонные фаллоимитаторы отвратительны не только с точки зрения архитектуры, они преступны как непреодолимые градостроительные тромбы, забившие транспортные артерии и вены.

Потом был нефтяник Тархов, даже не подумавший остановить коррупционно-коммерческий балаган, но не успевший внести в него свой слишком заметный вклад. И даже не пытавшийся идеологически оправдать инерцию безобразия.

2. Хинштейн, Хинштейн! Хоть слово дико…

Предшественники до известной степени минимизировали значение вклада мэра Азарова в придание нового, «самобытного» импульса этому пахнущему дурной бесконечностью процессу. Торжество лубка, коммерческого «геноцида», «протезного» мышления и квазипериферийного поведения продолжается.

Впрочем, можно ли требовать стратегического и историко-культурного мышления от специалиста в области технического функционирования газификационной компании? Думаю, что можно, ибо новый мэр сам начал позиционировать себя в образе «продвинутого», в меру интеллигентного и интеллектуального менеджера-патриота, не чуждого современной культуры и искусства. Вот только в основе его деятельности либо исключительно популизм, прикрывающий интересы политических и финансовых покровителей, либо амбивалентная, поверхностная, симуляционная культурно-ментальная «каша» в качестве бэкграунда и отсутствие квалифицированных советников. Либо нежелание их слушать. Либо неотвратимая, уже безличностная, объективно нивелирующая парадигма неоколониальной региональной политики государства.

Вот ведь и организационный комитет «Культурная Самара» создан и включает в себя, кроме прочих, и весьма достойных, приличных и действительно культурных специалистов. Правда, возглавляют его почему-то сам мэр и господин, конечно, интересный, колоритный и влиятельный, но к Самаре, её культуре, как и к культуре вообще, имеющий изрядно косвенное отношение. Хинштейн, Хинштейн! Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно…

Это что же, чиновничье холуйское самосознание не позволяет поставить во главе «Культурной Самары» представителей культурной Самары, а самим занять места исключительно значимых, но рядовых членов?..

Это всё вроде бы частности. И анекдотические разговоры о «новой монументальной пропаганде» Азарова тоже отдают небезгрешной субъективностью и желанием уязвить твиттер-градоначальника. Ну чем плоха дама с собачкой, простите, с ракеткой или Юрий Деточкин в честь рождения в Самаре самого Эльдара Рязанова? Или красноармеец Сухов, придуманный самарцем Ежовым? Правда, токари и бондари не вполне в этот ряд вписываются, ну и что? Да ничего! Только всем же понятно, что веет от этого каким-то едва ли не бытовым стёбом. Вот сидит очень неглупый, никогда и нигде не задумывающийся о таких понятиях как «эстетика», «стилистика», «пластический контекст» Александр Хинштейн и, ковыряя в хрупком своём носу, произносит: «Дим, а чё, клёво же, Сухова забубенить и Деточкина! А может, этого еще установить отца Фёдора с колбасой? Или, прикинь, стариков-разбойников Никулина и Евстигнеева из другого рязановского фильма около художественного музея поставить. Тоже ништяг!»… И действительно ведь в скучной, посконно периферийной Самаре, где одни ленинско-сталинско-большевистские истуканы стоят, почему бы чего-нибудь весёленькое не устроить? И вот от этого привкуса бессистемной хохмы, забавы, которая к тому же прозвучит на всю Россию, так и несёт, так и несёт случайностью и нелепостью…

И ведь Эльдар Рязанов, и Валентин Ежов с Мотылём в обход партийной цензуры воплощали посредством полюбившихся героев свои шестидесятнические либеральные ценности. И что не поставь в Самаре – хоть ракету, хоть самолёт, хоть паровоз, хоть космопупса, хоть Деточкина – всё веселее будет.

А если еще за «даму с ракеткой» заплатят одни, а за «бондаря» другие, то и вовсе славно будет. При этом имя скульптора, стиль и художественное качество самого памятника инициаторов и соратников по «Единой России» не заботит. В силу художественной неграмотности. Будут фигуры в человеческий рост и внешне похожи. Что еще для городской красоты нужно?.. Подумаешь, вон Михаил Шемякин, единственный, оригинальный, выдающийся скульптор с мировым именем, Высоцкого «слепил» у Дворца спорта, так никто особенно на него и внимания не обращает.

В догонку мэрско-хинштейновскому списку можно еще около сотни памятников придумать. И великого Аполлона Григорьева, гонявшегося за прекрасной девой по Струковскому саду, и Александра Дюма, проплывавшего мимо, и мальчика Сережу из замечательной самарской книги Неверова, бежавшего от голода в Ташкент, и блаженного Пиню, и Головкина, и Засекина. И Пастернака, и Рильке, написавших о своих фантастических впечатлениях от Самары…

И заметьте, что сходу случайным образом перечисленные мной кандидаты на увековечение убедительнее, оправданнее и глубже хинштейно-азаровских… Вот-вот, это к вопросу о дилетантизме, поверхностности и популистской хохме. О «красной линии» и прочих граффити…

И вот ведь ещё недолга. Ладно бы скульптуры «модно-дачного» пошиба планировали бы установить в спальных микрорайонах, где жители, действительно, ничего кроме массового кино не видели. Так нет же – непременно хочется вляпаться в историю…

3. Прощай, любимый город

Впрочем, «скульптурные проблемы» третичны в сравнении с тем, что с гротесковым пафосом можно назвать геноцидом старой Самары. Дмитрий Азаров, конечно же, является заложником ситуации и всего лишь наследником «развратно промотавшихся отцов». Ему досталось то, что досталось. Однако, согласитесь, это не повод продолжать худшие и идиотические традиции, заложенные еще при Лиманском. А именно - с невменяемой праздничностью и задорно безвкусной лубочностью твердить, что «Самара – самая лучшая», «мы очень любим свой город», «наш город самый красивый» и «мы победили». Когда? В гражданской войне? И можно ли считать попадание в список городов, которые примут чемпионат мира по футболу, победой? И чьей победой? Болельщиков «Крыльев» или вчерашнего главы Мордовии Николая Меркушкина?..

И почему не коробит от собственных слов самих произносящих, что «Мундиаль – чуть ли не единственный шанс для старого города»?..

Я очень люблю футбол. Мне кажется, что несколько больше Хинштейна с Азаровым. Но современная футбольная арена не должна быть на месте основания Самары на стрелке. И не только потому, что этого не позволяют элементарная культурная вменяемость, природа и ткань исторического города, но и - предельно затратная, фантастическая проблематичность эффективного решения инфраструктурно-транспортных проблем и будущего функционирования стадиона в «горлышке», в максимально удалённой точке от большинства футбольных болельщиков. Лубочно-бредовые фразочки про великолепный пейзаж давайте оставим слабоумным. Все, кто высказывался по этому поводу «без микрофонов», сходились на одном словосочетании – «артяковский распил». Мог ли рыбьеглазому ростехнологу возразить мэр Самары? Если он всего лишь опричник и помощник губернатора по Самаре, то не мог. Но если он всё-таки коренной самарец и глава города…

Ещё раз подчеркну, дело не в персональной недоброкачественности нынешней городской власти. Она не хуже и, увы, не лучше предыдущих. Печалит, раздражает и горько смешит профанация, симуляция, имитация стратегии, а иногда просто комическая некомпетентность. Особенно на фоне невероятно терпеливых деятелей самарской культуры и архитектуры, которые всё видят, всё понимают, но почему-то сказать не могут.

Бессистемно судорожные пиар-капризы и благоглупости, а изредка вполне здравые идеи и проекты, выдаются за некую просвещенную культурную и архитектурно-градостроительную политику. Которой нет как нет. Есть огромное желание казаться, но так страшно и сложно быть.

Вот, к примеру, трогательное, щемящее, терзающее душу возмущение мэра с Хинштейном (кстати, за глаза их называют Малыш и Карлсон)  строительством бездарной многоэтажки, грубо попирающей положенную высоту застройки на пересечении Вилоновской и Садовой. Но, товарищи-судари-господа, и это пересечение, и уже весь этот некогда обаятельный, старинный район, изуродованы десятками, если не сотнями, подобных высокоэтажных протезов, нарушающих все возможные и невозможные нормы!..

Ну, к чему этот тарантиновский чёрный юмор с гайдаевскими трюками?! К чему рассылать нелепые пресс-релизы с нелепо лубочным просвещенным глянцем? Недавно, например, пресс-служба мэра прислала гордую цитату гордого мэра о том, что в новой киноэпопее «Жизнь и судьба» покажут Самару. Самару, якобы бережно сохранившую памятники архитектуры. Вот она бесстыдная периферийность! В кино покажут Самару! Папа, мама, дети, быстрее бегите сюда, сейчас нас тоже покажут по самому центральному телевидению!..

К тому же, на всякий случай, режиссёр-постановщик Сергей Урсуляк в реальности сказал, что в Самаре и сегодня, как будто во время войны. И добавил: «Хорошо, что далеко не всё ещё разбомбили».

А второй режиссёр фильма так вспоминала «выбор бережно сохранённых памятных мест»: «За небольшую сумму нам откопали такие захолустные места, о которых, наверное, даже вы, самарцы, не подозреваете. Лично я ездила на осмотр коммуналки, где уже давно никто не живет. Там длинный коридор, стены все в трещинах, полы прогнили, но зато на потолках роскошная лепнина, правда, вся в грибке. Темно, под ногами крысы бегают – жуть!»…

Не менее удивляет сочетание умиленной заботы о любимой Самаре с жёсткостью и жестокостью суждений, отдающих то ли цинизмом, то ли а-ля советским беспокойством о людях. Чего стоят только возмущенные филиппики мэра в связи с тем, что аварийные дома на улице Алексея Толстого он не может снести, ибо их посмели отнести к архитектурно-культурному наследию. Или невыносимая лёгкость суждений большого градоначальственного культуролога, напоминающая перлы одного булгаковского персонажа. А чего? Всё просто и даже ещё проще. Снимем с памятников элементы фасада, резьбы, лепнины, орнамента. Свезём всё в одно «гетто». Назовём музеем, а сами собственно объекты истории, архитектуры и культуры снесём к чертовой матери. Ради несчастных граждан, проживающих в нечеловеческих условиях.

4. На безымянской высоте

Популизм от слова «попа». Здесь бессилен постмодернистский дискурс, ибо Дмитрий Игоревич не знает ни что такое постмодерн, ни что такое дискурс. И только твитты, как бисквиты, летят неведомо кому…

Или вот защита первозданного облика областной библиотеки, которой озаботился профессиональный знаток и защитник архитектуры конструктивизма, главный архитектор Самары Виталий Стадников. Но ведь общеизвестно, что этот «первозданный» облик вовсе не первозданен. Вот что сам автор проекта, замечательный наследник финского авангарда, ныне покойный Андрей Гозак написал о «недовоплощённом» объекте: «В результате здание было все-таки построено в близких к проектным габаритах, но мало похожее в деталях на задуманное. Идея контраста насыщенных цветом фасадов (предполагалась темно-синяя керамика) и светлых интерьеров не была реализована. Строительство велось очень долго, и контроль был утерян».  Может быть, логичнее и органичнее вернуть «долг» талантливому автору и воплотить его оригинальный замысел?.. Правда, реконструкцию областной библиотеки осуществляют губернские власти. К которым тоже много вопросов, но в следующий раз.

Да, для многих весьма и весьма неожиданно рядом с мэром полгода назад возникла прежде безупречная фигура защитника прав архитектуры и архитектора Виталия Стадникова. А посему не могу понять, почему пусть с опозданием, но так и нельзя поставить наконец-то честный и трезвый диагноз болезни? Без патоки и пафоса. Без псевдогордости за то, что с каждым днём уродуется всё больше и больше. Всё позорнее и позорнее. Без передёргиваний и апелляций к вышестоящим инстанциям и хронически недопринятым правилам застройки и землепользования. Без обещаний вечно грядущего «не хуже, чем в Перми» квазимастер-плана. Без камланий и комплиментов Вагану Каркарьяну и программе по сохранению историко-культурного наследия, которая, увы и увы, тоже не работает. И которой, похоже, давать работать и не собираются. Без пустых заклинаний генпланом, каковой как амбивалентная субстанция в любой момент бессовестно готов принять любые формы и изменения. И похож на закон еще меньше, чем уважаемый госдепутат Хинштейн на Карлсона.

И вновь продолжается бой. Бой старинной изящной посуды…  И уничтожение и деконструкция того, что и есть собственно Самара, её лицо, атмосфера, образ и плоть, сумбурно, но целенаправленно продолжаются. Калечатся последние и самые интересные «живые» архитектурно-исторические и культурно-ментальные фрагменты. А что будет с дачей Головкина, которую вместе с легендарными слонами берут в блокаду коттеджи и прочие радости новой постсоветской номенклатуры? Продолжится ли устроение мансард и пейнтхаусов в выживших особняках Серебряного века? Появятся ли непреодолимые, хотя бы локальные, заповедные зоны памяти, искусства и культуры этого странного, полиэтнического, эклектично-модернового купеческого города, в котором или рядом с которым мы живём?.. Дотянут ли до Мундиаля удивительные образцы деревянного зодчества? И обладают ли подлинной «охранной грамотой» хотя бы творения Зеленко, Шехтеля, Вернера, Щербачева? В какую бездну проваливаются местные шедевры конструктивизма далеко не местного значения?..

Я даже не спрашиваю, почему в так любимом – до изнасилования - собственной номенклатурой всех партийно-коммерческих мастей городе с его амбициозным бизнесом не построено и не строится ни одного объекта, который в будущем можно будет назвать памятником архитектуры? И это при наличии своей архитектурной школы и нескольких архитекторов действительно международного уровня? Эх, купеческая слава да жандармская купель, эх, провинция-периферия…

Впрочем, критиковать всегда легче. Это наполняет сознание каким-то не завоёванным, но сладостным объёмом. Я вот и сам занимаюсь «безответственной критикой». Но я не мэр. И даже не главный архитектор. Нет, я, конечно, занимаюсь критикой абсолютно безответственной. Но я не мэр, не мэр я. И не архитектор, тем более главный. А уж тем более ни Александр Евсеевич Хинштейн. Я даже не гражданское общество. Гражданочка, отойдите, вы мешаете нам работать…

Гражданского общества у нас нет. Совсем. Профессионалы, освоенные режимом и бизнесом, есть. А гражданского общества совсем нет. Но ещё чуть-чуть осталось Самары. И почему-то не хочется без печали и слёз расставаться с этим забавным городком, саднящим сердце на фоне торжествующей бездарности торгово-развлекательного, бесполого Безымянска…

Сергей Лейбград