Из Чехии в Самару можно добраться недорого двумя путями: по земле или на самолете (через Москву). Несмотря на то, что добраться вторым путём гораздо быстрее и иногда даже дешевле, я предпочитаю путешествовать по земле. Может быть, я немного заражен пристрастием к поездам, которое в Чехии не редко доходит до экстрима. Любителей поездов называют у нас словом «шотоуш». Это слово возникло, вероятно, от английского слова „shot“, что означает снимать, но семантика утратилась, и современные «шотоуши» не только снимают железнодорожные станции и пейзажи с поездами, но главным образом зубрят расписание поездов и списки станций.

И так не трудно встретить человека, который вам в течение нескольких секунд назовет связь между двумя пунктами со всеми пересадками, включая номера и тип поездов. Если спросить одного из них, не хотел ли он работать водителем поезда, то он, молча, опустит влажные глаза. Фрейд объясняет пристрастие к поездам сексуальным началом, о котором напоминает качание поезда. Не исключая эту версию, я склонен объяснять это скорее тяготением к какой-то истине, которую в нашей атеистической стране с трудом пытаемся найти.

В чешском фильме «Алоис Небель», снятом по известному комиксу писателя Ярослава Рудише (Jaroslav Rudi?), об этом прямо говорит главный герой, когда его спрашивают, почему он постоянно читает расписание поездов, раз там всё то же самое, он отвечает, поднимая морщинистый лоб: «Вот поэтому я их и читаю».

Ну, такого пристрастия у меня нет, знаю наизусть только поезда, которыми регулярно езжу, и в Германии я предпочитаю безумно дорогим поездам автостоп. Да вот автостоп это другое довольно сильное пристрастие именно между (наверно не только нашими) студентами, мотивация которого определяется как желание узнать страну изнутри и, главным образом, не тратить лишнее за транспорт. Да, может быть, я просто типичный чешский жмот, у которого пристрастие экономить чего бы это ни стоило.

Короче решил я ехать из Праги в Самару через Польшу и Украину самым дешевым путем с пятнадцатью пересадками. Про Польшу, не особо отличающуюся от Чехии, нечего рассказывать: ее польские поезда широко известны как самые медленные во всей Европе, и их пассажиры – как самые терпеливые, чему бы нам следовало от них научиться. Зато на украинской границе уже начинается для нас «дикий Восток». Перешел я её пешком в переходе Медыка – Шегини. Польскому писателю Анджею Сташйуку (Andrzej Stasiuk) эти окрестности представляются центром средней Европы. Не хочу спорить с классиком, но я там ощущал себя как в средней Азии (вот так ее представляю). Сначала нужно продавиться сквозь толпу бабушек, желающих продать литр спиртного и две пачки сигарет, которые только что они перенесли из Украины, потом в той же толпе пройти через обе таможни. Меня в очереди постоянно спрашивали на польско-украинском диалекте «пан, куда то еде, так? То нех пан идзе, зачем с нами тут чекаты». Удивительно, насколько эти люди вежливы – раз ты турист, обгони, а мы тут по делам.

К моему ужасу, я обнаружил, что для абсолютного большинства людей, переходящих границу, это просто работа. Перенёс, обменяйся товаром и шагай обратно. Как-то раз я предложил какой-то бабусе, которая едва двигалась, помочь перенести сумку, оказавшуюся настолько тяжелой, что мне самому нужно было передохнуть через каждые десять метров. Чувства у меня смешанные: разве стоит жалеть людей, которые свободно решили стать сами себе рабом?

Приключение продолжается в маршрутке от границы до Львова. В «пазик», вызывающий сомнения о его способности доехать хотя бы до соседней деревни, в панике ломятся местные контрабандисты, друг друга топчат, давят и ругают, хотя всегда все влезут и всегда все уедут. Количество багажа составляет как минимум 3 сумки на человека, и это никак не влияет на количество пассажиров, которые должны поместиться. Маршрутка никогда не настолько набита, чтобы хотя бы еще один человек не поместился, она словно резиновая. Таких «еще одних» можно по пути набрать более двадцати, так что приезжаю во Львов, стоя на одной ноге да еще не на своей, счастлив, что можно немножко дышать.

Абсурдности пограничного перехода, служащего почти исключительно интересам контрабандистов, никак не уступает пограничная украинско-российская электричка с маршрутом Тополи-Валуйки. Там для всех удобнее, хотя контрабандисты стараются сделать проезд по возможности неприятным. Почти на каждой станции происходит сумасбродная погрузка товара, упакованного в огромных картонных пакетах и сумках, который перед таможней придется прятать под сидения и под одежду. Женщина, сидящая напротив меня, с нервной улыбкой накрывает моей гитарой место, где под сидением она спрятала свои сокровища. «Ну, если что, скажу, что ваше, ничего?»,- с той же улыбкой скорее сообщает, чем спрашивает женщина. «Конечно», - отвечаю я, - «что ни в коем случае». Напряженность достигает своего пика при входе таможенников, но тревога сразу спадает – смена оказывается хорошо подкупленной. Бодрые сановники со смехом проходят, не смотрят ни налево, ни направо, шутят с контрабандистской молодежью и спокойно отправляются восвояси. Чуть ли не за их спиной начинается выкладка товара.

Я не в первый раз пересекал границу таким способом. Недавно я ехал на такой же электричке из Харькова в Белгород, там было еще круче. Пограничники даже выбрали одну жертву, у которой проверили багаж, и бедный обреченный был вынужден покинуть поезд. Дальше приходит собака и ищет наркотики. Небольшого роста кокер-спаниель сразу с грозным лаем бросается подряд на всех в поезде. Обругав нас, дилеров и наркоманов, дрессированная собака покидает вагон, утянутая пограничником.

С отправлением поезда с таможенной станции начинается сплошная суматоха. Все тревожно перекладывают товары из пакетов, где было добро собрано так, чтобы было не видно, в сумки, где товар сортирован по назначению. Вдруг видны все сорта вещей, в которых нуждается русский рынок: бутылки сгущенки, полотенца, пластмассовые игрушки, кетчупы, одеяла, автозапчасти, кофе, настольные лампы, банки разного цвета, формы и даты употребления… Все это уходит на мелких остановках сквозь двери или окна в провожающие поезд машины, ибо выгрузить весь груз во время одной стоянки никак не успеть. В Белгород прибывает полупустой поезд.

Вот как богат этот мир, который, так называемая, цивилизация создала на границе Украины комбинацией разницы в стоимости вещей и невозможности найти нормальную работу. Целая система тут выживает из-за действий этих людей: от мощных пограничников через денежных сменщиков до мелких продавцов чая и пирогов, которые осуществляют „catering“ всей этой субкультуры. Как же сравнить это с нашей границей, о пересечении которой напоминает только крошечная табличка с названием страны и через которую можно провезти почти все что угодно…

Однажды мой друг Андрей из Нижнего Новгорода спросил меня, зачем я езжу в Россию. Я начал болтать что-то о метафизике, абсурде и тяжелой жизни здешних интеллектуалов, но он меня перебил: «Да, пошел ты со своей метафизикой! Признайся, ты просто ездишь сюда как в зоопарк». Я понял это только несколько лет спустя. Ведь, действительно, тут есть такие формы жизни, которые у нас в красной книге, или даже уже вымерли. Защищаясь своим паспортом, позволяющим мне когда угодно сменить русский быт на удобства западной цивилизации, я могу восхищаться наблюдением за контрабандистами, подкупленной милицией, гопниками и прочей экзотикой. Паспорт – здесь решающий интерфейс. Поставьте меня на другую сторону клетки со всеми названными, и я стану по-другому говорить. И, может быть, даже говорить не стану…

Иржи Бернкопф (Чехия), специально для Засекин.Ру

P.S. Продолжение следует