Российское общество, и самарское в частности, несмотря на слабость и внутреннюю раздробленность, весьма активно и весьма болезненно реагирует на очевидно взятый государством курс по ужесточению уголовно-административных, а по сути репрессивных мер сдерживания гражданского протестного и правозащитного движения. Тем более что инструментом этого законодательно оформленного ужесточения будут «самый гуманный в мире суд» и «самая безупречная в мире» полиция.
Громкие скандалы и разоблачительные компании, дискредитирующие полицию как институт, начались еще тогда, когда она не очень гордо именовалась «милицией». Чисто формальная и, по мнению особенно чувствительных наблюдателей, анекдотическая реформа органов правопорядка позволила гражданам сделать тот же вывод, что некогда сделал незабвенный Козьма Прутков. Помните, «если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим».
Впрочем, о каком чувстве юмора можно говорить, если «ошибки и недостатки в работе», как неотразимо выражался «победитель коррупции» Рашид Нургалиев, оборачивались и продолжают оборачиваться человеческими жертвами и трагедиями.
Гибель Сергея Магнитского, чудовищные факты казанского полицейского произвола, символом которого стало главное орудие правопорядочного насилия - бутылка от «Советского шампанского», «стрелок» Евсюков, фантасмогорически криминальная, рабовладельческая Кущёвка с пресловутым Цапком… На весь этот далеко не полный перечень «полицейских извращений» закрывать глаза вышестоящее начальство уже не могло. И в полицейском ведомстве, пусть и со страшным скрипом и эвфемизмами, начались внутренние проверки, расследования и чистки.
В Самарской губернии, как и в целом по России, только 18 процентов граждан доверяют полиции, полагая, что органы внутренних дел действительно занимаются их безопасностью. С 2010 года Самару и регион в целом тоже сотрясали «кричащие» новости о преступлениях сотрудников, именуемых с легкой и безответственной руки экс-министра внутренних дел Бориса Грызлова, «оборотнями в погонах».
Давайте вспомним некоторые из них. Отвратительное, абсолютно в стилистике «черного юмора» Тарантино и Балабанова нахальное издевательство над экс-депутатом городской думы Георгием Кутузовым, которого без сколь-нибудь серьезных оснований задержали, а потом привязали к лошади. Кутузов от тяжелых травм через некоторое время скончался. А полиционеры (тогда еще милиционеры) с невероятной этической невменяемостью упрямо доказывали вину несчастного, который якобы сам «привязался» к испуганной лошадке.
Следующим резонансным и столь же фантасмагорическим «делом» стало задержание подозреваемого в разбойном нападении инвалида Мамуки Кахишвили. При задержании в кафе, где стражи порядка отмечали свой профессиональный праздник, он скончался. Самарская судмедэкспертиза показала, что полицейские ни в чём не виноваты, а смерть наступила из-за приема медицинского препарата. Вторая независимая экспертиза, сделанная после эксгумации уже в Саратове, зафиксировала совсем иное положение вещей. Кахишвили умер от несовместимой с жизнью травмы шеи, полученной от полицейских при задержании. Следов наркотиков, о которых говорилось в первом случае, эксперты не нашли.
Вместо праведного «самоочищения» непогрешимые «внутреннедельцы» борются с освещающими эти события журналистами и правозащитниками. В частности, с Сергеем Курт-Аджиевым, который рассказал, что он думает об истории Мамуки Кахишвили и его убитых горем родителей, радио «Эхо Москвы в Самаре». С Людмилой Кузьминой, которую почему-то больше, чем «санитаров правопорядка», волнует честность выборов. С Александром Лашманкиным, который «опорочил» честь, достоинство и деловую репутацию начальника ГУ МВД по Самарской области Юрия Стерликова.
А был еще между этими страх как «забавными» эпизодами, складывающимися в невеселую, да просто трагическую цепочку фактов, местный, как назвал его небезызвестный «борец с клеветой», единоросс Александр Хинштейн, Цапок. О «Цапке шигонского производства», депутат Государственной Думы написал в своём любимом «Московском комсомольце». Районный полицейский начальник по фамилии Чичельник, обвиненный в создании организованной преступной группы, с должности был снят, некоторое время отсидел в СИЗО, но затем выпущен на свободу. Генеральная прокуратура потребовала применить дисциплинарные санкции к главе областного МВД, который, правда, был назначен на свою должность уже после большинства «подвигов Чичельника». Но общими усилиями федеральной и местной полиции мундир от пятен сохранили.
Объективности ради стоит заметить, что Юрий Юрьевич Стерликов возглавил региональное МВД в июле 2010 года, а полицейская креатура, «прославившая» регион на всю страну, принадлежит еще к реймеровскому набору. И, тем не менее, откровенная тенденция устранять тех, кто видит, а не тех, кто «творит», тоже свидетельствует сама за себя. И этически, и эстетически. И интеллектуально.
Слишком много вопросов у граждан и к работе следственного комитета по Самарской области, который с невероятным изнурением и столь же впечатляющей безрезультатностью годами и месяцами расследует целый ряд резонансных дел. Довольно известные люди задерживаются в качестве подозреваемых в убийстве, потом выпускаются за отсутствием доказательств. И всё равно именуются главными подозреваемыми, как в случае с журналистом Игнашовым, который не давал даже подписки о невыезде.
В зоне неразличения по-прежнему находятся заказчики убийств экс-мэра Тольятти Сергея Жилкина и депутата Анатолия Степанова…
Однако «нарыв недоверия» общественности и жителей губернии к деятельности полиции в широком смысле продолжает набухать и непристойно сочиться. И почему-то вскрывать его политики и чиновники федерального центра не спешат. Дело сейчас не только в персоналиях, сколько в самарском синдроме, названном по одноименному фильму Бунюэля «Призрак свободы»: чтобы не происходило и чего бы свидетелями мы не являлись – ничего не происходит и не меняется.
Интересно, выражаясь предельно дипломатичным языком, сколько еще Самара будет оставаться городом Зеро? Как долго продлится эта ситуация в Самарской губернии: когда низы (население) не верят и возмущаются, а верхи делают вид, что всё находится у них под контролем?..
Генрих Крессель
P.S. Насколько остра проблема недоверия общества к деятельности полиции в Самарской области? Нуждается ли губернская правоохранительная система в оперативном и радикальном обновлении и очищении? Или отдельные СМИ, гражданские активисты и журналисты намеренно нагнетают ситуацию?
С этими вопросами Засекин.Ру обратился к известным самарским экспертам и политикам, не один год анализирующим процессы, происходящие в губернской правоохранительной системе.
ВЛАДИМИР ЗВОНОВСКИЙ: «СЕГОДНЯ ИНСТИТУТ МВД ВОСПРИНИМАЕТСЯ КАК ПРЕДСТАВЛЯЮЩИЙ СОБОЙ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ОБЫЧНЫХ ГРАЖДАН».
(Президент «Фонда социальных исследований»)
- Люди сегодня доверяют полиции?
- Граждане перестали доверять полиции как институту. Более того сегодня этот институт воспринимается как представляющий собой опасность для обычных граждан.
- Нужны ли, на ваш взгляд, дополнительные проверки органов внутренних дел?
- Нужно менять систему в целом, а не какие-то её элементы. Произошла утрата доверия. Его невозможно вернуть проверками. Система не работает не потому, что в ней что-то не функционирует, а потому, что к ней нет доверия и со стороны граждан, и со стороны самих правоохранительных органов.
- Как можно изменить ситуацию?
- Политика тут понятна и проста. Необходимы кампании, показательные процессы, которые бы продемонстрировали обществу, что власть и правоохранительные органы сами пытаются что-то изменить. Необходима внутренняя реорганизация института.
ИРИНА СКУПОВА: «ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ – ЭТО ФОРМАЛИЗМ И БЕЗДЕЙСТВИЕ ТАМ, ГДЕ ТРЕБУЕТСЯ ЗАЩИТА, УЧАСТИЕ В СУДЬБЕ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА».
(Уполномоченный по правам человека в Самарской области)
- Как Вы оцениваете работу Самарского МВД в последние годы?
- Те пробоины, которые сейчас вменяются в вину руководству ГУ МВД в гораздо большем объёме присутствовали у его предшественников. Другое дело, что они и представить не могли, что дело получит такую огласку. Хорошо помню заявление руководителя ГУ МВД на презентации ежегодного доклада в правительстве, где я говорила о физическом насилии со стороны сотрудников полиции. Он сказал: «Вы что?! Пыток у нас нет». И эта позиция всегда была такой. Нарушения, допускаемые сотрудниками, никогда не признавались. В тот период времени, 6-8 лет назад, эта тема была закрыта. При Реймере, а теперь и при Стерликове ситуация несколько изменилась. История с Мамукой Кахишвили — это тяжёлое наследие времён, когда вероломство сотрудников органов внутренних дел было в самом разгаре. Сейчас внимание к обоснованным жалобам на физическое насилие более-менее адекватно. Там, где по горячим следам попытались дело прикрыть, а потом попали в очевидно некрасивую ситуацию, там и руководство выглядит крайне неловко.
При Стерликове повысилась и открытость органов внутренних дел, и требования к сотрудникам, и началось реальное и местами вполне эффективное уголовное преследование недобросовестных застройщиков. Но в целом качественно ситуация будет меняться очень медленно. Потому что те сотрудники полиции, которые прошли аттестацию и те, которые не прошли, откуда взялись? Они же не с Марса прилетели... Эта большая система, объективно связанная и с ограничениями личных прав, порождает какую-то профессиональную деформацию. Поэтому ждать каких-то изменений в одночасье не стоит.
- Люди доверяют полиции сегодня?
- По последним данным, 50% населения не доверяют сотрудникам полиции. Мы делали свои исследования ещё в 2004, 2006 годах. Я вас уверяю, там цифра эта была ещё страшнее. Я вижу, что сохраняется главная проблема в деятельности правоохранительных органов — это формализм и бездействие там, где требует защита, участие в судьбе простого человека. Трудозатраты, связанные с поиском правды и справедливости, никак не связаны с ведомственными показателями и никак не компенсируются повышенными доходами. Эта проблема восприятия права и достоинства личности, как каких-то абстрактных категорий, как вынужденного атрибута дежурных докладов, но никак не реальной жизни.
Сейчас люди хотя бы стали знать своих участковых уполномоченных, их знают почти 70%. Раньше такого не было. И минусы сохраняются, и плюсы появляются... Это отнюдь не линейный процесс, когда всё идёт по нарастающей: сотрудники приходят в подтянутой форме, вежливые, любезные, никого не бьют... Тенденция такая есть, но на этом фоне и такие истории, как с Кахишвили будут происходить
АЛЕКСЕЙ ЛЕСКИН: «ЧЕРЕЗ НЕДОВЕРИЕ К ПОЛИЦЕЙСКОМУ СКЛАДЫВАЕТСЯ НЕДОВЕРИЕ К САМОЙ ВЛАСТИ».
(Первый секретарь Самарского обкома КПРФ, депутат Самарской губернской думы)
- Как Вы думаете, есть ли необходимость в каких-то дополнительных проверках МВД в Самарской области, необходимо ли обновление ведомства?
- Об обновлении, я считаю, губернатор должен подумать, а проверки, конечно, нужны. У нас, например, сейчас от обкома партии дело находится в суде по факту нанесения телесных повреждений нашему наблюдателю во время последних выборов президента. Поэтому хотелось бы порекомендовать, чтобы сделали проверку по поводу вмешательства сотрудников полиции в избирательный процесс, когда якобы по приказу председателей УИКов силой выволакивали законных представителей политических партий и общественных объединений, наблюдателей, корреспондентов, членов комиссии с решающим голосом. Факты такие были.
- Как вы оцениваете участившиеся в последнее время иски по делам защиты чести, достоинства и деловой репутации высокопоставленных сотрудников МВД?
- По Конституции каждый имеет право на защиту. Но с другой стороны, это первые случаи, когда полицейские идут в суд защищать свою честь и достоинство. Хочется сказать: вы своим честным трудом должны доказать, что в ваших рядах действительно порядочные и добросовестные люди...
- Какое, на ваш взгляд, сложилось у общества отношение к полиции сегодня?
- На примере обращений, о которых мне рассказали избиратели, я вижу, что взаимоотношения полиции и общества сейчас довольно печальные. Да, когда прижмёт, когда больше некуда обратится, люди идут в полицию. Но, я думаю, если бы была какая-то альтернатива, люди бы обращались в другое ведомство. Я ещё помню советский период, когда люди просто боялись милиционера, боялись у него спросить лишний раз что-то. Сейчас я наблюдаю схожую ситуацию, и это очень печально, ведь через недоверие к полицейскому складывается недоверие к самой власти.
МАРК ЛЕВЯНТ: «ЛЮДИ НЕ ТОЛЬКО ДОВЕРЯЮТ ПОЛИЦИИ, НО И ГОТОВЫ ЕЙ СОДЕЙСТВОВАТЬ».
(Композитор, председатель Общественного совета при МВД Самарской области)
- Как Вы оцениваете работу МВД последних лет по Самарской области?
- В целом работа ведомства сейчас идёт в русле продвижения реформы МВД. Реформа только в начале пути — это понимает руководство, это видим мы, члены Общественного совета. Сейчас идёт большая работа по чистке и замене кадров. Это процесс, я считаю, который не должен заканчиваться, особенно в органах внутренних дел.
- Какими вы видите нынешние взаимоотношения между полицией и обществом? Есть мнение, что люди уже совершенно не доверяют правоохранителям...
- Это не правда. Мы провели очень обстоятельные исследования. Четыре месяца члены общественного совета встречались в разных местах области с гражданами. Кроме того, у нас работает общественная приёмная еженедельная, выездные приёмные были более чем в 30 районах и городах области. Мы встречались с жителями области, которые приходили к нам с вопросами, проблемами, жалобами, встречались с главами администрации, чтобы выяснить объективную ситуацию по работе полиции. У нас не сложилось мнения, что люди не доверяют полиции. Люди не только доверяют полиции, но и, что очень важно, готовы ей содействовать.
АНДРЕЙ СОКОЛОВ: «С ПРИХОДОМ СТЕРЛИКОВА УРОВЕНЬ БЕСПРЕДЕЛА ПРАВООХРАНИТЕЛЕЙ УМЕНЬШИЛСЯ, ОДНАКО СУЩЕСТВЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ НЕ ПРОИЗОШЛО.
(Адвокат, лидер движения «Самарский союз избирателей»)
- Как Вы оцениваете работу МВД по Самарской области в последние несколько лет?
- Был Реймер, во времена управления которого фактически и установилась система беспредела в Самарском подотделе правоохранительного органа. Затем его место занял Стерликов. При нём наступил период, когда стал уменьшаться уровень этого беспредела, его крайние стадии, острые углы. Подавить всю эту машину в раз и бегом было бы невозможно. Поэтому при всей критике хода перемен, изменений облика МВД и работы Стерликова, надо признать, действительно нужно время, чтобы что-то изменить. Что касается принципов, по которым подавляется сегодня воля граждан — она осталась той же. Абсолютное непризнание сотрудниками правоохранительных органов своих дисциплинарных, административных проступков, преступлений. Давление на граждан лицемерными исками о защите чести и достоинства, которые мы сейчас видим в отношении Курт-Аджиева, Лашманкина, Кузьминой... Те же правоохранители, которые занимали свои посты в МВД в период Реймера, остались. Прошли переаттестацию и сейчас находятся у руля.
- С приходом Стерликова видна положительная тенденция?
- В наведении порядка в правоохранительной сфере есть очень небольшие ростки. Тем не менее, они видны. Но при этом, все изменения не достаточно широки и общей картины не меняют. Существенных изменений не происходит, они все декоративны.
- Как Вы считаете, как складываются взаимоотношения между обществом и полицией сегодня?
- Можно взглянуть на моих клиентов — а это не только люди, которые совершили преступления, это люди, которые так или иначе страдают от воздействия правоохранительной системы, от тех, кто призван обеспечивать законность. МВД — это орган, который пронизала коррупция, который занимается в основном насилием и ущемлением прав граждан. Сегодня правоохранительная система может с сомнительной эффективностью защищать интересы вертикали путём подавления прав и законных интересов граждан. Но миссию по раскрытию преступлений, по расследованию она выполняет на недопустимо низкий балл.
ЛЮДМИЛА КУЗЬМИНА: «ЧАСТЬ ОБЩЕСТВА СЛУЖИТ ПУГАЛОМ ДЛЯ МВД, КОТОРЫМ ОНИ РАЗМАХИВАЮТ ПЕРЕД ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТЬЮ, ЧТОБЫ ПОЛУЧАТЬ БЮДЖЕТ».
(Руководитель самарской региональной общественной организации «В защиту прав избирателей «Голос»)
- Как вы оцениваете работу МВД в Самаре?
- Эти государственные институты деградировали. Их работа нацелена не на защиту интересов большинства граждан, а на обеспечение покоя властных групп. Я считаю, эта связь глубоко коррумпирована. У властных групп есть своя делянка для добывания средств и, я полагаю, у органов правопорядка такая же — это граждане. Их можно ловить, штрафовать...
- Как Вы оцениваете учащение подачи исков о защите чести и достоинства в последнее время, коснувшиеся Сергея Курт-Аджиева, Александра Лашманкина и, наконец, не миновавшие и Вас?
- Иски о защите чести и достоинства в последнее время не редкость. Но обстановка даже помягчела в сравнении с тем, что было при Реймере. Тот вообще заводил уголовные дела и на Курт-Аджиева, и на меня. Он разогнал море людей, просто выдавил из Самарской области как жителей.
- То есть Юрий Стерликов благотворно повлиял на ситуацию?
- МВД, повторюсь, глубоко коррумпированный орган и неважно, кто во главе его стоит — Реймер, Стерликов или кто-либо ещё. Нужна радикальная реорганизация самого устройства общества. Честная власть. Честные выборы. Ответственность перед гражданами. Покуда чиновники отчитываются перед вышестоящим руководством, изменить ничего не получится.
- Вы считаете, деятельность ГУ МВД нуждается в проверке?
- Безусловно, проверка МВД нужна. Но тут же встает вопрос: а судьи кто? Кто будет проверять, кто будет оценивать, если не общество? А обществу запрещено это делать: одни оппозиционеры, другие отщепенцы, третьи агенты, а остальные все глупые — ничего без власти якобы не соображают. Любая проверка - бессмысленное занятие, если нет желания взаимодействовать с обществом.
- Каковы, на ваш взгляд, взаимоотношения полиции и общества сегодня?
- Часть общества в лице каких-то приближенных групп занимается информационным обеспечением деятельности органа власти. Другая часть общества служит для того, чтобы её обдирали, для того, чтобы её ловили, тем самым увеличивая штаты, бюджеты и прочее. То есть другая часть общества служит пугалом для МВД, которым они размахивают перед верховной властью, чтобы получать бюджет. Таковы взгляды властных групп на взаимоотношение с обществом. Их позиция такова: они всё знают, всё понимают, общество им ни к чему. Такое ощущение, что страна пустая, что кроме них в стране нет никого. Они друг с другом только и взаимодействуют.
Комментарии (2)
Стыдно за Левянта. Как бы таким профессионалам заниматься своим делом, а не защитой мвд? и что это у музыканта за "продвижение в русле реформ"- ужас какой-то
В следственном отделе Управления МВД России по г. Самаре находится уголовное дело №201405369 от 20.08.2014 года, по обвинению меня в совершении преступления, предусмотренного ст.112 УК РФ, в отношении Караева В.Ю., где я обвинен в нанесении Караеву В.Ю. 08.02.2014 года ножевого ранения в левое предплечье. Я после основной работы решил заняться извозом и, примерно в 23 часа 20 минут приехал на поступивший мне адрес. Из подъезда искомого дома вышли четыре человека, две женщины с грудным ребенком на руках и двое мужчин, в последствии стало известно, что это две семейные пары, которые находились в состоянии алкогольного опьянения, при совместном распитии спиртных напитков. В следствии невозможности перевоза такого количества людей и ввиду отсутствия возможности установить в салон детское кресло для ребенка, хотя оно у меня имелось, я отказывался их везти, но они из автомобиля не выходили, в связи с чем я принял решение не участвовать в конфликте и доехать до первого наряда полиции и попросить их о помощи. Но, как только я начал движение один из пассажиров, Караев В.Ю., начал оскорблять меня провоцируя конфликт, всячески унижал меня, посылал в известном направлении активно используя нецензурную брань. Я понял, что продолжать движение я не могу, поскольку хотел вернуться домой живым и здоровым, а на что способны были эти неизвестные для меня граждане, я не знал. Я вышел из автомобиля, Караев В.Ю. также вышел, я начал говорить им всем чтобы они выходили из автомобиля. Караев В.Ю. понял, что ему меня не одолеть, поскольку он человек, как было видно пьющий, ведущий не здоровый образ жизни, а его друг не предпринимает попыток агрессии в отношении меня, отбежал в сторону, крикнул своей жене и друзьям, что я порезал его ножом и, после этого убежал домой, следом за ним пошел и его друг, а их жены с грудным ребенком остались возле автомобиля. При чем куда я мог деть нож, которым якобы нанес ранение Караеву В.Ю., ни кто из них указать не может. Мимо проезжал экипаж патрульной службы полиции и меня с этими двумя гражданками доставили в отдел полиции. При этом, осмотра места происшествия в день события не проводилось, нож у меня не искали вовсе, свидетелей, незаинтересованных в исходе дела нет. Сотрудник ППСП поднялся к нему домой, Караев В.Ю. сам вызвал себе скорую помощь. Далее, при поступлении в мед. учреждение у Караева В.Ю. обраружен порез на левом предплечье, а по истечении двух недель, в соседнем от его места жительства районе, выявили перелом в том же месте, который так же приписывают мне и дело переквалифицировали со ст.115 УК РФ на ст.112 УК РФ и сразу мне сотрудники полиции из числа дознавателей и следователей, расследующих данное дело в разное время поясняют, что дело в любом случае будет направлено в суд, прекращать дело и уголовное преследование в отношении меня они категорически не будут — статистика пострадает. Все сомнения по делу трактуются не в мою пользу а как подтверждение моего причастия в произошедшем. На очных ставках показания этих людей расходятся. Но правоохранителям на это наплевать.
Вот уже почти одиннадцать месяцев у меня нет спокойной жизни в следствии того, что органы предварительного расследования и дознания полагают меня виноватым в образовании у Караева В.Ю. телесного повреждения. Ни каких ПРЯМЫХ доказательств, таких как нож, которым я якобы нанес Караеву В.Ю. телесное повреждение, осмотр места происшествия со следами крови на снегу, незаинтересованных свидетелей, показавших бы, что я нанес данное повреждение, в уголовном деле не имеется. Тем не менее, органы предварительного расследования стремятся любым образом обвинить меня в этом преступлении, которого я не совершал основываясь лишь на косвенных доказательствах, таких как – показания жены Караева В.Ю., его друга и жены друга, с кем они совместно незадолго до события распивали спиртные напитки, а также на заключение судебно-медицинской экспертизы, которая лишь показывает наличие у Караева В.Ю. телесного повреждения но не мою причастность к его образованию. Вместе с тем установлено, что Караев В.Ю. находился в состоянии алкогольного опьянения величиной в одну промиле, а спиртные напитки он распивал совместно со своей женой Караевой, другом Ячевским и его женой Ячевской в присутствии троих несовершеннолетних детей, двоим из которых примерно 12 лет, а третий грудничок, которого они взяли с собой в ночное время и собирались ехать дальше распивать спиртные напитки, только уже по другому адресу, и именно эти люди обвиняют меня в преступлении. Причем друг Караева В.Ю. – Ячевский при очной ставке пояснил, что нож в моей руке он не видел, а видел предмет похожий на нож, которым является мобильный телефон, с которого я трижды вызывал сотрудников полиции по телефону 112.
Получается так, что любой может напиться спиртных напитков, потом с кем-то вступить в конфликт (все вышеизложенные граждане подтверждают, что Караев В.Ю. провоцировал конфликт), после чего порезать себя ножом и обвинить того, с кем вступил в конфликт, И ЕМУ ВЕРЯТ!!! А мне, не смотря на отсутствие прямых доказательств, не верят. А ведь у меня даже инструментов в автомобиле нет, не то что ножа, поскольку у меня маленькие дети и ни какие инструменты в автомобиле не вожу.
Обратите внимание, что весь ход расследования проходит по принципу верю-не верю, т.е. органы следствия и до них дознания не опираются на факты при обвинении меня в преступлении, а исходят их ощущений и предположений, но, оказывается сегодня этого достаточно, для обвинения человека в преступлении.
Да и из имеющихся в уголовном деле косвенных доказательств моей вины в образовании у Караева В.Ю. телесного повреждения имеются лишь показания его жены, его друга и жены его друга, которые все вместе и распивали спиртные напитки и были непосредственными участниками произошедшего…
Все уголовное дело собрано на доказывание у Караева В.Ю. телесного повреждения, однако прямых доказательств моей причастности к образованию этого повреждения нет. Ни одного. Я полагаю, что Караев В.Ю. после того, как он сообщил на месте происшествия своей жене и друзьям, что я его ударил в руку ножом пошел домой, ударил себя в руку, а потом спокойно обратился за медицинской помощью, тем более, что на поврежденной руке у него уже имеется другой застарелый шрам, который также похож на бывшее ранее у него ножевое ранение, и я полагаю, что пьяному человеку, такому как Караев В.Ю., ни чего не стоить ударить себе в руку ножом.
Вот уже сменилось три дознавателя и два следователя, а органы предварительного расследования все пытаются из меня сделать виноватого.
До каких пор это будет продолжаться, завтра еще кто-нибудь напьется и со своей женой обвинят меня в причинении телесного повреждения и что, меня опять подозревать и обвинять в том, чего я не совершал.
Я спрашивал у всех, кто расследовал это дело – если я напьюсь водки, поругаюсь с кем-нибудь, потом ударю себя ножом в руку и обвиню этого человека вы возбудите уголовное дело – в ответ тишина.
Таким образом я полагаю и убежден, что прекращение уголовного преследования в отношении меня не допустимо в связи с чьей-то заинтересованностью в направления любыми путями данного дела в суд, поскольку, в том числе, прекращенное уголовное дело это статистический минус для подразделения его прекратившего.
Презумпция невиновности, гарантированная всем людям основным Законом Российской Федерации, ко мне не применяется.
Далее, мне было предъявлено обвинение следователем Назаровой, после этого оперуполномоченный принес мне домой обвинительный акт, подписанный и.о. зам. прокурора г. Самары, меня ознакомили с материалами уголовного дела и я снял копии с него. Однако, через некоторое время, следователь Назарова через, почему то, моих родственников попросила вернуть обвинительное заключение, однако почему, куда вернуть и в какое время не известно, мне следователь Назарова ни каким образом не звонит, она лишь вызывала меня ранее повестками и даже один раз приводом, хотя оснований ни каких не имелось. После этого мне позвонили из прокуратуры города Самары и вновь попросили вернуть обвинительное заключение, так же без объяснения причин. Я вернул. После этого выяснилось, что ни одного моего ходатайства в деле нет, в связи с чем я написал соответствующее заявление в прокуратуру города и прокуратуру области с просьбой поднять все поступившие мои ходатайство и приобщить их к материалам уголовного дела, поскольку вопросы, отраженные в них и действия, о коих я ходатайствовал, по моему мнению имеют важный характер и могли в определенной степени помочь следствию понять, что я ни какого отношения к образованию у потерпевшего телесного повреждения не имею. Прокуратура области отправила мое заявление в прокуратуру города, а прокуратура города оба моих заявления направила в следствие УМВД России по г. Самаре. Объясните мне пожалуйста, каким образом полицейский сможет поднять ходатайства, которые я направлял в прокуратуру области и города? Кто ему позволит копаться в документах прокуратуры?
Тем не менее, после написания вышеуказанных заявлений об отыскании моих ходатайств прошел месяц, уже даже больше, однако, из следствия УМВД России по г. Самаре ответов ни каких нет. Как понимать такое поведение, разве можно предъявить официально обвинение, после этого потребовать его возврата, процессуальный статус мне не меняется, уголовное дело в суд не направляется. На эти вопросы следствие УМВД России по г. Самаре мне не отвечает.
В связи с происходящим я не могу трудоустроится на государственную службу, поскольку официально я считаюсь обвиняемым. Долго это будет продолжаться?
Прошу Вас помочь прекратить издевательство надо мною, я уже почти одиннадцать месяцев не могу нормально жить, все это отражается на моей жене и моих детях, в конце концов органы предварительного расследования должны установить картину произошедшего и принять соответствующее решение, а не стремиться во что бы то не стало направить дело в суд, наплевав на судьбу человека и основываясь лишь на необходимости поддержания статистики подразделения на должном уровне. Об этом говорит и количество прекращенных уголовных преследований подозреваемых\обвиняемых.
Теперь относительно следователя Назаровой — данный следователь повесткой пригласила меня для ознакомления с результатами ситуационной экспертизы. Я прибыл раньше адвоката и, поскольку мой телефон заблокировался я не мог с ним связаться, в связи с этим попросил следователя Назарову связаться с моим адвокатом и уточнить у него, через какое время он прибудет для проведения процессуального действия Ознакомление с результатами экспертизы. Следователь связалась с адвокатом, который сообщил ей и мне, что приедет через неопределенное время, поскольку в данной момент едет на другое процессуальное действие и сразу после него поедет в следствие УМВД России по г. Самаре, и после короткого разговора мы сошлись на том, что пока едет адвокат, я прочту результат экспертизы, чтобы не терять ни чье время, а когда подъедет адвокат, он прочитает результат экспертизы и мы в ней распишимся. Я прочел в кабинете следователя результат экспертизы, после этого попросил снять с нее копию, однако, следователь Назарова попросила меня расписаться в начале в ней, а после этого она позволит мне снять копию, т.е. я должен был по ее мнению участвовать в процессуальном действии без фактического участия адвоката. Я сообщил, что без адвоката расписываться не буду, после чего следователь Назарова запретила мне сначала покидать кабинет даже в туалет, а после все таки разрешила, но категорически запретила выходить из здания УМВД России по г. Самаре на основании того, что я видите ли могу скрыться, это при том, что по повестке я явился сам, статься, в которой меня обвиняют не предполагает ареста, я не находился в розыске, являлся по первым требованиям, тем не менее, следователю показалось, что я могу скрыться. Т.е. ждать своего адвоката я должен был обязательно в здании. Я пытался убеждать, что мне необходим свежий воздух, выпить валерианки, поскольку плохо себя чувствую, однако на это следователю было наплевать. Далее, следователь Назарова позвонила на КПП, постовому полицейскому и приказала не выпускать меня из здания УМВД России по г. Самаре. Я тут же обратился к руководству этого следователя, однако безрезультатно. В следствии действий Назаровой у меня ухудшилось самочувствие, поднялось давление величиной 100 на 150, вызвать скорую помощь Назарова мне отказалась сообщив, что я сам должен ее себе вызывать. Я вызвал, медики зафиксировали повышение давления и пришли к мнению о медикаментозном вмешательстве с целью предотвращения прогрессии ухудшения моего самочувствия. После этого я направился домой, а в 8 часов утра следующего дня, ко мне домой вошли без приглашения двое участковых, разбудили моих престарелых родителей, жену и двоих моих маленьких детей, ткнули мне в лицо постановлением о приводе и доставили к следователю Назаровой. Я что, живу в фашисткой Германии? На каком основании меня на протяжении полутора часов не выпускали из здания УМВД России по г. Самаре? В данном случае любой третьекурсник юр. фака скажет, что на лицо как минимум превышение должностных и служебных полномочий, а по сути незаконное лишение свободы путем запрета покидать государственное учреждение, не имея на то ни каких объективных и законных оснований, лицом, при исполнении должностных обязанностей. Но руководство следствия УМВД России по г. Самаре на это наплевать. Ни кто по этому поводу меня не опросил, диктофонную запись всего происходящего у меня не истребовал и не изучил, напротив, мне пришел ответ из ГСУ при ГУ МВД России по г. Самаре о том, что в действиях следователя ни чего противозаконного не усмотренно. Интересно, как проводилась эта проверка, когда мне по данному факту ни одного вопроса не задал, диктофонную запись не прослушал? Проверка либо не проводилась, либо проведена формально.