Председатель Межрегионального объединения избирателей, руководитель отдела мониторинга выборов ассоциации «Голос» [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]Андрей Бузин рассказал экспертному порталу Засекин.Ру, что тема фальсификаций на выборах с каждым днем становится только актуальнее, а также поведал о возможном сценарии развития отношений между властью и не принимающими итоги выборов гражданами.

- Какие методы фальсификаций применяются на выборах сегодня?

- То, о чём я сейчас буду говорить, я называю прямые фальсификации. Они делятся на стадии. Первая стадия – голосование, которое проходит с восьми утра до восьми вечера, вторая – подсчёт голосов в участковых избирательных комиссиях, третья – подведение итогов в территориальных избирательных комиссиях. Все они имеют определённую специфику.

На этапе голосования в последнее время наиболее распространённой технологией фальсификации является голосование за других людей, несмотря на то, что очень много говорят о вбросах. Существует несколько технологий голосования за других людей.

Первая технология заключается в том, что некая группа людей голосует за тех, кто заведомо не придёт на участки, предъявляя свои паспорта. Такой способ возможен только при предварительном сговоре с членами УИК. Этот метод сейчас часто называют каруселью.

Другой способ фальсификации на этапе голосования - голосование по открепительному удостоверению. Здесь уже голосующие вносятся под своей фамилией. Этот метод подразумевает варианты – либо член УИК не забирает у голосующего открепительное удостоверение, и человек сможет голосовать по одному открепительному на нескольких участках, либо голосующий использует несколько открепительных удостоверений.

Голосование за других лиц – более распространённый способ, чем прямой вброс, который иногда тоже практикуется. Для прямого вброса требуется составить подписи на то же количество бюллетеней, что и избирателей, иначе не сойдётся контрольный протокол. Используются также в некоторых регионах фальсификации, связанные с голосованием вне помещений. Когда нет контроля за голосующими, в избирательные ящики можно напихать любое количество бюллетеней.

На этапе подсчёта голосов практикуются вбросы. Вбросить бюллетени на стол гораздо легче, чем в урны. Бывает, когда бюллетени перекладывают из одной пачки в другую. Бывает неправильная сортировка бюллетеней.

Я думаю, что более распространённым способом является вписывание в протоколы, которые получились при подсчёте, других цифр. Если нет наблюдателей, то никаких препятствий для этого нет.

На третьей стадии выборов распространены фальсификации, связанные с переписыванием протоколов или с изменением протоколов в вышестоящей комиссии. Обычно, это территориальные комиссии, на муниципальных выборах – окружные комиссии. На более высоких уровнях – в областной, городской или центральной избирательной комиссиях фальсификаций уже нет. В них участвуют лишь два уровня комиссий – УИКи и ТИКи. Отмечу, что распространено мнение о том, что данные протоколов меняются в самих территориально-избирательных комиссиях. Дело в том, что у нас все территориальные комиссии находятся под опекой местных администраций. Инициатором переписываний является не территориальная комиссия, а администрация, которая её курирует.

- Как фальсификаторы узнают, за кого можно прийти и проголосовать?

- Тех, кто не придёт, можно легко вычислить. Это могут быть солдаты-срочники, которых не убрали из списка избирателей, люди, которые уехали куда-либо. Кроме того, есть те, кто никогда не ходил на выборы. Бывают случаи, когда в списки внесены лишние люди – умершие или граждане, которые никогда не проживали по указанным в списке УИКа адресам.

- В каких регионах наиболее часто встречается изменение протоколов непосредственно в ТИКах?

- Я могу это оценить только по устным сообщениям, не по статистике. Известно, что этот метод очень распространён в Москве. На выборах депутатов Государственной Думы в 2011 году было зафиксировано два региона, из которых поступали сообщения о тотальной фальсификации - это Республика Коми и Истринский район Московской области. Судя по тем сведениям, которые до меня доходили, можно говорить о подобного рода фальсификациях в Северо-Кавказских республиках. Но оттуда очень мало данных. У меня есть только протокол из Дагестана, который фальсифицирован более чем на тысячу голосов.

В Истринской области и Республике Коми очевидно, что были переписывания протоколов. В Коми вообще очень тяжёлая ситуация в связи с тем, что всё происходило под прикрытием уже депутата Государственной думы – прокурора республики. Там произошло тотальное переписывание. Это подтверждается фотографиями, видео и копиями документов, но люди там просто боятся оспаривать результаты голосования.

- С чем связана градация вбросов по регионам?

- Зависит от административного ресурса. В Москве в течение 90-х годов под руководством Юрия Лужкова была создана жёсткая и хорошо иерархизированная административная вертикаль. То, что произошло в 2000-х годах в России – во многом копирование опыта вертикали Лужкова. Поэтому в Москве над районными администрациями стоят префектуры. Они с 90-х годов полностью управляют избирательными комиссиями, а фактически – выборами.

Вообще же известно, что за два дня до голосования 4 марта этого года было дано указание не применять прямых фальсификаций на выборах.

- Есть ли смысл бороться с административным ресурсом?

- Это гражданская борьба за конституционные права. Считаю, что смысл есть.

- С ним можно бороться?

- Сложилась такая ситуация, когда государство отошло от граждан и создало собственную корпорацию, где есть избирательные комиссии, суды, прокуратура, полиция, Следственный комитет. С другой стороны есть граждане, которые могут бороться с административным ресурсом за свои права. Вопрос, скорее, заключается в другом – есть ли какие-то успехи в этой борьбе. Последние выборы показали, что сознательность граждан возрастает, и они включаются в эту борьбу.

- Каким методом можно бороться с административным ресурсом?

- Есть возможности быть наблюдателем, есть возможности – маленькие, но всё же – входить в избирательные комиссии. Главное, понимать, что ты делаешь. Для этого в ГОЛОСе создали справочник краткосрочного наблюдателя.

- Но это такие незначительные действия. Как же один человек сломает систему?

- Один человек не сломает систему. Речь идёт об объединении большого количества людей, которые могут сопротивляться существующей системе. Если люди объединятся, то у государства будет два пути – либо оно будет сопротивляться им и достигнет критического числа сопротивляющихся, либо оно пойдёт на реформы. И последний вариант – это первый шаг к мирному договору между властью и гражданами.

- Получается, есть два метода борьбы с административным ресурсом - цивилизованный и революция…

- Да. И по какому сценарию пойдёт борьба во многом зависит от поведения государства. Это может кончиться и так, и так.

Россия имеет много примеров неблагополучных решений подобных ситуаций. Вообще любые страны имеют такие примеры, но я говорю про 20-ый век. В 20-м веке реформы в разных странах прошли по-разному. Некоторые доводили до критических ситуаций, как, например, в арабских странах, некоторые – цивилизованно решали проблемы. Я, например, считаю, что в Украине всё прошло более или менее цивилизованно. И в Грузии относительно цивилизованно.

- Как, на Ваш взгляд, будет развиваться ситуация?

- Я не могу точно отвечать на этот вопрос, я не политолог. По моим ощущениям, сейчас некий переломный момент. У меня, честно говоря, ощущение, что власть будет балансировать ровно на той грани, на которой она последние четыре-пять месяцев балансирует. Это неоптимальная политика. Она всё равно приведет к взрыву. Единственный способ избежать взрыва – либерализация. Но дело в том, что либерализация приведёт через достаточно быстрое время к смене власти. Поэтому у власти нет никаких вариантов, кроме закручивания гаек.

- Но Медведев и Путин признали, что были нарушения. Получается, что нарушения и фальсификации – это некие разные понятия?

- Это понятия, которые разделяются, но разделяются умышленно для того, чтобы были определённые правовые последствия. Фальсификация – это то, что попадает под уголовный кодекс, это непосредственное изменение итогов голосования, которое должно привести к отмене результатов выборов или, как минимум, к пересчёту голосов. Например, то, что зафиксировано в Астрахани – это процедурные нарушения.

ЦИК настаивает на том, что процедурные нарушения не обязательно ведут к фальсификации итогов голосования. С моей точи зрения, этот подход обладает серьёзным изъяном, потому что нарушения при подсчёте голосов – были там фальсификации или нет - ставит под сомнение сам результат выборов. Это означает, что выборы не достигают своей конституционной цели и не дают того самого состава избранных, которому доверяют. В западноевропейских странах выборы отменяются из-за процедурных нарушений, а не из-за того, что установлены фальсификации.

Господа Медведев и Путин говорили о том, что идеальных выборов не бывает, были нарушения, но они не были массовыми. А вот Владимир Чуров говорил, что нарушения были массовыми, но они были процедурными. Однако, по логике и Чурова, и Медведева, и Путина, это не отменяет выборов. Я считаю, что такой подход - неправовой. Основанием для отмены итогового голосования являются нарушения, в том числе и при проведении голосования и подсчёте голосов.

- В России были случаи признания фальсификаций?

- У нас признавались фальсификации. Их было очень мало – на всю страну за последних десять лет несколько десятков случаев. Наказания за это были условные, либо нарушители отделывались штрафами.

Наталья Головина