Главный архитектор компании «Волгатрансстрой-проект», преподаватель кафедры реставрации и реконструкции Самарской архитектурно-строительной академии СамГТУ Дмитрий Орлов имеет за плечами много интересных работ. Но большому числу самарцев он запомнился авторством знаменитой стены у площади Славы. «Засекин» узнал, что заставило Дмитрия Орлова построить стену, как точечная застройка спасет старую Самару, когда «Кошелев-проект» превратится в гетто и кое-что ещё.

- Вы работали над проектом создания нового речвокзала. На какой стадии сейчас работы?

 - Наша часть работы была завершена еще в 2017 году. Проект полностью прошел экспертизу, спокойно лежит и ждет финансирования. Думаю, финансирование появится тогда, когда будет инвестор. В 2017 году планировалось, что будут бюджетные деньги, но потом планы изменились. Я думаю, что инвестор может найтись, ведь речвокзал способен приносить прибыль.

 

- Вам нравится проект с матрешками на новой набережной на стрелке реки Самара и Волги?

- Мне — нет. Такой сильный и однозначный образ помешает восприятию тонкой и сложной образности Самары. Мы готовы всю последующую историю города воспринимать как приложение к матрёшкам? Как маркетинговый ход это вполне интересно, если только не забывать, что конкретная форма – это неизвестное в уравнении.

 

- Стену у площади Славы вам часто вспоминают?

- Каждый день.

 

- Вам нравится стена, которую вы создали?

- Я ее люблю.

 

- Почему вы ее создали, если она вам не до конца нравится?

- Потому что все происходит под воздействием внешних обстоятельств. Если б я был свободен, все было бы иначе. Но мы живем не в безвоздушном пространстве.

 

- Говорят, бывший губернатор Николай Меркушкин принимал участие в создании проектов. Карандашиком что-то подрисовывал. А как у вас строится работа с губернатором Дмитрием Азаровым?

- Дмитрий Игоревич ничего не подрисовывает на чертеже. Он делает предложения. Встречи в сто раз короче. И больше одного раза по одному объекту редко бывают. Он высказывает свои предложения, они пока ни разу они не были неуместными.

 

- В Самаре была проблема. Резко сократились темпы сдачи квадратных метров. Возможно, потому что много построили и не продали. Сейчас есть две гигантские окраины с новостройками. «Кошелев-проект» и Южный город, где основной застройщик — компания «Древо». Как вам эти проекты?

- Мне не очень корректно говорить про Южный город. Первую очередь там проектировал я. В «Кошелеве» есть две досадные вещи. Надеюсь, что в Южном городе мы их избежали. Когда мы проектируем эконом-класс, нужно каждый рубль пустить на пользу людям. Вот возьмем строчки домов «Кошелева». Если мы развернем друг к другу две строчки, то получим внутренний двор. Проездов и парковок сильно меньше не станет. Но у жителей появится тихий двор. Второе: огромный массив жилья оторван от города, от рабочих мест, от торговли и культуры. Туда доехать трудно. 

Кроме того, в «Кошелеве» в основном однокомнатные квартиры. Сейчас они быстро продаются. Молодые семьи, которые их покупают, быстро обзаводятся детьми, растут. И люди будут оттуда уезжать при первой возможности, и чем семья будет успешнее – тем быстрее. «Однушки» будут попадать на вторичный рынок, и снова спрос на них будет у наименее обеспеченных. Таким образом запускается процесс постепенной ненасильственной сегрегации по уровню дохода. Успешные вымываются, менее успешные задерживаются, общий уровень падает. Так и рождаются гетто.

 

- Как вы относитесь к точечной застройке в центре Самары?

- Если мы говорим про исторический центр, то там можно строить только так — для каждого участка нужно своё точное и точечное решение. Если строить корректно, соблюдая регламенты, нормы, с учётом интересов жителей района строительства — это будет нормальная «точечная» застройка здорового человека. И такой подход обеспечит комплексность и гармоничность развития всей территории. Пора расстаться с практикой, когда каждый проект начинается с отклонений от предельных параметров.

 

- В центре многие люди живут в деревянных домах, в плохих условиях. Но и сносить эти дома не хотят, ведь дома несут историческую ценность. Что делать?

- Есть позиция Юрия Евгеньевича Астахова, председателя Самарского союза архитекторов. Он считает, что можно взять квартал, три домика хорошеньких оставить, остальное высотками застроить, а на выигранные деньги отреставрировать эти дома.

Так вот. В Самаре памятников архитектуры настоящих не так и много. У нас обычный провинциальный город. Но в целом вся старая Самара — это памятник. Потому что такой плотности и такой площади сохранившейся застройки 19 века и в России, и в мире – единицы. Ценность в подлинной, разнообразной и очень нелениво сработанной среде, что для современной культуры гипермаркетов — недостижимое чудо.

Какие есть решения? В Томске неплохо работает проект «Дом за рубль». То есть: людей отселили из дома, бизнесмену дают за рубль это здание, с условием, что он его восстановит. Восстановление такого деревянного домика — небольшие деньги. Бизнесмен за свой счет дома восстанавливает. Внешний вид достается городу, а бизнесмену — офисное пространство в доме, к которому уже привлечено внимание. Это становится все более и более популярным со временем. 

 

- В Самаре был опыт проекта «Дом за рубль». Это, например, винные склады купца Иванова на улице Венцека. Но очередь из желающих не выстроилась...

- Может быть потому, что в строительстве почти не осталось предприятий среднего и мелкого уровня. Это не работа для условного «Трансгруза». Им эта мелочь непонятно зачем. А для мелкого бизнеса это был бы прекрасный вход на рынок. И совсем не обязательно строить за миллиарды высотки. В городе был мелкий бизнес в строительстве, но он убит кризисами.

 

- Есть шанс, что снова появится?

- Около «Юности» отремонтировали несколько студий. Взяли старый дворик, сделали минимальный ремонт, там очень неплохо. Это начальная стадия. А завершающая, например, в Хельсинки. В финальной стадии право отремонтировать такие здания разыгрывается на аукционах. Потому что в итоге там будет трафик, люди. Запуская маленький проект, мы повышаем капитализацию всего этого. И интерес постепенно должен нарастать. 

 

- Вы говорите, что квартальное, комплексное освоение — неправильное. Если мы идем по центру, по Галактионовской, Красноармейской, Чапаевской, на подавляющем большинстве домов мы видим объявления, что дом планируется к сносу. И есть ощущение, что готовится масштабный снос центра.

- Есть такое ощущение. Существует много разных групп, которые хотят в городе работать. Для многих как кость в горле все это историческое поселение, им хочется максимально быстро снести старый город. Поскольку проект исторического поселения начнет действовать через год-полтора, тогда старые дома нельзя будет снести и построить на их месте высотки.

 

- Строители запрыгивают в последний вагон…

- Чтоб откусить последний кусок. Но если дом под расселение, еще не значит, что он под снос. Может как раз под реставрацию. После двух недавних обрушений стен домов в городе, активизировали экспертизы по домам, в которых нельзя жить.

Если посмотреть градостроительную политику, у нас есть целевой показатель — ввод квадратных метров жилья. Но у нас рыночная экономика. И квадратных метров нужно вводить столько, сколько требуется на рынке. А у нас искусственно раздувают кризис перепроизводства. О чем Евгений Чудаев (бывший министр строительства Самарской области, — прим.ред.) говорит, у него здравая голова. Зачем раздувать эту цифру? Считается, что это хороший маркер для демонстрации экономического положения региона.

Но можно создать искусственно рынок. А искусственный рынок — переселенцы. Можно создать переселенческий фонд. Это можно сделать за счет федерального бюджета.

 

- Недавно губернатор Дмитрий Азаров поручил строить новый маневренный фонд…

- Вообще можно его сделать хорошо и с архитектурной точки зрения. Проще всего это сделать на новой площадке. А правильнее – в исторических зданиях. Памятники нужно реставрировать, а ценные фоновые здания – реконструировать. И те и другие – можно приспособить под жильё. Тем более, что значительная их часть находится в государственной собственности.

 

- Это дорого?

- Реставрация дороже, реконструкция может быть довольно прибыльным делом – здания можно расширять и надстраивать, в пределах, конечно, регламентов. И люди останутся в привычном им месте, и общую сохранность застройки подтянем.

 

- Кроме политической воли для этого что-то требуется? 

- Усердие и отсутствие лени. Это возня с каждым домиком поштучно,  кропотливый труд. Для этого требуется дополнительный штат, может быть волонтеры и активисты. Но это безусловно окупится, это такая добрая и позитивная история.

 

- И этому противостоят крупные застройщики?

- Их тоже можно понять. Вот они взяли кусок земли. Хотят все там снести, расселить. Они хотят вложить пару миллиардов и получить пару миллиардов прибыли. А мы застройщику говорим: «Товарищ, ты должен любить нашу историю». Получается, что мы продаем ему это чувство патриотизма за два миллиарда рублей. Мы предлагаем ему отказаться от проекта, построить малоэтажку и потерять ту прибыль, которую он себе уже посчитал. Это трудная сделка.

 

- Но это возможно? Как много вообще людей, у которых есть два миллиарда, которые готовы вот так ими распорядиться?

- Значит этот проект не для этих людей просто.

 

- Но есть люди, которые были бы готовы?

- Да, но они должны вложить не два миллиарда и два получить. Они должны вложить 10 миллионов и 10 миллионов получить. Это другой масштаб.

 

- То есть масштаб такой, что надо вложить два миллиарда и можно получить два миллиарда прибыли. Но не одном объекте, а на двухстах?

- Да. Наши застройщики любят ездить на комбайне, биться за урожай. А здесь работа, когда нам надо чечевицу с просом разобрать, как Золушка.

 

- Как вы видите центр города в идеальном состоянии? Все старые домики надо отреставрировать или где-то все-таки делать новостройки?

- У нас охраняются только памятники и градоформирующие объекты, они должны бережно восстанавливаться. Всё остальное должно постепенно заменяться новостройками. В пределах исторического поселения, до Маяковской – в пределах регламента, малоэтажно и индивидуально.

Памятники реставрируются, градоформирующие объекты реконструируются, все остальные можно сносить. И строить такое новое, которое сохранит главную ценность – среду исторического города. Небольшие, индивидуально спроектированные здания – 3-4 этажа, с тем же уровнем детализации и с применением тех же материалов и фактур, как в старом городе. Новые, комфортные, приспособленные к современности дома. Сохраняющие морфотип, то есть тип формы старого города. Высотки и «человейники» плохи не сами по себе. Они убивают среду, меняют восприятие города и образ жизни людей, их отношения между собой

 

- Как может быть решена проблема парковок в центре?

- Если есть возможность ставить во дворе — можно ставить во дворе. Общая стратегия любого современного урбанизма — вытеснение личного транспорта, без ущерба для качества жизни. Это общественный транспорт, в первую очередь. Во вторую очередь — велосипед, кому он подойдет, мне не очень. Получится, что в центр города будут привлекать больше публики, тогда большая часть рабочих мест туда переедет. И просто для жителей будет удобнее пешком ходить, чем ездить туда. 

 

- В Казани решили проблему многоуровневыми парковками. Они нужны нашему городу или нет? 

— Они нужны, если только мы застроим город высотками. Если мы построим их в старом городе, мы автоматически привлечем туда транспорт. Если там уютно и удобно для транспорта, он туда и поедет. А если там создать условия плохие — не поедет, это правильно, это общемировая практика. Стимулируется то, что полезно. А личный транспорт вытесняется из городов.

 

- Вы сказали, что участвовали в первой очереди строительства Южного города. Почему вы не участвовали в строительстве второй? 

- Я уволился по окончании проекта. Архитектурная работа там закончилась, а мне другое не интересно. Могу предположить, почему в Минстрое работает много народа из «Древа». Потому что там хороший кадровый отбор. Они ищут спецов по всему городу, не справляешься — выгоняют. Если человек задержался на пять лет — это специалист.

 

- То есть в министерстве те, кто работают из «Древа», это как раз профессионалы?

- Да, собрали профессионалов, на которых можно полагаться. Может и другие причины есть, это я не знаю.

 

- Как вам вторая очередь Южного города?

- Мне не нравится. Я люблю невысокую застройку. Чтоб была зелень и пространство. В Южном городе есть одна печальная история, которая меня расстроила сильно. Когда первый этап строился, планировалось, что там, где сейчас большущая площадь с плиткой, с фонтанами, будет коммерческий городок. Там должны были быть выстроены магазинчики стационарные в два ряда. Торговая улица. Они бы сдавались мелкому и среднему бизнесу под разнообразные задачи. Это как бы центр жизни должен был быть, как в старых городах. Так вот. Утверждают, что жители не захотели этого. Там сейчас просто мощеная площадь. Люди хотят мощеную площадь, а не живую суету.

 

- А как вы относитесь к сносу рынков в Самаре?

- Я очень плохо отношусь.

 

- Вот кто-то говорит, что там и грязь, и криминал...

- Эстетика военной кафедры, которая требует плаца ровного, покрашенных бордюров, мне не понятна и не близка. Это из города жизнь уводит. 

Беседовали Ксения Штефан и Дмитрий Солнцев