«Здравствуй, август, венчан хмелем,
Смуглый юноша-сатир!
Мы ковры под дубом стелем,
Мы в лесу готовим пир!»
(В. Брюсов)

Предвыборная кампания нынешнего лета оказалась не так скучна, как нам предрекали звезды на политическом небосклоне. Они обещали тоску и предсказуемость и не сдержали легковесного слова. Развлечения в нашей курортной провинции все же нашлись. И пусть лето не лучшее время для наслаждений изысками большой и малой политики, но не соблазниться демонстрацией некоторых зрелищ просто нельзя. На улицах города мы увидели почин предвыборной кампании Александра нашего Хинштейна, на которого после представленных в его страстной программе призывов трудно было, понимаете, не замахнуться.

Воззвания агитационных кубов кандидата в депутаты Государственной Думы прогремели возле вялого от жары Троицкого рынка и заставили присмотреться к происходящему. На суетном тротуаре Галактионовской разместились фотографии Хинштейна. Оттуда на нас смотрели глаза главного героя, половина памятника «Бурлаки на Волге» и обещание светлого будущего, видимо, как-то связанного с бурлаками. Странный выбор композиции, возможно, был обусловлен тем, что бурлаков много, они олицетворяют народ и поддерживают кандидата единодушием. А может, просто случилась путаница, и памятник к съемкам готовился другой…

Александр Евсеевич, назвав горожан в подаренном бабушкой-агитатором обращении «уважаемыми друзьями», признался, что скучал, всегда был рядом и «прикипел к Самаре всем сердцем». Предвыборная программа восторженно раскрывала смыслы глубокой дружбы с грядущим губернатором, вспоминала китайских мудрецов и мордовских безумцев. Кандидат в «депутаты для простого народа» Александр Хинштейн сообщил, что вновь готов вести Самару по светлому «пути возрождения», для вступления на который достаточно каждому из нас 9 сентября сего года совершить великий «приход» на избирательный участок. Собственно, тогда и грянет во всю мощь чистое и простое: «Здравствуй, Самара, я вернулся!»
Нашему городу еще не доводилось слышать таких предвыборных приветствий. Может, потому что никто толком не возвращался? Ну, так, чтобы с объятиями и перспективами народных гуляний, с нежностью во взоре и чистыми помыслами? Так возвращаются настоящие долгожданные, после битья и отверженности идей. Так возвращаются горемыки из пыли дорог изгнания.

Так, открыто и легко, являлся к своей возлюбленной Любе Юрий Иванович Деточкин, великий соблазнитель социальной справедливостью. Ему из любви к искусству кино и соблазна Александр Хинштейн пожаловал на нашей земле заслуженный памятник, но почему-то не взял с собой в агитационный куб, не выбрал этого крепкого идеолога и борца за справедливость, предпочитая безмолвных неграмотных бурлаков.

А помните, ведь именно Юрий Деточкин, человек с богатым внутренним миром и незатейливым набором приемов его трансляции, появлялся в троллейбусном окне, сквозь слезы радости и сентиментальную тоску просто говорил: «Здравствуй, Люба, я вернулся!». Говорил доходчиво до неизбежности. Несмотря на всю суровость Любы, она всегда принимала своего героя. Пустым, теплым в мурчании от вкусного и порванным капканами. Клятым и мятым. Фальшивящим на мотив туманных командировок и истерзанным странными идеями всеобщего блага. Казалось бы, среднестатистическая Люба давно бы отправила бесперспективного страхового агента с армией больной родни и напрягающей интроверсией жить самостоятельно. Но это было невозможно. И «кина бы не было», и творческое долгожительство Деточкина дало бы серьезные сбои.

Секрет Юрия Ивановича был в его чрезвычайной искусности к соблазну. Он мог бы в наше неспокойное время вести курсы по прониканию в души готовых расстаться с покоем. Ему был знаком секрет идейного обольстителя, одержимого мыслью о социальном благе, ненавистью к ворам и к их покровителям. Он владел безупречностью подачи себя простым и открытым, жил испепеленным любовью к своей холеной идейности. Под его магией терпели амбивалентные состояния и трепетали следователь Максим Петрович Подберезовиков, барыга Семицветов, тренер народного театра и «зрителей полный стадион», заваливший Деточника-Гамлета цветами перед отправкой «куда следует». Он был обвиняемым народным героем, а обретшая крылья фраза «свободу Юрию Деточкину» до наших дней живет в памяти каждого нравственно чистого человека. «Юра, я тебя ждать буду. 5 лет, 10 лет…Сколько понадобится», - горюя, произносила Люба. И это ли не слова, обращенные к настоящему человеку, сильному духом и покорившему стойкую в ожидании женщину? За одно это ему полагался памятник и совместное с Хинштейном агитационное фото. Ведь два огненных борца, две смелые жизни, две трудные судьбы могли бы войти в историю всех рынков и площадей нашего города.

К тому же, Деточкин имеет исторически блестящую репутацию. Он безупречен. «Пожалейте его, товарищи судьи». Юрий Иванович любил простых людей, был талантлив до трансгрессивных перевоплощений и болен тоской до вечных «бюллетней». Он владел мастерством слова и гремел силой поступков. Интеллигентный и старомодно предупредительный, Деточкин неистово бил воров и отбирал нажитое противными совести занятиями. Он горел жаждой справедливой мести, «действовал от чистого сердца» и не забывал сказать одинаково пылко: «Быть или не быть?», и когда «быть», и когда все понимали, что это - просто Шекспир. При этом украшала Юрия Ивановича не только романтика подвига ради справедливости, но и глубокий системный подход ко всему, что он делал от щедрости таланта аналитика. Следователь с человеческим лицом Максим Петрович получил от героя отчет о проделанной работе, а список взяточников бережно хранился в картотеке Деточкина и был почти идеален.

Популярный некогда народный театр из «двух дружественных коллективов - шоферов и милиции» был Юрием Ивановичем любим и без него осиротел. Имущество многих, возможно, стало гореть безвозмездно, что было обидно. Его твердую руку в хлопчатобумажных перчатках фабрики номер восемь долго не могли найти, а потом уж и не дай Бог потерять. Любимый всеми, верный себе и своему делу, Юрий Иванович Деточкин вернулся в конце фильма к ожидающей верной Любе, растерянной, молчаливой и бесконечно нежной, упал на стекло троллейбуса и был трепетно родным. Тот же трепет должна чувствовать сейчас Самара, к которой вернулся ее стойкий и целеустремленный Хинштейн, верный друг нынешней власти и ее же суровый враг, будущий депутат для «простого народа», для нас, не усложненных сущностей.

Эта феерия вечного возвращения при достойных сюжетных поворотах может стать лучшим кино нынешнего лета. Спасибо за его достойное начало тем, кто простым и теплым «Здравствуй, Самара, я вернулся!» позволил вспомнить мастера перевоплощений и вечного вершителя социальной справедливости Юрия Деточкина и повернуться лицом к кандидату в депутаты, так же неистово ищущему правды. Благодаря авторам предвыборной кампании Александра Хинштейна мы снова можем побыть в кадре манкого и затейливого соблазна новой справедливостью, на безупречное исполнение которого способны немногие. Поэтому и возвращаются к нам немногие.

Вступая на порог винного курортного августа со вкусом агитационной пропаганды, украшенной тем самым вальсом Андрея Петрова, наш местный народный театр знает, кем соблазниться. Теперь мы понимаем, кому ответить «Здравствуй!». Теперь мы с трепетом смотрим в окно троллейбуса, проходящего мимо дымного от жары рынка, в предвкушении новых встреч с народным депутатом Александром Хинштейном.

Дарья Бастрыкина