Повседневная, а порой и маргинальная, самарская жизнь кажется далёкой от политических интриг, инициатив депутатов Государственной думы и прочей законодательно-идеологической фанаберии. Однако это не совсем так. Обычные маргиналы и столь же обычные полицейские постовые вместе с «воскрешёнными» дружинниками тоже вынуждены отвечать на «вызовы времени».

Когда к нам подошёл патрульно-постовой полицейский, мы со знакомым сидели на одной из лавочек набережной старого города, невдалеке от бронзового красноармейца Сухова, и курили. Старший сержант объяснил, что делает нам первое предупреждение и что, хотя штрафы за курение в общественных местах ещё не введены, за повторное нарушение этого запрета нам грозит серьёзное наказание – административный арест на пятнадцать суток. Мы потушили и выбросили сигареты.

Вместе со старшим сержантом самарскую набережную патрулировал дружинник. Высокий и сутуловатый, в потёртых джинсах и «косухе» с широкой красной повязкой на рукаве, он стоял молча. За ухом дружинника была сигарета.

Тем временем к старшему сержанту подошёл чрезвычайно пьяный довольно крупный мужчина. Он вместе с другим мужчиной и двумя женщинами сидел на лавочке поодаль. Вся компания пила пиво и курила, за что и получила предупреждение незадолго до того, как его получили мы. Мужчина, сократив, насколько это возможно, расстояние между своим лицом и лицом собеседника, обратился к полицейскому: «Тебе это зачем? Ты чё, я не пойму, - босса включил?»

Пьяный мужчина, как мне показалось, не был агрессивно настроен. Его больше тянуло поговорить, и он делал эдакие широкие смысловые замахи: «Сержант, ты ведь тоже был молодым и тоже здесь пиво пил…» или «Тебе власти хочется? Вот зачем?..». Но разговор не удавался, так как старший сержант всякий раз отвечал одно и то же: «Я делаю свою работу».

Это было в воскресенье вечером, и потихоньку вокруг происшествия сформировалась целая группа наблюдателей. Думаю, большей частью они не пожалели, что остановились, так как дальше конфликт только обострялся и обрастал новыми лицами.

С той самой лавочки поодаль двигался, пьяно качаясь, ещё один мужчина. Гражданин нёс в руке открытую бутылку пива «Жигулёвское». Он обнаружил недостаток многих передних зубов, когда, приблизившись, начал говорить. Передать письменно его речь, невнятную и перенасыщенную обсценной лексикой, мне представляется невозможным. Скажу лишь, что претензии к полицейским он имел те же самые, что и его друг, пришедший прежде. Я употребляю слово «друг» потому, что в ходе разбирательств он то и дело крепко обнимал беззубого гражданина и, щека к щеке, говорил ему что-то заботливо-успокоительное на ухо.

Прибывший гражданин с недостатком зубов продолжал пить пиво из бутылки и вёл себя, в отличие от друга, действительно агрессивно. Он грубо спросил дружинника, что тот здесь делает, но дружинник не ответил, а только скрестил руки на груди, отчего его «косуха» заскрипела. Гражданин заметил сигарету за ухом дружинника и возмутился сильнее прежнего. Он потянулся рукой за этой сигаретой, но тотчас оказался в объятиях друга, и она осталась на месте и в сохранности. Высвободившись через некоторое время, гражданин достал свою пачку сигарет и демонстративно вставил по сигарете за ухо себе и своему другу.

В этот момент подошёл ещё один патрульно-постовой полицейский, тоже с дружинником, молодым человеком с копной кудрей на голове, с усиками и бородкой на сером лице. Молодой человек был одет в тёмно-фиолетовый лоснящийся костюм и лаковые туфли. За его спиной был потёртый чёрный пластиковый рюкзак с изображением: по белому двуглавому орлу шла красная надпись «Russia». На одной из застёжек патриотического рюкзака можно было обнаружить грязноватую, почти потерявшую цвета георгиевскую ленточку. Гражданин с недостатком зубов адресовал ему тот же вопрос, от которого прежде уклонился дружинник в «косухе». «Я так самовыражаюсь», - ответил молодой человек.

Меж тем пиво в бутылке гражданина закончилось. Вместе с другом он сидел на лавке, и оба они выражали уверенность в своей правоте. Наконец новоприбывший полицейский, младший сержант, посоветовал старшему сержанту: «Вызывай». Мне показалось, что наблюдатели вокруг несколько притихли. Старший сержант отошёл, достал рацию с огромной надписью «Радон» и стал совершать с ней какие-то действия. Как выяснилось позже, это был блеф.

Дружинники всё это время бездействовали. Я спросил того, что был в «косухе», какой толк от его пребывания здесь. «А вы знаете, что неисполнение требования дружинника расценивается как административное нарушение?», - риторически спросил он и уверенно рассказал, как он сюда попал. Благо, рассказывать было почти нечего. Будущий дружинник прошёл инструктаж в спортивном клубе «Арес» и был прикреплён к патрульно-постовому полицейскому. Он добавил ещё, что с нетерпением ждёт, когда Государственная дума РФ примет закон о народной дружине. Тогда ему и другим дружинникам выдадут удостоверения. 20 сентября этого года проект федерального закона «Об участии граждан в охране общественного порядка» был принят Думой в первом чтении.

Ещё несколько раз гражданин с недостатком зубов вставал с лавки, угрожающе жестикулировал и, смирённый другом, садился обратно на лавку. Несколько раз его друг отходил с младшим сержантом, обнимая его за плечи, поговорить наедине. Звучало «я делаю свою работу», звучало «вызывай», и всё впустую. В общей сложности прошло около получаса. В конце концов, полицейские просто отпустили мужчин и удалились в разных направлениях каждый со своим дружинником. В последний раз я видел нарушителей уходящими вместе со своими спутницами в сторону, противную течению реки Волги. Гражданин с недостатком зубов закуривал.

Антон Корнеев