Статья Татьяны Вольтской, [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] журналиста издания «Север.Реалии» [Включен(а/о) в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации]под названием «Людей принудительно отключают. Реаниматолог об адских условиях работы», вызвала не только широкий общественный резонанс, но и повышенное внимание правоохранительных органов. Есть вероятность, что против корреспондента будет возбуждено уголовное дело по статье 207.1 УК РФ «Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан», введенной в Уголовный кодекс в апреле 2020 года.

В статье г-жа Вольтская предала гласности рассказ одного из врачей-реаниматологов о том, что из-за нехватки оборудования в некоторых больницах России врачам якобы приходится делать выбор, кому из больных коронавирусной инфекцией спасать жизнь.

Генпрокуратура объявила информацию, освещенную в статье, недостоверной, но сама журналистка утверждает, что лишь хотела добиться того, чтобы больницы были укомплектованы специалистами и необходимым оборудованием и чтобы врачам не приходилось делать морально тяжелый выбор.

Интересная деталь — запрос в прокуратуру на проверку по материалу г-жи Вольтской написал депутат Госдумы от Самарской области Александр Хинштейн. Учитывая то, что он сам в прошлом был журналистом и даже сейчас числится одним из авторов издания «Московский комсомолец», удивляет и даже несколько удручает то, что он не вспомнил о профессиональной солидарности.

Правда, руководитель Центра защиты прав СМИ [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]Галина Арапова, [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] согласившаяся побеседовать с «Засекиным», считает, что к Хинштейну критерии профессиональной этики журналиста уже не применимы, так как, несмотря на авторство в «Московском Комсомольце», де-факто он уже не является журналистом. А как гражданин он имеет полное право сообщать в прокуратуру все, что посчитает нужным.

Правда, по мнению некоторых наблюдателей, как депутату Госдумы Хинштейну было бы, наверное, приличнее инициировать проверку изложенного в статье, а не самого материала Татьяны Вольтской на наличие «фейк-ньюс».

О самой статье 207.1 и ее применении г-жа Арапова имеет достаточно критическое мнение, которым она поделались с «Засекиным». По словам нашей собеседницы, в России существует терминологическая проблема с определением разных видов непроверенной информации. Проникшее из-за рубежа определение «фейк-ньюс», трансформировавшееся в России в «фейковую новость», сформировалось в общественном сознании как термин, охватывающий любые непроверенные сведения, в то время как с точки зрения мирового права дезинформация, которая потенциально может привести к серьезным негативным последствиям в обществе, таких как паника, нарушение функционирования каких-то жизнеобеспечивающих систем, отделяется от просто непроверенных сведений.

- Сплетни публиковали всегда, в некоторых СМИ для них были даже специальные рубрики. По большому счету к недостоверным сведениям можно отнести и сатиры и фельетоны, и никогда не было такого чтобы просто недостоверная информация была запрещена к распространению, тогда вымерли бы целые жанры.  А в российском контексте создается впечатление, что любая недостоверная информация нарушает закон, и все должно быть суперпроверено, подтверждено, а лучше приговором суда. Так не бывает и не должно быть. И этой иллюзией руководствуются в том числе и правоприменители, в том числе правоохранительные органы. Они же ориентируются тоже не только на статью как таковую, но и на ее не совсем правильное общественное восприятие. – поясняет г-жа Арапова.

Собеседница «Засекина» также пояснила, что Россия на самом деле не законодатель моды на привлечение к ответственности за намеренную дезинформацию. К 2019 году, когда была введена соответствующая статья в КоАП РФ, она была введена уже в 18 странах, в том числе во Франции и Германии. Однако, по словам медиа-юриста, «весь дьявол в деталях».
 
- Во Франции, например, автору материала дается неделя или даже больше при необходимости для предоставления доказательств достоверности. И только после этого решением суда принимается постановление о блокировке, если это действительно серьезная дезинформация по общественно важному вопросу. А у нас блокировку по закону можно поставить без судебного решения, по решению генерального прокурора, который не разбираясь. При желании, через это «сито» может не просеяться ни один материал, так как никто не будет разбираться. Так было, например, со статьей Елены Милашиной о распространении коронавируса в Чечне. Там было огромное количество доказанных фактов, но материал объявили фейковой новостью и заблокировали. – делится информацией эксперт.
 
По словам г-жи Араповой, огромное количество проблем появилось еще в прошлом году, когда ввели административную статью и возможность внесудебной блокировки. Введение уголовной статьи только усугубило дисбаланс, тем более, что статья получилась очень «широкая», и применить ее можно к любому освещению любых чрезвычайных событий от обычного ДТП, заканчивая техногенными катастрофами и пандемиями.

- Таким образом любой материал по ним автоматически попадает в группу риска, особенно учитывая то, что в качестве доказательств наши власти воспринимают исключительно официальные документы и результаты государственных экспертиз. То есть получается, что освещать какие-то экстренные ситуации в начале их развития, когда еще не сделаны официальные выводы, выдвигать версии, публиковать мнения негосударственных экспертов – все становится под угрозу уголовного преследования как для журналиста, так и для редакции. Так не должно быть, не должна ограничиваться дискуссия по общественно значимым поводам. – рассуждает наша собеседница.