Сентябрьские выборы - последняя крупная политическая кампания предстоящих нескольких лет. Как минимум до конца 2021 года страна избавлена от «лишних» демократических процедур. Накануне выборов мэра Москвы «Засекин» поговорил об оппозиции и Алексее Навальном, Сергее Собянине и симуляциях, Владимире Путине и популизме, а также о комплексе национальной неполноценности с одним из наиболее вероятных кандидатов в столичные градоначальники от партии «Яблоко» Сергеем Митрохиным.

- Сергей Сергеевич, вы один из наиболее вероятных кандидатов в мэры Москвы от партии «Яблоко», а потому не могу не начать с главного кандидатского вопроса: чем плох Сергей Собянин?

- Собянин плох тем, что он окончательно обрубил каналы обратной связи между московской бюрократией и москвичами. В этом смысле он хуже даже Юрия Лужкова. В остальном он продолжатель традиций Юрия Михайловича: московская власть поставлена на службу очень небольшому количеству людей – коммерческих и олигархических кланов, которые осваивают московские ресурсы благодаря своим связям с чиновниками. В этом же можно обвинить и федеральную власть, но сейчас мы говорим о Москве.

- Поддерживающие Собянина жители Москвы могут не согласиться с тезисом об отсутствии обратной связи. А как же система «Активный гражданин»?

- «Активный гражданин» – это фикция. Мы много раз ловили этого «гражданина» на жульничестве. История с реновацией. Я специально изучал этот вопрос, помогал выходить людям из реновации. И вот мы приходим в управу, где-нибудь, например, в Марьиной роще. Чиновники говорят людям, которые всем домом голосовали против вхождения в эту программу: «А что, у вас все окей! Вы проголосовали за реновацию». Минуточку! Вот протокол нашего собрания. Вранье в этом «активном гражданине». Он не отражает никакого общественного мнения.

Это, кстати, и к Самаре, и ко всей России имеет самое прямое отношение. Потому что этот «Активный гражданин» послужил стимулом для федеральных законодателей отменить публичные слушания по градостроительным проектам. В прошлом году тихой сапой это всё приняли.

Мы старались донести это до максимального количества граждан, до СМИ, но если СМИ все закрыты, особо шума не устроишь. Теперь это касается всех. Закон теперь разрешает проводить не публичные слушания, а «обсуждение в интернете». Теперь в любом городе можно устраивать вот этот вот «Активный лохотрон», как мы его называем или, как некоторые называют, «Фиктивный гражданин».

- Вы говорите, что практически все СМИ закрыты. Как же вы планируете доносить свои идеи? Или сразу расписаться в собственном бессилии и сдаться?

- Слава Богу, сейчас интернет есть, и люди научились распространять информацию в сетях…

- Интернет есть, но есть ли, допустим, известный блогер Сергей Митрохин?

- Вы, возможно, не знаете, потому что в Самаре живете. В Москве, в крупных группах по 20-40 тыс. человек, я присутствую и являюсь достаточно популярным блогером.

- Внутри «Яблока» в последнее время появились персонажи формата «популярный блогер». Тот же Максим Кац. [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов] Вы, как я понимаю, принципиально не раскручиваетесь как блогер, а работаете в неких целевых нишах.

- Посмотрите мой блог на сайте «Эхо Москвы». Я там далеко не последнее место занимаю. Просто я пишу на такие темы, скажем так, не хайповые, а жизненные, касающиеся проблем жителей Москвы. Но вот это и есть политика. Может быть меня там Варламов опережает по популярности, но он на крайне поверхностном уровне. А я про реальные проблемы, какие они есть, и о том, как их решать. Я, например, много писал про ту же реновацию.

- То есть вы, как блогер, не гонитесь за популярностью, а детально прорабатываете те темы, которые актуальны для вашей целевой группы? Иными словами, вас сложно называть популистом?

- Я не являюсь популистом. У меня к популизму совершенно определенное отношение. Чем опасен популист? Тем, что ты никогда не знаешь, как он захочет понравиться толпе в следующий раз. Сегодня он хочет что-то полезное сделать и борется с коррупцией, а завтра неизвестно, чего толпа захочет. Например, это могут быть и межнациональные эмоции какие-то. Запросто.

- То есть, популизм, с вашей точки зрения, это антиидеология?

-  Знаете, есть хороший афоризм: «Популизм – это тень демократии». Популизм идет за демократией как тень, потому что выигрывает тот, кто больше голосов привлекает. Это порождает желание понравиться большому количеству людей. И когда с этим переигрываешь немножко, становишься популистом.

- Вы же политик! У вас тоже должно быть желание понравиться как можно большому количеству людей…

- Да, но не за счет отказа от принципов, от своих позиций и взглядов на жизнь. Не за счет лица, как политического, так и человеческого.

- Вы обозначаете популизм, как проблему. Но ряд европейских политиков, и Дональд Трамп – популисты. Во многом, на мой взгляд, и Эммануэль Макрон, который нравится «людям с хорошими лицами», по сути, тоже популист. Не является ли эта проблема надуманной? Ведь популизм – не идея, а технология. И, судя по выборам в Европе и США, технология эффективная.

- Нет, популизм – это, скорее, идеология. Политическая идеология, которая выражается в стремлении, во что бы то ни стало понравиться максимально большому количеству людей. И вот слова «во что бы то ни стало» здесь являются ключевыми. Это такая разновидность макиавеллизма с принципом «цель оправдывает средства». Проголосуют за тебя? Значит уже можно наплевать на то, что пообещал когда-то кому-то. Это и есть популизм.

- Есть ли пространство для популизма в России?

- Колоссальное.

- Наверное, популистом можно назвать Алексея Навального…

- Не наверно, а точно.

- А является ли популистом, с вашей точки зрения, Владимир Путин?

- Безусловно. Путин в этом смысле в сотни раз круче Навального.

- В чем проявляется его популизм?

- Во внешней политике. Она очень нравится народу. То, что вокруг нас враги, что у нас такая агрессивная внешняя политика, от которой большинство в восторге.

И это принцип «чем хуже, тем лучше» в действии. Чем хуже для народа, тем лучше для Владимира Путина, потому что народ вокруг него сплачивается. Это популизм в чистом виде.

Просто популизм, он тоже бывает разный: социальный, например, а бывает националистический. У Владимира Путина, я бы так сказал, он такой великодержавный. Его популизм – это игра на комплексе национальной неполноценности. У русских, вообще-то такого комплекса нет, он русскому человеку не свойственен. Это, скорее, болезнь малых народов, которых всегда каким-то образом давят.

- Наверное, не только малым народам…Французский политолог Доминик Муази в своей книге «Геополитика эмоций» хорошо показывает комплекс национальной неполноценности в Германии накануне второй мировой войны. Немцы – это явно не малая народность…

- Да, согласен, но это другой случай.

- Разве в России не та же история? У россиян, как у немцев после первой мировой, есть ощущение поражения. Но не из-за войны, а из-за развала Советского Союза…

- В том то и дело, что не было поражения. И не было этого комплекса у большинства россиян, в 90-е годы не было этого комплекса. Потом его стали разжигать. Власть в этом комплексе нашла для себя золотую жилу. Её можно разрабатывать и это практически неисчерпаемый ресурс для самосохранения власти. Она пытается пробудить, раскопать, вытащить эти консервы великодержавности. А потом разжечь обиду: все нас вокруг обижают, врут про нас, провокации устраивают.

И вот мы, не будучи ни малым народом, ни сильно обиженной нацией, становимся объектом манипуляции – искусственно раздутого комплекса национальной неполноценности.

Мы принципиально отличаемся от Германии. Никакого поражения Советского Союза не было, он развалился сам, изнутри. Германию же завоевали, у нее отняли Эльзас и Лотарингию, ей навязали чудовищные условия репарации. Там была почва для комплексов. А у нас? Всерьез что ли ЦРУ развалило Советский Союз? Он был такой слабый, что его без войны можно было развалить? Нет, с Россией другая совершенно ситуация. Это действительно искусственно разжигается комплекс национальной неполноценности.

- Тогда можно предположить, что все законодательные инициативы по введению клейма «иностранный агент» не только для НКО, но уже и для физических лиц – это нагнетание и разжигание этого комплекса. Или всё же это реальный страх власти?

- Страх, безусловно, у власти есть. Но это страх не того, что кто-то придёт и завоюет Россию. Это страх, что эту власть саму могут снести. Он первый раз взыграл после первого Майдана в Украине, он превратился в истерию после второго Майдана. Потом ещё, не надо это забывать, была «Арабская весна». Там везде накануне переломных событий ситуация была похожа на происходящее у нас.

Но, помимо страха, это рождает стремление разработать контрмеры, чтобы такого с ними не случилось. И в этом они преуспевают. И здесь все средства хороши и особенно сильный ресурс – внешняя политика.

Конечно, конфронтация с внешним миром, санкции – вещь для экономики опасная, но знаете же пословицу: «Кому война, а кому и мать родна». Санкции – это повод кричать о врагах и усиливать этот комплекс национальной неполноценности, создавать психологию осажденной крепости, потому что это мобилизует и поддерживает.

- Власть – главный популист?

- Без сомнений.

- А что касается власти в регионах? Губернаторы формально проходят выборы, которые, по сути, являются формой назначения. Их теперь называют чудесным словом «технократы». Это, казалось бы, такой антипопулистский статус. Есть ли пространство для популизма именно на региональном уровне?

- Ну, на региональном уровне для собственного популизма у губернаторов нет пространства. Губернаторы должны быть исполнителями воли центра и не должны ни на миллиметр отступать от установок, которые даются сверху. Популизм допустим только в тех рамках, которые им приписаны. Любой шаг в сторону – это либо отставка, либо дело о коррупции.

- В Самарской области был смешной губернатор Николай Меркушкин. Считать, что он не популист, мне кажется, довольно сложно. По крайней мере, если смотреть на него из региона: из Мордовии, или из Самары. Он не сходил со всех экранов, со всех газетных полос, со всех радиостанций. Рассказывал про ЦРУ, посылающего агентов, которые должны его свергнуть. Могло показаться, что он бредит…  

- Это его прямой мандат от Путина разжигать вот эти страсти. Он здесь самостоятельно ни грамма не добавляет.

- То есть, вы полагаете, это не его личная инициатива, а он всего лишь проводник?

- Это преувеличенное стремление выслужится перед начальством, попытка выпрыгнуть из штанов. А ещё незатейливая хитрость. Вот вы знаете, что он два раза отмечал юбилей вхождения Мордовии в Россию? Потому что для второго раза нашли какой-то горшок, и дата сдвинулась на 500 лет в прошлое. Ещё и деньги получил на это из федерального бюджета.

Он превратил всю Мордовию в свою вотчину. Все остальное, что он делает, это, во-первых, в благодарность Путину за то, что он ему все это позволил и дал его семье возможность стать теневыми миллиардерами. Во-вторых, стремление получить еще больше.

- Говоря с вами о регионах, я должен спросить о «Яблоке» в провинции. Это сейчас вы московский политик, но не так давно вы возглавляли партию. Часто к вашим партийцам в регионах предъявляют претензию в связи с их пассивной ролью в региональной политике. Может ли ваша партия проявлять себя в регионах действительно ярко?

- Я думаю, что да. Знаете, здесь важно, чтобы какие-то люди с соответствующими амбициями и энергетикой приходили в партию. Не во всех регионах это получается. Оппозиционная партия — это иногда и опасная для карьеры вещь. Иногда даже не только для карьеры.

Хотя были гражданки Мизулина, Яровая, которые хотели через партию карьеру делать…

- Думаю, до какого-то момента их считали вполне приличными людьми. Разве нет?

- Да. Они очень умело мимикрируют под окружающую среду. Прямо как хамелеоны. У нас они были такими, как мы, а когда они сменили уже ориентацию политическую, то стали такими, как все в «Единой России».

- У кандидата от «Яблока» сегодня мало шансов на победу на выборах мэра и смысл участия, наверное, заключается в том, чтобы свой кандидат был у городского меньшинства, недовольного проводимой политикой. В большинстве регионов России отделения «Яблока» есть, но вот участие кандидатов в местных выборах ожидается далеко не везде. Нужно ли кандидатам от «Яблока» участвовать в выборах губернаторов? Даже понимая, что они там никуда не пройдут…

- Я считаю, что стоит, потому что если вы не начинаете что-либо делать, вы никогда этого не сделаете. Когда-то надо начинать, даже в таких тяжелых условиях. Но надо соизмерять все-таки. Мне, к примеру, есть что предъявить избирателям, у меня программа есть, у меня есть отчет. У меня есть что-то за душой. А если у вас ничего нет за душой, то лучше не надо.

- Глядя на происходящее в партии «Яблоко», наблюдая праймериз, читая блоги, складывается впечатление о некоем противостоянии внутри. Есть группа Максима Каца, который ведет какой-то непримиримый бой с вами и не особо скрывает это…

- Да, есть группа, которая ведет со мной войну, объявив её два года назад.

- А чем вы не устраиваете эту «группу»?

- Пишут, что это личная месть мне. За то, что я не дал вот этому товарищу, как он считает, избираться и стать депутатом Мосгордумы. Я, якобы, отказался снимать кандидата от партии «Яблоко» в его пользу. Хотя он не был кандидатом от партии «Яблоко». У меня есть письмо его на эту тему…

- От Максима Каца?

- Да. О том, что он будет мне всю жизнь мстить за это. Вот он и мстит.

- Он ради этого вступил в партию?

- Теперь уже эта месть обросла какими-то еще резонами дополнительными, но суть вот в этом.

- Вы рассматриваете для себя возможность участия в выборах в Мосгордуму?

- Я, кстати, не пошел в прошлый раз в Мосгордуму. Пойду ли в этот раз, пока не знаю. Мосгордума при Собянине стала еще менее солидным органом, чем при Лужкове. Я там был один срок, но тогда она хотя бы заседала минимум раз в неделю. Сейчас она собирается раз в месяц. Она уже ни на что не влияет, её просто опустили ниже плинтуса. Думаю, что даже самарское заксобрание более дееспособно с точки зрения полномочий. Она раз в месяц утверждает наградные знаки, и иногда формально утверждает спущенный из правительства Москвы бюджет. А огромное количество финансов проходит мимо бюджета. Различные программы приватизации и т.п. уже не имеет никакого отношения к Мосгордуме. Конечно, это надо всё менять, а для этого надо туда идти. Если я приму решение баллотироваться, то только исходя из этих соображений.

- Какой округ для вас предпочтительнее?

- Я могу примерно в половине районов Москвы успешно пройти.

Беседовал Дмитрий Лобойко