Бедная и однотонная, как мелодия камлающего акына на древнем щипковом инструменте, речь губернатора Меркушкина продолжает непрерывно звучать на просторах когда-то степного Самарского края. Тишина, однажды наступившая сразу после выборов во время оперативного вмешательства в здоровье главы региона, осталась в мифах и слухах. Магический бюрократический язык партийно-хозяйственного поселянина, лишённый даже малейших намёков на самые элементарные культурные впечатления и ассоциации, вновь гипнотизирует оставшуюся без льгот пожилую аудиторию. Мутный вербальный поток, как паводок или прорыв канализации, уносящий в никуда несовместимые фигуры и предметы, продукты номенклатурной жизнедеятельности и фольклорные воспоминания, продолжает заполнять казённые информационные арыки. В канун 66-летия Николая Ивановича ГТРК «Самара» создала очередное эпическое полотно под сказочно оригинальным названием «Служить делу, служить людям!», где два растроганных моложавых ведущих - Данила Рыбалко и Антон Самохвалов - задавали имениннику, по их мнению, «философские вопросы». Анализировать нечего. В отсутствии публичной политики мелкие интриги и подробности крепостной жизни малоинтересны. Поэтому остаётся вслушиваться или вчитываться в дословную стенограмму, как в антропологический документ эпохи комического персонажного концептуализма и тотальной маргинализации культуры. И горько смеяться над формой и содержанием…

Заговори, чтобы я тебя увидел.
                           Сократ

Какое время на дворе –
Таков мессия.
           Андрей Вознесенский

(О пропасти между имиджем Самарской области и тем, что Меркушкин увидел сам)

– Ну, пропасть на самом деле оказалась очень и очень большой, те вещи, которые, мне казалось, я достаточно быстро сделаю, добьюсь, потому что, ну, был большой опыт, уже долго работал, и в советское время, и потом главой республики там почти восемнадцать лет. Стало понятно, что косметическим ремонтом не обойдётся, что здесь придётся очень и очень многое просто, ну, переделывать, там ломать и практически заново строить. Это и в прямом смысле, и в переносном.

 

(О том, кто такой сегодня Николай Меркушкин)

– Если коротко, да, то губернатор Самарской области, которому предстоит ещё очень и очень многое сделать.

Ну, для меня главное на сегодня там качественно, результативно делать то дело, которое я делаю за все эти годы, скажем, сорокалетний стаж, если брать, даже больше, я уже к этому настолько привык, что где бы не работал, там начиная, там с 6-7 класса, там в селе в колхозе. Там я бригадиром стал молодёжной бригады, куда входили студенты первого-второго курсов, а я был школьником ещё, и мы это делали так, чтобы, в общем, заработать для дома, для хозяйства в итоге то, что необходимо, чтобы содержать домашнее хозяйство зимой. Вот. И потом, работая на разных должностях, на общественной работе, в университете, потом в комсомоле и так далее, ну, стремился сделать всё качественно, результативно, добротно, и, пожалуй, и сегодня это является как бы главным кредо.

Ну, что значит нравится быть первым? Мне, я от этого какого-то особого удовольствия не получаю, но мне обидно, когда кто-то рядом со мной ту же работу может делать лучше, я тоже хочу сделать, по крайней мере, так же или лучше, и, да, я уже привык, чтобы эта работа оценивалась окружением, людьми.

 

(О том, как Меркушкин учился в школе и в университете)

– Отличник. С медалью. С отличием, да, окончил Мордовский университет. Но в школе по русскому языку у меня была четвёрка.

Если говорить о себе, то эта мотивация пришла очень рано, ну, где-то в четыре там, в пять лет. Семья, старшие братья, сёстры учились, старались, я это видел, и они уже занимались со мной где-то с трёх лет. С трёх лет. Почему я сейчас иногда говорю там, нам надо с детских садиков, я ещё в некой мере опираюсь и на личный пример, потому что, ну, условно, в три-четыре года, когда считаешь ты до бесконечности, когда складываешь цифры, когда умножаешь эти цифры до школы, читаешь хорошо до школы, приходишь в школу, тебе всё совсем по-другому, значит, ну, удаётся уже. И, конечно, вот это вот ощущение там хорошо учиться или быть первым в учёбе, это зародилось очень рано.

 

(О том, кто повлиял на Меркушкина)

 – Ну, людей их очень много. Прежде всего, родители, это как раз те вот братья и сёстры старшие, которые не только их пример, но и они занимались в том числе мной, занимались. Занимались, я имею в виду, учили чему-то конкретному для того, чтобы меня потом и в школе получалось лучше. Это дядя у меня работал ректором мордовского университета, он в какой-то мере один из участников создания университета, его пример и его участие в судьбе семьи всей, это, понятно, впоследствии и однокурсники, и в какой-то мере в своё в школе одноклассники, и это потом, скажем, соратники по работе. Это снова ректор уже, когда я учился в университете, когда работал секретарём комитета комсомола университета, очень много я взял с его стиля работы, отношения к делу. И много-много других.

Ну, на разных этапах, конечно, были люди, с которыми я советовался. Тот же, например, старший брат, когда мне предложили стать секретарём комитета комсомола университета, а в это время я должен был уехать в Москву в аспирантуру и учиться совсем другому, вот. Я был очень серьёзно настроен на аспирантуру, диплом писал там, и вдруг предлагают вот. И пришёл, советовались, не один день даже. В итоге решил, да, ладно, на год, пока всё равно подготовиться там сдать некоторые, некоторые экзамены для того, чтобы в аспирантуре потом только заниматься уже исследовательской работой, научно-исследовательской. Вот. 

Я думал, что я год или два, максимум, поработаю и пойду в аспирантуру, но в итоге получилось по-иному. Это всё непростые вещи там в общем. Но и когда уезжать в Самару, тоже советовался, да. С Самарой я советовался с семьёй, прежде всего, вот. Да, сказали ехать. Ну, в Самару надо ехать.

 

(О том, что может Меркушкин простить человеку)

- Ну, простить, наверное, я могу почти всё. Даже те, которые вот делали, если они просто ошибались, да, то я об этом даже не думаю. И даже те, которые делали это за деньги, то есть им оплачивали определённые структуры, которым выгодно было, и сегодня выгодно, слабая власть, чтоб власть всегда была под жесточайшим там прицелом, ну, разных там, скажем, групп и так далее, чтобы она меньше могла заниматься конкретными делами, там уверенности не было, ну и так далее. И даже людям, которые работали на их интересы там, я готов простить. Ну, что не простить, ну, может быть, ну такое предательство, которое в жизни переворачивает всё, когда уже обратной, условно, дороги нет, нельзя уже ничего исправить. Если эти люди доводят до такого состояния, когда уже ни я, и никто другой это исправить не могут, я этим людям, наверное, простить не могу.

 

(О том, откуда у Меркушкина решимость резко отодвигать других от «кормушки»)

- Ну, во-первых, я абсолютно точно понимал, что это неправильно. Это так, как выстроено, это неправильно. У нас, к сожалению, произошло так, что практически всё было управляемо очень узким кругом людей, и управлялось во многом правильно, под собственные интересы. И я с некоторыми ими говорил, вообще, зачем в принципе вы пошли в этот бизнес, в эту отрасль? Вы у власти недалеко, вы там в партийных структурах, вы там ещё, но это же касается каждого человека, жилищно-коммунальные услуги касаются каждого человека, вы должны быть над этим и контролировать, отслеживать, и делать всё, чтобы в этой сфере был порядок, а не иметь интерес. И это выстроено было в Самаре неправильно, это должен был быть другой бизнес, не те финансово-промышленные группы, которые в одном месте они главные, в другом месте они главные, и здесь они практически оказались главными. Есть малый бизнес, молодые люди там, которые могли бы вполне очень старательно, ответственно выполнять эту работу, понимая, что они конкурируют с другими компаниями, если он хуже будет работать, то его завтра не будет, его место займёт другой. И в этом смысле, конечно, я абсолютно чётко для себя понимал, что здесь надо принимать жёсткие меры. И, конечно, результаты есть, по крайней мере, не уводятся в тех размерах деньги, не банкротятся так компании, сколько их банкротилось, оставляя с долгами людей. Ну, там, условно на счету компании 340 миллионов, не на счету, а он собрал денег триста сорок, собрал намного больше, он не расплатился с поставщиками ресурсов на 340 миллионов рублей, он себя банкротит, и всё пропадает. И люди пропадают. Я имею в виду, учредители и руководители. И деньги пропадают. И даже, вы говорите, жёстко, да. После первого послания, когда там, я говорил, там были и такие, которые там угрожали практически мне за, напрямую угрожали за такие вот оценки, действия вот. Тем не менее, тем не менее, мы продолжали эту работу и сегодня продолжаем эту работу, потому что, ну, скажем, глубина проблем она оказалась намного глубже. И исправить вот этот ремонт ещё можно, а подход у людей, которые привыкли зарабатывать на голом месте деньги, и это не один раз, это уже бывало десятки раз, и там десять-пятнадцать-двадцать лет, традиция, да. Вот здесь до сих пор есть проблемы.

 

(О том, какой главный совет молодым родителям дал бы Меркушкин)

- Ну, советовать много можно много. Но, пожалуй, всё-таки главный совет, главный совет - это учиться, учиться и учиться. И ещё раз учиться. И начиная с садика, школы, и в нашем возрасте.

 

(О том, насколько Меркушкин ощущает себя свободным человеком)

– Ну, конечно, что касается свободы, всё относительно, всё относительно. Поэтому принимается решение. Много решений, когда ты, в общем, берёшь на себя и как человек свободный в какой-то мере, да. Но ты постоянно в зависимости от того, что уже я сейчас говорил. От результатов, от тех принимаемых решений, насколько они правильно приняты, да, и ты постоянно там думаешь об этом. Ты постоянно думаешь о том, что, условно, там всегда полно людей, которые хотят, заявляются на встречу с разными проблемами, там всех сразу невозможно и принять, и выслушать, и решения принять по этим вопросам. Пишут письма люди, не все проблемы, которые поднимаются в этих письмах, тоже можно быстро решить. И вот в этом смысле, ты постоянно в какой-то мере вот в некой там находишься атмосфере, да, откуда выйти очень сложно. И сказать, что вот я свободный человек, меня там мало что касается, этого состояния, естественно, на этой работе, когда ты ответственно относишься, по-настоящему, как и должно быть, свободным себя человеком можно назвать относительно.

 

(О том, почему Меркушкин иногда взрывается и бывает злым)

- Да, я мог бы, наверное, не взрываться, если более легко относился бы к делу, да, вот о чём я уже говорил, спокойнее. Я иногда взрываюсь, и когда другим тоном говорю, да, на самом деле я бываю очень злой, это тогда, когда я очень хочу, чтобы как можно быстрее до человека или до группы людей, или для масс, широких слоёв даже, ну, не широких, не всех, а широких слоёв, я имею в виду, управленческого, прежде всего, звена, это дошло. Вот совещание, которое было в пятницу. Когда коснулись мы одного конкретного вопроса, и я начал спрашивать у зала, скажите, какая доля в показателях занимают собственные доходы, да, но эта вещь такая, там профессиональная, но это все главы муниципалитетов, абсолютно все работники муниципалитетов и абсолютное большинство взрослого населения, взрослого населения, это должны по-хорошему знать. А тут получилось так, один не знает, второй не знает, третий не знает.  Ну, вещи все такие, что они достаточно элементарны, с одной стороны, а с другой стороны, крайне важны. Крайне важны. И только в итоге один не глава района, там мы приглашали замглав, там относительно молодой, лет, ну, сорок пять – сорок семь, зам из Сызрани, заместитель главы поднял руку, встал и объяснил. Очень формально люди на месте к этому относятся. А это теряются деньги для района, теряются деньги, это не решаются какие-то, в том числе социальные задачи в итоге. Поэтому вот эта ситуация, я вынужден был после этого всё в очень жёстком режиме проводить, чтобы каждый каждое слово слышал и понимал, что если дальше так будет, то он может больше в этом зале не появиться. К сожалению, тоже хочу сказать, чтобы это было там понятно и телезрителям, и радиослушателям. Я знаю, кто-то там считает, что вот я много раз предупреждаю, но я вижу, что процесс идёт, идёт медленно, снять всех можно сразу, но кто придёт вместо них? У них есть определённый опыт, и большинство способны работать, и они так, маховик всё больше и большей крутится. А те меры, которые в том числе определены на этом совещании, мы в течение где-то месяца с каждым муниципалитетом будет соглашение подписываться, с каждым, показатели прописываться, персонально каждому этому отдельно, дифференцированно каждому муниципалитету, а не общие показатели. И ежемесячно будут подводиться итоги и публиковаться будут в прессе, в том числе в том районе или городе, в их прессе, не только в областной, чтобы люди видели, и от этого напрямую будет зависеть их личная заработная плата. Я им сказал, имейте в виду, если вы имеете какие-то доходы пока или там перенакопили что-то, то ваш водитель, ваша уборщица, которая убирает ваш кабинет, когда баранку получит, баранку - это сорок процентов, он на второй день вас спросит, главу района, почему соседи, у соседей опубликовали всё нормально, а у нас так?

 

(О том, как Меркушкин общается со своими детьми и внуками, которые читают письма жителей губернии)

– Я, пожалуй, с ними строг и строг был, когда они были молодые. Я не раз говорил, имейте в виду, вы там сыновья человека, который, ну, занимал должность и в советское время высокую. И потом может всё сложиться так, всё сложиться так, даже если я оставлю вам вот тот дом, который я построил, если вы не сможете себя подготовить к жизни так, что вы даже этот дом содержать не сможете. То есть я вот, условно, потом он ваш будет там. Содержать не сможете. Вы должны сделать всё, чтобы вы могли самостоятельно жить. Всё. Потому что на моих глазах были примеры людей даже в советское время, когда отцы уходили, и дети становились ну так, скажем, не буду дальше говорить. Беспомощность показывали. И совсем в иной жизни, и очень часто уходили из жизни очень рано, и портились, ну и так далее. Поэтому главная задача, которую я всегда ставил, чтобы они понимали, что жизнь - это непростая штука. Второе, чтобы они учились, учились, потому что это важно. Что касается внуков, внукам я, вот это старшим особенно, я и там уже уверенней читать иногда самарские, я даю читать письма людей, которые пишут мне. Я в основном работаю с документами в воскресенье дома, ну, их много, надо там читать, изучать поглубже в более спокойной обстановке. И я вот самые такие острые письма я даю им читать. Не вслух. Про себя пусть читают. Про себя для того, чтобы они тоже почувствовали, а как живут люди. Что у них за беды. Ведь пишут в основном не да здравствует там, а и видите.

И они и сейчас, когда приезжают, просят, а есть письма? Или когда я туда приезжаю, там просят, есть письма почитать? Вопросы задают. Ну, как правило, говорят, как теперь помогать, а вот сможешь или не сможешь помочь, вот эта будет проблема решена или не будет решена. И это тоже с этой же целью, чтобы они понимали, что они не вот какая-то элита там, которая всегда будет элитой. Ну, естественно, учёба. Просто интересуюсь. Первый вопрос, который я осознанно, осознанно им задаю - как в школе? Вот встретились, по телефону, как в школе? Для чего? Для того чтобы у них в голове отложилось, что  дедушку, прежде всего, интересует вопрос, как у них в школе?  Ну, в школе у них нормально, нормально там.

 

(О том, какое место в жизни Меркушкина занимает радио)

– Ну, что касается радио на самом деле, для меня это было первым и главным источником информации и, может быть, формирование неких, скажем, понимания процессов, происходящих в стране там, может быть, там и в мире, и так далее. Мы дома этот динамик там, в общем, как мы сами их, когда ломался, там упадёт, ну всё, детей много, мы сами чинили, чтобы невозможно было без информации, получаемой из радио, там жить просто. Колокол висел на столбе в селе, и такие наиболее важные моменты, ну, например, карибский кризис, мы прям собирались, в общем, вокруг столба там, и громкоговоритель говорил, сообщали, как идут процессы там, и люди были в ожидании войны, мы были дети, и это было и страшно, с одной стороны, и с другой стороны, в общем, радио давало возможность ощутить всю ту ситуацию, которая складывалась. Я хорошо помню, как все, кто услышал дома, кто в школе тоже по радио, что Гагарин полетел в космос, и потом прибежали очень много людей вот к столбу этому, где в центре села этот колокол, там повторяли постоянно сообщения эти, и это запомнилось очень-очень хорошо, в памяти отложилось. Конечно, радио сыграло огромную роль в становлении нескольких поколений людей.

У радио сейчас очень, скажем, доступность такая, ты где можешь слушать, хоть в машине, хоть на кухне, хоть походя, да. Ну, в общем смысле, в этом смысле ты можешь получать информацию, информацию, а кому-то, может, не только информация интересна, но и там разные программы, развлекательные программы и так далее. И ты можешь всё что угодно делать, очень многие вещи делать и слушать радио.

Всё-таки определяю, что слушать, это больше я. Почему больше я? Если даже они что-то захотят, ну, это, то отдают предпочтение, потому что считаю, что я и так мало, условно, имею возможностей что-то там или какую-то там послушать канал или кого-то послушать там, и они отдают предпочтение, ну, там мне много приходиться работать, так они считают, тут пусть, как скажет, как хочет он, уступают, да.

 

(О том, как Меркушкин относится к богатству и достатку)

- Ну, к достатку я отношусь положительно. По большому счёту у людей доложен быть достаток. Достаток. Но если говорить о богатстве, да, и говорить о сегодняшнем нашем дне в стране, в области нашей, что у нас очень высокая дифференциация, я к этому отношусь очень отрицательно. Очень отрицательно. Понимая, что когда-то в советское время у нас была уравниловка, и которая не позволяла, может быть, или так, как надо конкурировать там в экономике с другими странами, и уравнительные вещи не позволяли людям часто, в общем, выкладываться на работе по настоящему и работать там так, как положено. Но сегодня мы в другом краю, и этот край намного опаснее. Дифференциация в обществе, одни очень богатые, а другие еле-еле сводят концы с концами, такое общество прочным не может быть. И в этом смысле я, конечно, за то, чтобы дифференциация должна быть сегодня оптимальной. Это, пожалуй, самая главная, по большому счёту, проблема.  Правильно в каждом конкретном случае, на каждом конкретном этапе правильно определять вот этот баланс, чтобы и движение было активное вперёд, активное вперёд, и не увеличивался разрыв до такого состояния, которое может общество всё, скажем, да, расколоть. Потому, что касается, тоже, если брать Самару, то у Самары есть определённая особенность, наверное, от того, что она купеческая, и уже давно сложились те вещи, что были богатые люди в городе особенно, в Самаре. По прежней работе в Мордовии, в Мордовии богатство какое-то, если кто-то что-то заработал, что-то имеет, там стеснялись это показывать, ну, или, по крайней мере, пытались, чтобы это было не так, не выпячивалось. Не выпячивалось. Здесь наоборот. Здесь, наоборот, достаточно большой слой людей, которые этим кичатся. Я считаю, это неправильно.

 

(О пятидесятилетии Меркушкина, на котором были Юрий Лужков и Анатолий Чубайс)

 – Ну, прежде всего, надо понимать и того, и другого, понимать внутреннее его состояние, его логику, его подходы к работе, его оценки, почему он так, условно, ту или иную ситуацию оценивает. Ну, например, Юрий Михайлович Лужков он постоянно Чубайса критиковал, постоянно, что Чубайс не правильно завёл страну вот в процессе приватизации. И надо понимать и Чубайса. Почему он это делал, значит, в каких условиях. И так далее, и так далее, и так далее. И когда ты можешь и с одним, и со вторым говорить на одном языке, они, и тот, и другой к тебе будет нормально относиться. И не только на одном языке, но и можешь какие-то оценки дать и этому явлению, и этому мнению, и другому, то и тот, и другой могут оказаться за одним столом. Ну, в какой-то период. И Чубайс на самом деле очутился. Отшутился, отшутился. Мне даже неудобно говорить, он тогда сказал, ну, надо быть каким человеком, чтобы вот двух таких непримиримых людей, причём идеологически непримиримых там, политически непримиримых, собрать в одном зале и посадить рядом. И когда он вышел за трибуну и об этом сказал, Чубайс, весь зал, аплодисменты были, ну, просто. Ну и Лужков после него вышел, потому что Чубайс был, представлял руководство, правительство Российской Федерации, он был первым заместителем тогда у Черномырдина. А Лужков вышел, он вынужден был согласиться с этим, и сказал тоже и в мой адрес, и в адрес Чубайса добрые слова.

Ещё раз хочу сказать, процессы все очень непростые, очень важно, что мы с каждого этапа истории, с каждого какого-то там, условно, процесса локального, находить вот те положительные вещи и их складывать, и мы тогда шаг за шагом будем точно двигаться в правильном направлении, и активнее будем двигаться, и в итоге не богатыми пусть все будут, но с достатком будут люди.

 

(О том, что самарского появилось в Меркушкине и ощущает ли он себя самарцем)

– Ну, наверное, ну, тоже вопрос в некой мере философский. Однозначно ответить на этот вопрос, да или нет, непросто. Но хочу сказать, что, конечно, когда я уезжаю куда-то, даже уезжаю в Саранск, то меня уже тянет обратно в Самару. Это, пожалуй, уже нельзя, что, ну, не объясняется даже. Почему? Потому что есть, ну, там праздничные дни, вот буквально там январские дни, да. Планировалось одно, а захотелось намного раньше приехать. Приехать уже в ту атмосферу, ну, в какой ты сегодня находишься, и эта атмосфера уже как бы тебя, в общем, затягивает, да.  Поэтому это первое. А второе, дела, дела и ещё раз дела, а они в Самаре, в Самарской области. И если ты, для тебя это вопрос номер один, номер один, то, конечно, что касается уже Мордовии, Мордовии, я от Мордовии намного дальше, чем сегодня вот нахожусь в Самаре.

 

(О смысле жизни Меркушкина)

- Ну, мы начинали, наверное, вот первый вопрос, или первый, второй вопрос был. Ну, для меня на сегодня уже вот, и приехав в Самару, потому что переезд был непростой, я уже вообще из Мордовии никуда не хотел переезжать. Никуда. Потому что, ну, считал, что всё, что я хотел в жизни добиться когда-то, когда мне было пять лет там, десять, пятнадцать, двадцать, да, я добился. Всего добился. Саранск принимает чемпионат мира по футболу. Это, ну, ни у кого даже там в мыслях такого никогда такого не было там. Саранск, да, в Саранске пройдёт саммит глав государств там. В Саранске президент страны принимает других губернаторов, он их принимает только в Москве, в Московской области, в Питере и в Сочи, ну, там, где резиденции. А были случаи, когда он в Саранске принимал. Ну, и так далее, да. Саранск по известности там чуть ли не Самару обошёл, да, там, ну, в общем, в первой десятке городов страны стал по известности, когда Мордовию постоянно путали с Молдавией. И, в общем, в этом смысле мне, в общем, всё. Поэтому, приехав в том числе сюда, главный смысл - это служить делу, если не пафосно. Если пафосней сказать, служить людям.

Подготовил Лев Городецкий