Если говорить о жанре того, что я предлагаю вашему вниманию, то это, наверное, записки человека, получившего возможность в предельно короткий срок посмотреть максимально возможное число произведений киноискусства и терпеливо ожидающего, когда такая возможность представится в следующий раз. А представляется такая возможность не чаще двух раз в год, потому что место, в котором я живу, –

 

Кинематографическая резервация

 

Это я не только о Самаре – о ситуации во всей российской провинции. Государство ушло из кинопроката и упорно делает вид, что конституционное требование – о праве на доступ к культурным ценностям – касается каких-то специальных ценностей, тех, которые посчитали таковыми специально назначенные люди, которым открыто сакральное знание о том, «что такое хорошо и что такое плохо».

Я вот это пишу в тысячный раз и твердо знаю, что слова мои никого не заденут, что на них никто не обидится и не примет их на свой счет. Более того, мне методично объяснят, что никто не возражает против развития кино, но это привилегия Москвы, а на местах никто не имеет права тратить на кино бюджетные средства.

На пленумах Союза кинематографистов, на многочисленных круглых столах я пытаюсь убедить, что неповоротливая российская бюрократическая машина не сделает ни одного самостоятельного движения, пока сверху не окрикнут. Соглашаются, но советуют убеждать региональное начальство…

В чем? Для того, чтобы отличать киноискусство от киножвачки, нужно с этим искусством познакомиться. Чтобы познакомиться – услышать совет. А как анализируют кино советники да и армия пропагандистов в целом: призывает кино разрушить морально-нравственные устои государства с «особенной статью» или не призывает. А кино (произведение киноискусства) снимают для другого. Искусство в целом показывает путь осмысленной свободы. И потому у него всегда были, есть и будут проблемы в части доступа к зрителю. Тем более в стране, где вот-вот – и табуирование в сферах морали, эстетики, бытовой культуры станет трендом государственной политики.

 

У каждого – свой Московский международный кинофестиваль

 

Вот за тем, чтобы чуть-чуть подышать, я и отправляюсь в конце июня в Москву, на международный кинофестиваль. Не претендую на объективность: в программе фестиваля – более 300 фильмов, и кто может утверждать, что выбранная им линейка хоть что-то отражает? Даже если кино смотреть по 14-15 часов в сутки, как это делаю я. 40-50 фильмов в индивидуальной программе (а в таком коротком фестивале, как 38-й, и вовсе 38 картин) – и 330!

Поэтому я не смотрю российское кино, кроме тех фильмов, что в конкурсе и спецпрограммах: есть Сочи, Выборг, Анапа. А с провалом «Кинотавра» 2016 года и вовсе. Если не на экранах и дисках, то в тех пространствах Интернета, куда меня отправляют чиновники и где я превращаюсь в «пирата», ленты рано или поздно найдутся.

Я минимизировал просмотры кино документального, так как и конкурсные картины, и программу «Свободная мысль» в течение полугода в полном объеме (!) показывает телеканал «24DOC» – лучший отечественный телеканал о кино.

Остаются программы Петра Шепотинника («8 ? фильмов» и «Спектр»), Кирилла Разлогова («Секс. Еда. Культура. Смерть»), Андрея Плахова («Эйфория») и Стаса Тыркина («Фильмы, которых здесь никогда не было») и так называемые спецпоказы. Остальное – вдобавок.

Но в этом году добавкой стал

 

Возрожденный конкурс

 

Именно так. С начала «десятых» в конкурс отборщикам удавалось заполучить одну-две приличные отечественные ленты. Несколько фильмов от режиссеров «из глубины третьего ряда» и дебютные ленты «многообещающих» неизвестных, так и оставшихся в этом почетном статусе. Конкурс без открытий и без надежд.

Еще одна ошибка государственных киномудрецов. Почему Московский фестиваль встал в один ряд с Канном, Берлином и Венецией? Конечно, по причине «оттепельной» «новой волны» – Кулиджанова, Урусевского, Чухрая, Тарковского… Но это во-вторых, а во-первых потому, что фильмы-лауреаты получали фантастические прокатные возможности: страна с гигантским числом «киноточек»…

Так вот творческий подвиг программной дирекции 38-го фестиваля заключается в том, что в условиях санкций (!), негативного, мягко говоря, отношения к России они получили в конкурс режиссеров с внушительным фестивальным background`ом: Януш Маевский (Польша), Руй Герра (Бразилия), Милош Радович (Сербия), Ралстон Джовер (Филиппины). Не из топа, но все же.

И, конечно, иранец Реза Миркарими, осененный Каннской ветвью и тремя номинациями на «Оскар», уже завоевывавший Золотого Святого Георгия в Москве 8 лет назад.

 

«Дочь»

 

Так называется его новый фильм – типичная иранская семейная драма, по уровню не уступающая другому знаменитому иранскому фильму – «Развод Надера и Симин» Асгара Фархади, выигравшему Берлинале пять лет назад.

Очень важное кино, обязательное для российского любителя и знатока кино. История человека, превратившего себя в домашнего тирана и взбалмошного начальника, который благодаря дочери сумел преодолеть комплекс психологических проблем. Фильм о том, можно ли сохранить себя, механически следуя Традиции, или все-таки есть путь, следуя которым, можно остаться «живым», целеустремленным человеком и вступить в конфликт с многовековым опытом своего народа.

О табу и израильский фильм «Тиккун» 38-летнего Авишаи Сивана (да не проклянут меня за это «и» ревнители). Экзистенциальная драма. Главный герой – юный хасид – истово готовится посвятить свою жизнь служению Вс-вышнему. Планомерное течение жизни – новые сутки начинаются с молитвы и заканчиваются чтением Торы – пока реплика его соученика по иешиве не заставляет его задуматься над парадоксом: тело человека даровано ему Б-гом, а человек ненавидит свое тело – означает ли это, что он непочтителен с Яхве? Как отказаться от тела и остаться преданным служителем Б-га? Как в XXI веке жить по законам, сформулированным три тысячелетия назад? Миллион вопросов, в решение которых Хаим-Аарон втягивает свою семью. История жесткая. Механическое следование традиции, приводящее к кровавой трагедии.

Название фильма взято из Каббалы и обозначает исправление мира при помощи божественного света. Судя по тому, как жестко работает режиссер, как не щадит он чувства зрителей, – картина не имеет никаких шансов на наш прокат. Да и в Израиле она вызвала бурные протесты. Но, надеюсь, она появится на трекерах.

 

«Товарищ Сталин, Вы большой ученый…»

 

Второй тренд фестиваля – вал «антисталинских» фильмов из некогда «братских социалистических стран». Конкурсная болгарская лента «Поющие башмачки» Радослава Спасова, получившая специальный приз жюри фестиваля, – байопик популярной болгарской джазовой/эстрадной звезды Лии Ивановой.

Уверяю вас, вы ничего о ней не знаете. Дочь болгарского социалиста, она с родителями оказывается в эмиграции в Стамбуле (!) после серии терактов, которые совершили на родине соратники отца по партии. Возвращение в Софию после присоединения Болгарии к Тройственному пакту в начале Второй мировой войны. Советский концлагерь. Освобождение под обязательства заниматься проституцией и доносительством в интересах спецслужб. Эмиграция на Запад в эпоху развенчания «культа личности». Запрет на выпуск пластинок на родине – так что мы и музыки-то ее толком не знаем.

Сходите, если будет возможность. Не Б-г весть какой выдающийся в художественном отношении фильм, но «пепел Клааса» застучит в ваше сердце.

«Эксцентрики» Януша Маевского – брат-близнец болгарской истории: в Варшаву из Уэльса возвращается эмигрант, уехавший из страны с родителями – сторонниками Армии Крайовой. Возвращается, потому что на Родину и потому что хочет играть джаз… Коммунисты польские ничем не отличаются от своих собратьев по соцлагерю: технологии закатывания в асфальт любой попытки свободолюбия отработаны коллективно.

И, наконец, лучший в этом трио фильм – «Это путешествие мы сделали вместе с отцом» 37-летней Анки М. Лэзэреску. Лента, основанная на реальных событиях, в которые оказался втянут ее отец в августе 1968 года, когда 5 стран Варшавского договора вторглись в Чехословакию, а автомобиль со смертельно больным отцом и двумя его сыновьями отправлялся в Дрезден, где отцу в дружеском порядке обещали сделать операцию.

Румыния, в которой дети во дворе играют в прятки и расстрел врагов народа; ГДР, где в условиях чрезвычайного положения полицейские за несколько часов в школе соорудили концлагерь (23 года как война окончилась – навыки не пропьешь!); утопающая в крови Чехословакия. Нужно бежать на Запад, и ситуация подвернулась, но не могут: Родину очень любят…

Блестящий социокультурный анализ ситуации, точные психологические портреты типичных персонажей эпохи от девочки, которая жила в социалистической Румынии только во времена дошкольного детства (потом ее родители увезли в ФРГ).

 

Румыния как сверхкинодержава

 

Помимо прочего, я посмотрел на фестивале три румынских фильма, что и позволило вот так, без кавычек, сформулировать название этой главки. Об одном я уже рассказал, два других – от классиков «нового румынского кино».

Кристиан Мунджиу, «Аттестат зрелости», он же «Выпускной», он же Bacalaureat, в программе «Восемь с половиной» Петра Шепотинника.

Мунджиу – любимчик Каннского фестиваля. Два его предыдущих фильма получали «Золотую пальмовую ветвь» в 2007 и 2012 годах. И вновь Кристиан Мунджиу сделал крепкую психологическую драму. Главный герой фильма – врач из Трансильвании, сумевший прожить 50 лет вначале в Румынии социалистической, затем – в буржуазной и остаться честным человеком. И в 50 лет он проходит инициацию, решает: войти ли в мир наживы, алчности и вранья, в мир, в котором живут все вокруг него; или остаться честным, но не способным решить главную из вставших перед ним проблем. Его дочь, оканчивающая школу, должна уехать учиться в Англию на бюджетной основе. На родине достойной жизни нет и не будет.

Мунджиу, как всегда, лаконичен, даже скуп на выразительные средства. Но смотреть его необходимо как ровесникам, так и младшим, да и старшим детям: в процесс инициации втянуты и дочь, и жена, и любовница, и даже ее маленький сын. Похоже, личный вопрос Ромео Альдеа – главный вопрос всего современного общества.

И третий фильм – «Сьераневада» Кристи Пуйю, основоположника румынской «новой волны». Фильм, снятый по всем законам классической драмы: один день, одно место. Многочисленные родственники собираются на поминки главы семьи и три с половиной часа разговаривают: о политике (поминки проходят в день трагедии «Шарли Эбдо»), о религии, экономике, о многочисленных вызовах, с которыми сталкиваются герои. Получился выпуклый портрет современного румынского общества.

Диалоги совершенно захватывают зрителя и не отпускают. Пересказывать их бессмысленно. Скажу одно: название фильма к Америке не имеет отношения. «Сьераневада» – это, скорее, Рио-де-Жанейро в ильфо-петровском понимании. Блестящий фильм.

 

«Свет придет с Востока»

 

Румыны произвели сильнейшее впечатление, и если бы не азиатские фильмы, то они однозначно первые. В Европе, во всяком случае.

Лучший же фильм, который мне удалось посмотреть на фестивале, – картина филиппинского режиссера Лава Диаса «Колыбельная печальной тайне». Диас, который с самого начала карьеры создавал крупномасштабные полотна, превзошел себя: хронометраж ленты – 485 минут.

Примечательна биография режиссера. Он сын видного филиппинского коммуниста. Появился на свет в годы развенчания «культа личности» и конфликта между КПСС и Компартией Китая и всех аффилированных с ней компартий стран юго-восточной Азии. Потому папа назвал сына Лаврентием в честь Лаврентия Павловича Берии, которого он считал несправедливо обвиненным в шпионаже. Так что «Лав» – сокращение, если и навеянное романтикой, то весьма специфического свойства.

И вот в такой семье вырос кинематографический гений, органически не принимающий никакого насилия, даже революционного, когда свободолюбивые мальчишки убивают тиранов: насилие рождает только насилие.

Фильм лучший за последний год как минимум. Очень сложный. Я совершенно не могу представить, как его смотреть по телевизору, например. Исключительно важно, чтобы зрителя ничего не отвлекало, иначе магия не срабатывает. Обстановка кинофестиваля – самая подходящая для просмотра восьмичасового шедевра.

Главная роль в фильме – мифологическое пространство-время, которое блистательный художник Диас соорудил для своей многослойной эпопеи о филиппинской революции 1896 года с помощью света и бесконечно насыщенной черно-белой палитры и учебника Алексея Лосева «Диалектика мифа». Не повторяющийся за 8 часов ряд идеальных графических картин! И зрителю остается только затаить дыхание и постараться не спугнуть это очарование.

485 минут продолжался фильм, и мне не хватало времени насладиться этой атмосферой, хотелось, чтобы фильм продолжался.

По лесу идет группа людей во главе с женой одного из лидеров филиппинской революции в поисках либо самого мужа, либо его тела. Диас мастерски создает инфернальное пространство, которое тебя обволакивает. В первые два часа убеждаешься, что в фильме не будет рациональности, только поэтическая картина… И тут начинается детектив, который ты смотришь, не отрываясь.

В фильме огромное количество флоры, очень разной, пышной, просто сказочной, но нет фауны. Лес пуст, только в одной сцене появляется некое фантастическое существо. И еще собачка, которая в конце фильма пробежит по пляжу. В диалоге одного из приспешников тирана и молодого человека, революционера, идеалиста, который пытался его убить, прозвучал ключевой вопрос: неужели ты еще веришь в человечество?

После этого фильма хочется читать о культуре и истории Филиппин. И я понимаю, что это звучит самонадеянно, но думаю, что этот фильм надо обязательно пересмотреть. Единственная масштабная статья об этом фильме написана Андреем Василенко, который, чтобы понять фильм, посмотрел его трижды. Но оно стоит того...

Виктор Долонько

Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 12-13 (100-101) за 2016 год