К 7 часам вечера на алабинской площадке обнаружилась та же самая картина, что и на предыдущих битлятниках: небольшая кучка людей стояла перед входом в Музей им. Алабина, а по периметру расположились компании молодежи, предпочитающие держать дистанцию от происходящего на сцене.

 

Первым, кого удалось увидеть на сцене, был некий Саша Воробьев. Вместе с организаторами битлятника он начал рассказывать, что вот раньше рок был под запретом и выступать можно было разве что в актовом зале Политеха и в Струковском саду, а сейчас вот времена изменились в лучшую сторону и можно выступать не только там, а вот даже здесь – перед Музеем им. Алабина. Свой сет Саша Воробьев отыграл неблестяще, сопроводив исполнение песен небольшими техническими помехами, а в конце даже и фанерой.

После его выступления организаторы концерта снова погрузились в воспоминания, поведали публике об альбоме «Abby Road» и что ему 45 лет, а потом объявили следующего исполнителя: этого человека, по их словам, «папа привел за ручку на остров Битлз, и он остался там навсегда!»

 

Людей становилось больше, и предсказуемо менялся контингент. Пропали мамы с колясками, подтянулись люди менее респектабельные. Публика, как всегда на битлятниках, была пестрая – принеформаленные мальчики и девочки, пенсионеры, окрестная гопота, фрики всех мастей. Можно сказать, что это типичная публика для бесплатных концертов на открытых площадках, но всё же невооруженным глазом видно, что у публики битлятников есть некая специфика – её решительность в самоотверженном движении навстречу хаосу. И то, что объединяет столь разных людей на битлятнике, заставляя их из года в год ходить на это мероприятие – это, боюсь, не любовь к музыке, и тем более не любовь к Битлз, и даже не жажда бесплатных развлечений, а, наверное, нутряное желание трэша. Да, именно оно. 

 

Организаторы, не уставая, предавались воспоминаниям, рассказывая о концертах участников любимой группы на постсссровском пространстве. Перейдя плавно к личности еще здравствующего Пола Маккартни, они поведали публике о том, что каждый его шаг контролируется ЦРУ и ФСБ. После таких реплик на сцене показался мужчина в красном, который подарил какую-то карточку организаторам фестиваля – похоже, мало кто из публики понял, что вообще происходит  у микрофона – там, как обычно, кипела своя  собственная жизнь, со своими радостями и поводами для печали, потаенная, далекая и непонятная.

 

Когда на сцену вышел музыкант Ефим Кузнецов, из зала посыпались реплики: «Давай Ефим, ты можешь!» и Ефим что-то смог. Потом на сцене снова показались организаторы (они далеко и не уходили) и опять начали сетовать, что вот редко, очень редко, всего-то раз в год, им представляется такая возможность – вот так вот, душевно, выйти на большую сцену, взять гитару и сыграть что-нибудь из репертуара Битлз. А то обычно дом и кухонные посиделки в обнимку с гитарой желтой, и только раз в год, наконец, целая большая площадка, ого-го. Слова лились из организаторов рекой, и было впечатление, что вот они стоят здесь – добрые хорошие люди, любящие хорошую музыку, но не хватает им простого человеческого общения. Поговорить не с кем – приходятся, как с воображаемым другом, разговаривать с гудящей в темноте нетрезвой публикой битлятника. Всё-таки жизнь такая злая штука – порой бывает безжалостна к добрым людям, любящим хорошую музыку.

 

Когда пришел черед объявлять следующего исполнителя, один из потенциальных музыкантов вышел на сцену и начал рваться к микрофону. Его с трудом оттащили и при помощи полиции куда-то увели под ручки. Что это было? почему? – вопросы бессмысленные: на цене продолжала кипеть, бурлить и булькать своя заповедная жизнь. Впрочем, ведущие объяснили это тем, что все музыканты очень долго ждали своего звездного часа, поскольку очень почетно выступать на этой сцене. Вот и лезут, не дождавшись.

Наконец на музыкальной площадке появилась группа «The Singles», которая, как объявили ведущие, играла аж в самом Ливерпуле, и благодарный Ливерпуль (где, наверное, все до сих пор битломаны) оценил её по достоинству. Стартовали они с песни «She Loves You», исполнили первый раз за вечер хит Маккартни «Oh! Darling». В основном люди стояли по стойке смирно, почему-то редко кто танцевал и придавался безудержному веселью. А вот ароматы жигулевского пива и сигаретного дыма ощущались в тяжелом осеннем воздухе. После ленноновской песни «Woman» я поняла, что хочу покинуть концерт немедленно.

 

Что не так с битлятником, наверное, ясно всем, кроме тех, кто его делает. Невозможно десятилетиями проводить мероприятие, основываясь только и исключительно на чувстве ностальгии – от ностальгии вскорости начинает неприятно пахнуть несвежим пивом. Невозможно бесконечно делать вид, что сейчас начало 90-х и нас всех вот только что выпустили из подполья на большую сцену, и испытывать нескончаемую эйфорию по этому поводу. Невозможно двадцать с лишним лет составлять музыкальную программу из нетворческих каверов на песни любимой группы.  Время неумолимо, и оно работает против фестиваля, против его организаторов, да и против каждого из нас. Битлятнику срочно нужно новое дыхание, он должен постепенно становиться более профессиональной музыкальной площадкой, иначе время съест его. Да, собственно, уже съело.

 

Ленор Вишневская