«Мы замечаем, что ударение падает уже не на бытие,
                                                            но на становление и изменение».
                                                             Генрих Вельфлин, «Основные понятия истории искусств»

Как отреагировал самарский губернатор на недовольство протестующих против коррупции? Очень странно отреагировал: собрал полный зал студентов и учащихся для показа видеофильма об экстремистах. Сценарист фильма был, очевидно, большой глупыш, от того-то в фильме всё так перепутано. Автор и сам, полагаю, понял, что всё путает, поэтому и фамилию свою в конце указывать постеснялся. Фильм безымянных глупышей решили показать студентам, очевидно, в целях просвещения, только вот организатор мероприятия оказался не меньшим глупышом, и ошибочно подумал, что это кино имеет отношение к культуре и его можно демонстрировать. Режиссёр ведь тоже, наверное, по необразованности своей подумал, что не снято еще российского кино, достойного студентов. Вот и решил сам сотворить двадцатиминутный шедевр, вдохновляясь новостями на гостелевидении. Ну, правда, кто, если не он, невидимый воин команды созидания?

Нет, к великой русской культуре хороводы ряженых в цветастые костюмы отношения не имеют, так же как и человек, рассказывающий встревоженным голосом за кадром о мощи ядерного оружия России и «ужасах» Евромайдана, не имеет отношения к журналистике. Даже с точки зрения актуальности. Евромайдан несколько лет назад благополучно завершился, а наличие ядерного оружия - давно уже не показатель благоденствия народа в цивилизованном мире. В этом контексте торжества бездарностей особенно прекрасно смотрелось выступление слепого студента Валерия Ремизова. Он неожиданно во время монолога губернатора взял в руки гитару и запел: «Коленька, Коленька, какой же такой убогенький». Эта частушка, в отличие от фильма «Экстремизму нет» обладала всеми признаками истинного народного искусства с элементами бардовской песни. Выбранный песенный жанр и манера исполнения очень характерны для культуры Самары с её традиционными ежегодными Грушинскими фестивалями, в советское время считавшимися неким уголком политической свободы. В одном стихе соединились политика, искусство и народ, ибо жанр обязывает. Губернатор больше часа старался - и ни того, ни другого не вышло. Очевидно, позавидовав таланту юного самарского Гомера, приспешники «команды созидания» вытолкали автора-исполнителя из зала.

Всё же интересно было бы узнать, кто этот человек - организатор кинолектория? И кто назначил человека с такими сомнительными вкусами что бы то ни было публичное организовывать? Тем более для студентов, почти детей… Пусть откроется. Но event-manager тоже, видно, давно осознал, что всегда всё путает и стесняется своего имени, а, может, и, не побоюсь этого слова, результатов своей нелепой работы - там смех, да и только. Не надо стесняться! Взгляните на вашего учителя.

Вот Меркушкин постоянно всё путает и не стесняется этого: бабочка он или всё же губернатор? И кто кому снится? Николай Иванович - человек-мем. В Самарской области есть такая бесплатная забава, ставшая фирменным знаком «Засекина»: прийти на выступление главы региона, включить видеозапись на телефоне и ждать, когда он по традиции начнёт всё путать, а затем ждать, когда он совсем запутается и слова в предложениях окончательно распадутся. Распадутся, чтобы к следующей встрече вновь попробовать собраться. Но тщетно. Никак не удаётся ему справиться с афазией. Здесь уж человеку не до борьбы с коррупцией - русское слово бы побороть, да вот беда, и оно не даётся. Для такой нешуточной борьбы с языком необходимо много сакральных жертв - слушателей извергаемого бреда. Только вот Меркушкин никакой не жрец, все над ним в кулачок посмеиваются, а он и не понимает, что последние несколько лет являет собой героя скетч-шоу.

В видеоролике «Экстремизму нет» представителей гражданского общества ошибочно называют экстремистами и сравнивают с фашистами. Авторы мероприятия ошибочно полагают, что принуждать молодёжь к посещению психоаналитического сеанса, который должен быть сугубо приватным делом - хорошо, правильно и демократично. И здесь напутали. Фашизм - заставлять ни в чем не повинных людей часами выслушивать свои дикие фантазии, травмы, комплексы, страхи. Губернатор, возможно, считает, что, чем откровеннее он будет в своих историях, чем шире будет для когнитивного эксгибиционизма аудитория, тем быстрее его речь восстановится. Увы, эти процессы никак не связаны. «Ах, если б ещё юные студенты пришли меня послушать!» - мечтал Меркушкин, сидя в своей резиденции на берегу Волги. «А вот и повод нашёлся – митинг», - прямо вижу, как он улыбался, взволнованно потирая ладошки. Но! Война с языком и внутренними демонами - дело личное, а борьба с коррупцией - дело общественное. Не надо путать!

Тем временем, губернатор с командой, очевидно, часто посещают воображаемую библиотеку и коротают время за чтением воображаемых методичек зарубежных авторов о развале страны. Несколько лет разносится этот бред над стремительными темпами проваливающимся в ад городом, и я всё думаю: не пора ли Меркушкину наконец-то пойти в другой воображаемый читальный зал - зал созидания (ведь должен быть и такой), и прочитать методичку, к примеру, о ремонте дорог или об эффективном распределении бюджетных средств?

Самый замечательный момент фильма - рассуждение о связи фальсификации истории Второй Мировой войны с революцией.

Массовое участие детей в митингах протеста 26 марта выглядело по-настоящему жутко. Ведь дети становились акторами истории в самые тяжёлые для страны годы. Последнее событие в России, мобилизовавшее детей, - Вторая Мировая война. Дети работали на заводах, когда отцы ушли на фронт, дети участвовали в партизанских отрядах, дети-герои, дети репрессированных, дети концлагерей. Обыкновенно апелляция к теме детства в контексте исторических событий пролегает через тему войны. Военное время в культуре повседневности воспринимается, как детство вне детства. Ребёнок рано становится взрослым и принимает ответственность и заботы родителей на себя.

К 9 мая 2016 года в самарском «Ералаше» сняли социальную рекламу. Десятилетний мальчик в ней рассказывает сегодняшним школьникам о том, как он помогал в годы войны стране, отливая тяжелые снаряды на заводе, чтобы «немцев бить». Потом «пошёл в партизаны, к полку прибился, [...] на одной из вылазок [...] снайперы убили». «Эй, а умирать не страшно?» - кричит ему вслед девочка. «Это не важно, важно, что мы победили» - отвечает призрак ребёнка в военной форме. Манипуляция победой 1945 года привела подростков к простой мысли: не бойся умереть за страну, если враг придёт. Выход детей на митинг - первый яркий результат такой бесхитростной и недальновидной пропаганды. О том, что Россия в опасности и весь огромный мир вот-вот её атакует, кричат кремлевские СМИ уже не первый год. Дети в полной мере ощутили себя участниками военных действий. Ужас происходящего в том, что война эта - пока не до конца осознанная нами - гибридная гражданская война, развернувшаяся внутри страны. Родители уже призваны или условно убиты, в символическом плане, как действующие лица сопротивления, и потому подростки решили действовать самостоятельно. Мы увидели истинный результат бездарной, губительной работы с общественным сознанием 26 марта. Сегодня уже очевидно, что власти должны осознать массовые митинги, как точку отчаяния атомизированного общества, которое в любой момент может соединиться в стихийном всплеске недовольства, вызванного обилием вопросов, остающихся без ответов. Плохое искусство не поможет власти просиять, а уличные перформансы доказывают, что разгромленные выставки, отвергнутые художники и запрещённые спектакли по-прежнему живы в людях.

Ольга Служаева