В безнадежном ползании по дну российского этического кризиса самое весёлое занятие - обсуждать совместную фотографию Михаила Ходорковского [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]с продюсером Иосифом Пригожиным и его женой Валерией. Сделанную, видимо, при остроумном посредничестве провокатора Алексея Венедиктова [Внесен(а/о) в реестр иностранных агентов]в престижном лондонском ресторане.

Я атеист, но бог с ней с этой фотографией. Гораздо противнее (да-да, буквально и эмоционально противнее) читать объяснения или даже оправдания самого Ходорковского.

Десять лет безукоризненно отсидевший за экономическую и человеческую несовместимость с кружком-кооперативом абсолютно архаической й просто абсолютной российской власти человек оказался жертвой до известной степени невольно созданного им же режима.

Не онтологическим, этическим, культурным и политическим его оппонентом, а жертвой. Чрезвычайно достойный, приятный, успешный «комсомольский» бизнесмен перенёс невероятную биографическую катастрофу и едва ли не героически выдержал это испытание. Но при этом остался постсоветским бытовым персонажем, назначенным обстоятельствами и бедностью нашего человеческого ландшафта одним из главных противников «ордынского паханата».

Ещё раз повторю – бог с ней, с этой фотографией. По-настоящему печален ответ Ходорковского на фейсбучный пост той ещё журналистки Божены Рынска.

Ходорковский в нём, в наивно старательном ответе этом, - плоть от плоти этически амбивалентного постсоветского сознания. Того самого, которое постоянно воспроизводит в своих лукаво блатноватых пассажах его непримиримый оппонент.

Вот причём тут гражданская война, если речь идёт об элементарной санитарии? Ведь именно регулярное отсутствие этой самой чистоплотности и приводит как раз к гражданской войне. К социальной и бытовой ненависти в отсутствие политического мировоззрения и культуры как способа жизни.

Не здороваться (кроме как в ситуации официальных переговоров) с тем, кого ты считаешь негодяем (если, конечно, считаешь), и есть единственно адекватная в рамках культуры реакция. Этическая санитарная норма. Не месть и насилие, а презрение.  

Да, немногие из нас способны на такую, лишь кажущуюся простой и ясной, чистоту. Особенно затюканно живущие в пределах лубочного империализма. Я тоже слишком часто бываю на неё не способен. Но оправдываться нечем, потому что оправдания нет. Страх оказаться в полном и окончательном нигде, в безвоздушной социальной изоляции преодолевается больно и трудно…

Так по каким разным сторонам баррикад находились Ходорковский и «крымнашисты» Валерия с Пригожиным, чтобы фотографирование с ними стало противоядием от «гражданской войны»? В объяснениях Михаила Борисовича проскальзывает не только нелепая наивность, но и тревожное слабоумие. Вместо того чтобы признать, что вышло всё спонтанно и случайно, душевность победила духовность, Ходорковский, как на допросе, начал рассуждать о родстве российских граждан без Кремля и личном неприятии гражданской войны. Вы представляете отправляющуюся на войну за «новую монархию» пригожинскую чету, которая, кстати, тоже страдает сейчас из-за этой фотографии?..

Валерия и Пригожин, даже смешно писать, ни на какие баррикады не выходили и не выйдут. И уж тем паче судья Данилкин, чьи пенсионные проблемы готов решать, как Хинштейн какой, Михаил Ходорковский. Разве что Сечин, хотя…

Логичнее говорить не о разных сторонах баррикад, а о разных сторонах колючей проволоки. Продюсер и певичка всего лишь коллаборационисты, наёмники, подданные и, если надо, крепостные. В России последние двадцать лет политика – это предательство и торговля. Ради карьеры. Ради денег и собственности. Ради комфорта. Ради псевдосвободы, которую дают карьерный официальный статус, деньги, комфорт…

А ещё очень грустно понимать, что для Ходорковского политические взгляды – это нечто формальное и поверхностное, никак не связанное с экзистенциальным опытом, этикой, эстетикой и культурой. То есть отличает его от певицы Валерии только отношение к Путину, а человечески они близки, он ведь, как стало известно, и песни её любит, очень любит.

Вот это-то и есть самое страшное, простите за неуместно крепкое слово. Любить песни Валерии и значит быть её единомышленником, хотя слово «мысль» на фоне сей эстрадной пары кажется вдвойне неуместным. На бархате перхоть, на бархате перхоть, мой друг. И это печальней, и это печальней всего…

Выходит, достойный, мужественный и противозаконно пострадавший Ходорковский антропологически соподобен товарищу Пригожину и трогающей его за живое своими песнями Валерии. Они - люди одной культуры… Люди одного общества, сословия, класса, не к ночи будь помянут Карл Маркс, если хотите…

В навязчивом клипе певички Валерии я теперь хорошо представляю Михаила Борисовича Ходорковского. Именно к нему, и к нему тоже, обращены её трогательно глупые, периферийно сексуальные и самодеятельно безграмотные слова: «Девочкой своей ты меня назови, а потом обними, а потом обмани»… Одним сложносочинённым словом, тик-так…

В лондонском ресторане царят мир, ностальгия и гражданское взаимопонимание. Хорошо в лондонском ресторане…

А у нас в Самаре старый опричник поёт дуэтом с Кобзоном. Они тоже без всякого Кремля родственные души…

Что за женщина, что за страна? Чьё это тело, оторванное от дома? Комната от дыма черным-черна. Кома. Искомая немота, оскомина, похожая на сушёную грушу, время, сплющенное, как жмых. Стисни зубы, оставшиеся в живых, чтоб ни одно слово не вырвалось наружу…

Сергей Лейбград