Первой убивать губернатора пришла студентка филологического факультета госуниверситета Аня, полная решимости всё увидеть, услышать своими глазами и пройти весь путь, совершённый палачом и его жертвой в июле 1906-го. Но на мой хулиганский вопрос, обращённый к ней, дескать, бомбу-то она прихватила, экскурсантка Аня стала испуганно отнекиваться. Дескать, что Вы, нет, мне её и деть-то некуда... Между тем к жаждущим расправиться с первым лицом губернии, назначенным на этот пост всего лишь полгода назад, продолжали стекаться люди, тоже полные решимости и в то же время - совершенно миролюбивые. На дворе было 11 августа 2012 года, шесть часов вечера.

А сто с лишним лет тому назад, ровно в шесть или в самом начале седьмого, с Алексеевской площади, из губернского правления, в сторону дома на Казанской улице двинулся губернатор Блок. Он ехал в открытой коляске. О чём он думал в эти последние полчаса перед смертью? Строил ли планы на будущее? Вспоминал ли что-то? Известно только, что ехал он по Дворянской, а, доехав до Воскресенской, повернул направо. До взрыва оставалось не больше пяти минут.

Вот и сам злополучный перекрёсток, где оборвалась жизнь губернатора. Как будто по иронии - перекрёсток улиц Воскресенской и Вознесенской. А может быть, убийца намеренно облюбовал для расправы со своей жертвой именно это место - крест, Воскресение, Вознесение?.. Тс-с! А вот он и убийца. Стоит на углу, почти не таясь и ни о чём не жалея. Ещё несколько мгновений: раз-два-три...

Иван Львович Блок был назначен самарским губернатором 3 февраля 1906 года и оказался 13-м по счету руководителем губернии. Поднатаревшего в деле борьбы с беспорядками в разных губерниях, министр внутренних дел России напутствовал его так: «Назначил Вас, не скрываю, в очень трудную губернию. Там неспокойно и администрации нужно быть твердой». Блок решительно пресекал антиправительственную деятельность, организовал проведение широких арестов, энергично подавлял революционные выступления и даже сам ездил на усмирения крестьянских бунтов. В конце июня 1906 г. на Поволжском областном съезде партии эсеров Блоку вынесли смертный «приговор». Жребий привести приговор в исполнение выпал рабочему-столяру Григорию Фролову.

Блок ездил по городу открыто, просто, без всяких сопроводителей. Пролетка губернского начальника свернула на Вознесенскую, здесь к ней подбежал молодой человек и, размахнувшись, бросил под передок бомбу. Раздался оглушительный взрыв. Раненый кучер вылетел с козел. Безжизненное и изуродованное тело губернатора, подброшенное взрывной волной, упало на мостовую, на рельсы конки.

Говорят, что бомба, брошенная под экипаж губернатора, разнесла его голову на части. Глаз, другой, мозг... Убитого собирали по кусочкам, счищая останки с крыш и подоконников соседних домов, в которых вылетели стёкла. Красное пятно на перекрёстке двух улиц ещё долго притягивало любопытных...

Мрачен и неприветливо-таинственен дом, который занимала семья губернатора в июле 906-го, в самом начале бывшей Казанской. Зияющий пустыми глазницами окон, он окружён забором, из-за которого видны козырёк над крыльцом, вензеля, лепнина... Сюда привезли то, что осталось от губернатора. Обмыли, положили на стол, отслужила заупокойную. Отсюда на третий день после гибели губернского начальника отправилась траурная процессия.

Тем временем убийца – двадцатилетний террорист Григорий Фролов – в одежде, забрызганной кровью, с револьвером в руках, бросился бежать вниз к Волге, препутал улицы и свернул не туда, куда было нужно. До Волги он не добежал, - на углу Заводской и Преображенской его задержал городовой, доставивший Фролова в участок. Потом был суд, тюрьма, побег и... книга мемуаров, в которой борец с царским режимом, любуясь собой и своим подвигом, живописал смерть сатрапа: «Что за человек был самарский губернатор я не знал; да в это время было неважно: для нас тогда было важно только одно: он является представителем грубого монархизма и, убивая его, партия только возобновляла прежний метод борьбы».

Историческая прогулка по местам, связанным с убийством губернатора, продолжалась около полутора часов. По пути к «гуляющим» присоединялись новые участники, кто-то отставал, догонял вновь. Некоторые фотографировали, снимали на видео, задавали вопросы - иногда риторические, редко - хулиганские, в основном - серьёзные. «Почему губернатор жил на съёмной квартире, у него что, не было денег для покупки собственного жилья?»... «Наш Блок - родственник того Блока?»... «А глаз нашли?»...

И вот ещё о чём подумалось, когда прогулка подошла к концу: странно, что на месте гибели губернатора до сих пор нет никакого памятного знака, который свидетельствовал бы об этом трагическом эпизоде в самарской истории. Это может быть, например, окрашенная в алый цвет мостовая на углу Воскресенской и Вознесенской улиц (сегодня это улицы Пионерская и Степана Разина). Не чтобы напоминать о раздоре, нет. Чтобы помнить, что кровь - красная. У жертв и у палачей. И льётся она ради «принципиальных вопросов», о которых сегодня уже мало кто что помнит.

Михаил Перепёлкин, доктор филологических наук

P.S. Кстати, вниманию всех, кто любит гулять по историческому городу – очередная прогулка с Михаилом Перепёлкиным, организованная комитетом спасения старой Самары и порталом Засекин.Ру, пройдёт в ближайшее воскресение, 16 сентября, от площади Революции в 18.00.